Сократ - Ордуни
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Громовой походкой, чеканя шаг, он уверенно вошел в кухню. При одном его появлении у меня словно гора с плеч свалилась! Завидев участкового, все моментально притихли, даже плач ребенка на время прекратился. Несмотря на тишину, напряжение, царившее на кухне, никуда не делось, оно словно перешло в другое состояние и будто бы пудовой гирей повисло где-то в воздухе. Майор молча, жестом, велел мне выйти, дав ясно понять, что моя миссия закончена. Но почему-то у меня возникло странное ощущение, что этим вечер не закончится и предстоит очень тяжелый разговор с шефом. Однако, несмотря на ожидание заслуженного нагоняя, я был невероятно рад появлению наставника. Молодчик же, увидев его, замялся, скукожился. Я оторопел! Такой мгновенной перемены я просто не ожидал! Как если бы сущий дьявол прямо на глазах превратился… в кроткого агнца. У меня сложилось такое ощущение, что он даже стал меньше ростом и только и делал, что искал глазами место, куда можно было бы спрятаться от пристального взгляда майора. Старший участковый, коренастый мужчина средних лет, спортивного телосложения, с военной выправкой, стоял, словно изваяние, и пронзительным взглядом «сверлил» вчерашнего сорванца.
Оценив ситуацию, переминаясь с ноги на ногу и пряча нож за спину, дебошир тихо произнес: – Прости, дядя Женя… Он, видимо, сразу протрезвел и пылал уже не столько от алкоголя, сколько от стыда. В его голосе не было ни злобы, ни ненависти, ни агрессии, лишь замешательство, смущение и даже почтение! Понурив голову, дембель положил нож на стол и виноватой походкой пошел следом за нами.
Мудрый Эсхил говорил, что «часто убеждение бывает действеннее, чем сила!» А в данном случае одно лишь присутствие оказалось достаточным… Не побоюсь громких слов, но Евгений Алексеевич был настоящим заступником слабых и обиженных «на гектаре», – так в шутку он называл свой административный участок. И основным его оружием было мудрое слово, а отнюдь не пистолет. Правда, в случае необходимости он с легкостью менял тактику психологического воздействия на приемы рукопашного боя, которыми, кстати, мастерски владел. На участке о нем ходили легенды! К примеру, как-то в лихие 90-е он в одиночку уложил на асфальт лицами вниз нескольких подвыпивших братков, затеявших драку. Больше десяти лет прошло с тех пор, как мой наставник ушел на повышение, однако его бывшие «подопечные»: как законопослушные граждане, так и те, кто имел за плечами не по одной ходке, – по сей день помнят его… Не секрет, что руководство МВД уделяет большое внимание уважительному и корректному отношению сотрудников полиции к гражданам. И задача эта насколько важна, настолько и трудна. Ведь общаться приходится с разными людьми, в том числе и такими, как наш «кухонный герой»… Недостаточно уважать самому, важно чтобы уважали и тебя!.. И эту истину я познал, работая под началом Евгения Алексеевича. А для того, чтобы оценить всю глубину профессионализма этого человека, потребовались годы. Что же касается того инцидента с дембелем, наставник ругать меня не стал, сказал, что я правильно сделал, что пришел на помощь. «А как же «табу?» – удивился я. «А как же долг?» – улыбнулся мне наставник.
Плеть
Если тебя лягнул осел,
не отвечай ему тем же.
Плутарх
– Чего ломитесь? Как будто вас здесь ждут!
Из-за двери послышался заспанный женский голос. – Открывайте: милиция, – ответил я дежурной фразой. Дверь открыла молодая женщина и недовольно спросила:
– Чего надо? Вы бы еще ночью пришли!
– Я ваш участковый. Пришел по вызову. Представьтесь, пожалуйста.
– Ну, Тамара я, дальше что?
– Что у вас произошло?
– Ничего… хорошего.
Ей было лет тридцать или около того, на ней был халат и мягкие тапочки. Опухлое лицо да перегар свидетельствовали о ночных возлияниях.
– Меня интересует причина вызова милиции.
– Послушайте, товарищ милиционер, или как вас там, у меня нет ни времени, ни желания точить с вами лясы. Так что до свидания, – она стала закрывать дверь.
– Минуточку, гражданка, не так скоро, – остановил я ее. – Мне надо вас опросить…
– Ну, надо – так опрашивай, мне то что!
Она снова попыталась закрыть дверь.
– Вы меня не поняли, опрос – это когда вы говорите, а я записываю. – О, Господи, дадут мне сегодня поспать!.. Черт с тобой, опрашивай.
– Зачем вы вызвали милицию?
– А тебе какое дело?
– Повторяю свой вопрос: зачем…
– Ладно, чего заладил, чай, не дура… Надо было, раз вызвала…
– И зачем же?
