Мой (не) случайный - Наталья Шагаева

Полтора часа до Нового года

Алевтина

— Нужно же что-то делать?! — нервно выдаю я, протискиваюсь сквозь мужчину, толкая его плечом, и начинаю стучать в створки лифта кулаками.

— Помогите! Мы застряли! — воплю во все горло. В ответ, естественно, тишина. Гад позади меня цокает, усмехаясь.

— Бесполезно! — хрипло отзывается он. — Лифт застрял между этажами.

— И что вы предлагаете? — шиплю от злости, оборачиваясь к мужчине. — Провести здесь Новый год?! Сделайте что-нибудь, вы же мужчина! — требую. Накрывает паникой.

Ну не могу я здесь застрять!

Не могу!

Только не сейчас!

— Что например? — снова холодно ухмыляется, вальяжно облокачиваясь на стенку лифта. — Вынести потолок, как в триллере, и выбраться в шахту лифта? — выгибает брови, издеваясь надо мной.

— А вас, я смотрю, радует перспектива провести здесь со мной Новый год?!

— Нет, не радует, — кривит губами, еще раз меня осматривая. — Там, — указывает наверх, — меня ждет шикарная женщина.

А я, значит, курица облезлая!

Серьезно?!

Кем он себя возомнил?!

— Так вот делайте что-то, чтобы попасть туда! — тоже указываю пальцем наверх. — И не терпите мое общество! — сама жму на чёртову кнопку с колокольчиком и на все кнопки в лифте. Кабину пронзает противный писк, и снова тишина. Лифт стоит на месте. — Чёртова электроника! — ругаюсь. — Напичкали все здесь, а толку ноль!

Закрываю глаза, дышу глубоко, пытаясь успокоиться.

Господи боже мой, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, выпусти меня отсюда. Я обещаю, нет, я клянусь вести, очень хорошо вести себя. Я прекращу лениться, сплетничать, ругаться матом, смеяться над недалёкой начальницей. Я, в конце концов, помирюсь с отцом. И никогда, слышишь, никогда больше не буду говорить, что тебя нет!

В динамике раздаётся треск, и я замираю, кусая губы.

— Говорите! Что случилось?! — наконец раздаётся голос.

Боже! Спасибо! Спасибо!

— Мы застряли! Вы слышите?! — ору в панель лифта. — Вытащите нас немедленно! Вы слышите?! — для верности ударяю ладонью по панели.

— Я слышу! — не очень воодушевлённо отзывается женщина. — Номер дома и подъезда?!

— А… Эм… — от паники все забываю. Мужчина хватает меня за плечи и отодвигает.

— Дом четыре, второй подъезд, — четко проговаривает он.

— Ждите! — бросает нам женщина.

— Сколько ждать?! — недовольно повышает голос.

— Бригада отправлена! — только и говорит она.

— Если через десять минут нас отсюда не вытащат, я подам на вашу контору в суд! — угрожает он. Но женщине по ту сторону, видимо, глубоко плевать, она снова выдает нам дежурное «ждите» и отключается.

Выдыхаю. Еще не все потеряно. Димка, наверное, волнуется. Мама дорогая, он знает, что я прошла через шлагбаум, но так и не добралась до квартиры.

Теперь я молюсь Димке.

Миленький, пожалуйста, найди меня, вытащи отсюда. У меня здесь не очень приятная компания в виде высокомерного мужика, который обозвал меня курицей. Не совсем так, но его взгляд мне так подсказывает.

Расстегиваю пуховик. Жарко. Переминаюсь от нетерпения с ноги на ногу. Кабинка чистая, стерильная, я бы сказала, современная, с зеркалами и поручнями. Больше, чем обычная, но все равно тесная. Куда бы я ни посмотрела, все равно натыкаюсь на гада. Мужчина тоже расстегивает пальто, распахивая его, запрокидывает голову и прикрывает глаза, сжимая губы.

Пользуясь случаем, осматриваю незнакомца. Брутальный брюнет с небрежной, но стильной щетиной, немного смуглый, скорее загорелый, словно недавно отдыхал на море. Челюсть квадратная, такая сексуальная. Он вообще похож на антигероя из боевика. Из тех, кто безжалостно убивает в идеальном костюмчике, с ухмылкой на губах, не запачкав белоснежную рубашку. Харизматичный гад. Голливуд отдыхает. Еще раз убеждаюсь: чем красивее мужик, тем отвратительнее характер.

Боже, да что так долго!

Не могу быть такой же спокойной, как мужчина. Если ему плевать, то мне нет. Не могу просто так стоять на месте. Переминаюсь с ноги на ногу. Жарко. Приспускаю пуховик с плеч. Снова обращаю внимание на грязные брызги.

— Вы испачкали мне новый пуховик! — предъявляю я. Пусть знает, что это не я грязнуля. Мужчина открывает глаза, одаривая меня нечитаемым серым взглядом. Глаза у него как лед, холодные – мурашки по коже. Медленно скользит по мне взглядом, осматривая. — Да-да, это вы обрызгали меня.

— И? — выгибает брови.

— Могли бы хотя бы извиниться, — фыркаю я. — Мне теперь нужна химчистка.

Мужчина молча вынимает из кармана пальто портмоне, достает крупную купюру, протягивая мне.

— Хватит на химчистку? — высокомерно спрашивает он.

— Не нужны мне ваши деньги, — закатываю глаза, взмахивая рукой.

— В чем тогда суть претензии? — качает головой, разговаривая со мной, словно с сумасшедшей.

— В извинениях, — нагло заявляю я. И лучше бы я откусила язык. Мужчина пригвождает меня к стенке кабинки убийственным взглядом, сжимая свою квадратную челюсть.

— Какой толк в извинениях? В пустых словах. От этого твой пуховик станет чище? — ухмыляется. — Я же предлагаю тебе не слова, а реальное решение твоей претензии. Я не прав?

— Эм… — задумываюсь. Прав-то он прав. Слова в нашем мире ничего не значат. Но… — Иногда слова дороже денег. Искренность дороже, — выдаю я, заглядывая в его серые глаза.

— Искренность – это роскошь, Лисичка, — усмехается, пряча деньги в портмоне.

— Я не Лисичка, — снова злюсь. — Почему так долго?! — нервно выдаю и снова жму на чёртову кнопку вызова. А в ответ опять тишина. — Сколько времени? — спрашиваю мужчину, прожигая взглядом его дорогие блестящие часы.

— Без пяти одиннадцать, — отвечает мужчина.

Снова начинаю колотить в створки лифта.

— Помогите! Мы застряли! Слышит меня кто-нибудь?! — воплю я.

— Успокойся! Хватит орать. В ушах звенит! — одергивает меня мужчина. Оборачиваюсь к нему, задыхаясь от злости.