– А ты уверен, что хочешь знать?
– Гражданка… – начал, было, я, но она не дала мне закончить.
– На, любуйся…
С этими словами она развела полы халата в стороны… Я оторопел.
– Видал? Проткнули меня малость… – сказала она, показывая пальцем на порез чуть выше пупка.
– Прикройтесь, вам не стыдно!
– Стыдно, у кого видно!..
– Что с вами стряслось?
– Ничего говорить не буду, заяв подавать не буду, показаний давать не буду! А тебе показала… так ты сам напросился. А впрочем, у меня все хорошо.
– Мне не понятен ваш настрой. Если у вас все хорошо, зачем надо было милицию вызывать, отрывать людей?..
– Я посмотрю, когда тебя резать будут, как ты запоешь. И потом, не больно вы и перетрудились…
– Не надо грубить, это вас не красит. Кто вас порезал?
– Конь в пальто! Ничего не было, ничего я тебе не показывала, тебе все это привиделось…
– Не хотите говорить мне, так расскажете в другом месте. Получается, что вы сделали ложный вызов спецслужб…
– Каких еще спецслужб?
– Милицию! Я буду вынужден подать рапорт…
– Не дури, начальник! Какой еще рапорт! Одни твои слова. А что видел меня голой… Ну, так кто ж тебе поверит? А будешь упираться, так вообще скажу, что ты ко мне приставал… Так что опрашивай и ступай восвояси.
– Гражданка…
– Послушай, мент, а может, лучше ты зайдешь ко мне, там и поговорим. Я тебя чаем попотчую, а может, чего покрепче предложу? А?
Годы работы в службе участковых вырабатывают в тебе такую выдержку, которая доступна не многим. Куда проще было бы плюнуть, развернуться и уйти, однако легкие пути редко бывает верными. И особенно, если ты участковый! Люди разные, и к каждому нужен свой подход.
– Вы, как я погляжу, настроены фривольно. Мне не до шуток. Одевайтесь и пройдемте в участок. На слове «участок» лицо ее изменилось, она настороженно посмотрела и как-то подозрительно покорно сказала:
– Хорошо. Только переоденусь… – после чего закрыла за собой дверь. В какой-то момент я подумал, что она больше не выйдет. Однако она сдержала слово, и вскоре мы были в опорном пункте.
– Итак, ваше семейное положение? – начал я опрос.
– Замужем я.
– Дети есть?
– Только их и не хватало.
– С кем поссорились?
– Известное дело с кем: с мужем, будь он трижды неладен!
– Так, значит, это он вас?
– Что он?
– Как что, порезал…
– Кого порезал? Меня? Вздор! И откуда вы это взяли?
– Хорошо, чем занимается ваш муж?
– На нервах моих играет.
– Вы ведь не ребенок, ведите себя серьезно!
– А чего вы к мужу моему пристали? Дался он вам… Говорю же: ни при чем! Дайте, в конце концов, бумагу, я все напишу…
Я дал ей чистый лист, ручку, и она стала писать. Удивительное дело, пока бумага не марана, она всего лишь бумага, но стоит на ней написать нужные слова – и это уже документ! От него людские судьбы зависят…
Закончив, она огляделась и с явным удивлением посмотрела на меня.
– Что это все значит?
– Что всё?
– А всё! Это не участок, а выставка какая-то! Прямо пансион благородных… ментов! Картинки у тебя здесь какие-то, чистота всюду, порядок… Непорядок!
– Я вас не понимаю!
– А чего тут понимать? Атмосфера здесь неподходящая, совсем неподходящая…
– А что вам не нравится? Живопись положительно влияет на человека, в частности, снижает уровень страха или беспокойства.
– Нет, несерьезно все это как-то… совсем несерьезно. А уровень страха не снижать, а повышать нужно… Без него никуда!
Она замолчала, достала из сумки сигареты и хотела закурить.
– Здесь не курят.
– Ну, говорю же – пансион! Курить здесь, видите ли, нельзя! Даже в самолетах пепельницы предусмотрены! Чего еще здесь нельзя? Наверное, ругаться матом? Угадала?
– Само собой разумеется.
– Вот ты… ты с кем работаешь? С кем дело имеешь? С профессорами, может, с академиками или с уголовниками да проходимцами всякими?.. Это милиция!
– И что, что милиция?
– А то, что бояться должны, тогда и уважать будут. Некоторые так только язык силы и понимают…
– Часто убеждение бывает действеннее, чем сила. А что касается уважения, то, для начала прекратите… тыкать.
– Нет, мне здесь и слова не дадут сказать!..
– Почему же – говорите.
– Вот это кто, например? – спросила она, меняя тему и тыкая пальцем в репродукцию, висящую на стене. С холста на женщину укоризненно взирал первый министр внутренних дел.
