Бехеровка на аперитив - Данил Корецкий

– Очень хорошо, – ободряюще улыбнулся Президент. – Выполняйте. Поставим американцев на место. Я на вас надеюсь.

– Служу России, господин Президент! – четко ответил Директор, усиливая благоприятное впечатление.

За 20 дней до дня «Ч». День.

Джунгли Борсханы. Координаты неизвестны

«Итак, ученый-палеоантрополог Полянский почти добрался до затерянного в первобытном лесу, неизвестного народа. Мир стоит на пороге сенсационного открытия, и хотя я вовсе не гнался за нобелевской премией, скорей всего, на этот раз не удастся от нее отвертеться. Наша экспедиция преодолевает последние километры нелегкого пути. Тропинка идет в гору. Возглавляет отряд опытный проводник, вокруг надежная охрана, наиболее рослые аборигены несут мой паланкин с такой предупредительностью, что я дремлю, словно на мягких подушках пульмановского вагона. Сзади носильщики с предельной осторожностью тащат мой багаж. А вокруг сказочный, заколдованный лес, наполненный воплями невиданных и невидимых зверей. Над головой колышется зеленое небо тропических джунглей, обезьяны суматошно скачут между острыми солнечными лучиками с дерева на дерево, раскачиваются на лианах, шарахаясь от замаскированных под лианы змей. Карнавальной расцветки крупные птицы с длинными хвостами шумно рассекают воздух громадными крыльями…»

Я давно хотел взяться за мемуары, и вот, наконец, повод представился. Правда, суть моей работы придется скрывать, а действительность лакировать и несколько идеализировать, что я сейчас и делаю…

Отряд дикарей действительно шел по джунглям, а я действительно находился в середине, но не на мягких носилках, а пешком. Рослые аборигены присутствовали, хотя каждый доставал мне до уха, – один двигался впереди, второй сзади, и каждый держал конец крепкой, похожей на пеньковую, верёвки. Другие концы были, увы, жесткими петлями затянуты на чистой шее несчастного Полянского. Грубо, конечно, по-варварски, но эффективно…

Мрачный бородач в галифе и разгрузочном жилете шел рядом и очень внимательно следил за каждым моим движением, время от времени тыча в бок древком копья. Зато носильщики действительно тащили мой маяк – это стопроцентная правда. Насчет обезьян, птиц и лиан – тоже…

Только как ни скрывай, как ни лакируй, как ни идеализируй, а затушевать смысл происходящего невозможно: я в плену у дикарей!

Хотя если передать шифрограмму с таким текстом, в Центре решат, что я сошел с ума!

Кстати, какую телеграмму передаст Колосков своему руководству в Минобороны? Что метеоролог Ковалев пропал бесследно при попытке установить метеокомплекс? Вряд ли она попадет к особисту, обеспечивавшему мою легенду. А кроме него, кто и что поймет из этого сообщения? Никто и ничего. «Какой Ковалев? Какая метеостанция?»

Правда, когда наступит день «Ч», задание будет провалено, а я не выйду на связь, сюда прибудут парни из внутренней контрразведки и целенаправленно начнут отрабатывать версию о моей измене. И отработают, можно не сомневаться: «Вступив в сговор со спецслужбами диких племен Южной Африки, перешел на их сторону, изменив Родине и сорвав выполнение Государственного задания особой важности!» Или что-то подобное: эти ребята знают, как правильно написать, чтобы стопроцентно обеспечить заочный приговор военного трибунала! И Колосков попадет под раздачу: отработают, бедолагу, с его «карманной» гранатой, манерой здороваться, специфической фразеологией и прочими художествами, по полной программе отработают, наверняка вылетит из армии, как пробка из бутылки, а может, тоже загремит под суд!

Так что же делать? Меня никто не обыскал в поисках пистолета или гранат. Наверное, дикарям в голову не приходило, что оружие кто-то и зачем-то может прятать. Но оружия у меня и не было, только складной нож со стопорящимся клинком и пилкой, несколько таблеток обеззараживателя для воды, да три пачки гематогена. Обеззараживатель мне сейчас не особенно нужен, а вот гематоген может пригодиться, да и складень тоже… Подкрепиться несколькими черными квадратиками, потом незаметно открыть нож, мгновенно перерезать веревки, потом конвоиры – два движения: Раз! Два! Да, еще бородач – три! И в заросли…

Можно, конечно… Но моя задача – не освобождение из плена, а установка маяка. К тому же, из этого заколдованного леса мне никогда самостоятельно не выбраться. А сколько можно прожить в сказке? Особенно в страшной сказке? Боюсь, уже через сутки моими костями будут весело играть резвые обезьяньи детеныши…

Джунгли стали редеть, потом и вовсе расступились. Мы вышли к реке. Точнее, к подвесному мосту через не очень широкую, по российским меркам, и мелкую речушку. Мост был сплетен из лиан, поднимался в сторону более высокого берега и не имел перил. Когда авангард отряда ступил на эту ненадежную и шаткую тропу, она принялась раскачиваться из стороны в сторону.

Аборигены не обращали на подобные мелочи внимания, они спокойно шли на расслабленных и полусогнутых ногах, уверенностью напоминая муравьев, прилипающих к ниточке или травинке. Я тоже попытался превратиться в муравья, но ничего не получилось. Чтобы сохранить равновесие, пришлось расставить руки и балансировать, на манер канатоходцев. Вряд ли это сыграло решающую роль, скорей, помогли натянувшиеся веревки на шее.

«Вся жизнь состоит из парадоксов», – философски подумал я, когда «танцующий мост» закончился. Если бы я сорвался, то был бы повешен сразу на двух петлях! Бр-р-р! Конечно, я не самый лучший, честный, правдивый и безгрешный человек на земле, но двойного повешения, наверное, все же не заслужил…

– Ола-ла! Аку-аку! – Двое практически голых дикарей с перьями в спутанных волосах встретили нас радостными приветственными криками. Хотя я надеялся, что эта радость на меня не распространяется. Ведь они не знают, что я хороший и порядочный человек, а значит, могут радоваться мне исключительно как добыче. Чур меня, чур!

В руках эти двое держали копья, однако ради радостной встречи воткнули их, остриями вверх, в крупный черный песок. Сейчас встречающие восторженно терлись носами с прибывшими соплеменниками, но основной их функцией явно была охрана переправы. Если перерубить две толстые лианы, мост упадет в грязно-коричневую воду. Правда, не составит труда перейти речку вброд или перепрыгивая по торчащим камням… Но они, возможно, этого не понимают. Ничего, теперь у этих детей природы есть человек, который сможет совершенно бескорыстно разъяснить многие тайны мироздания!

На крики часовых откуда-то появились голые дети, потом женщины в набедренных повязках, с отвисшими до пояса пустыми грудями, огромными, вывернутыми ноздрями, через которые можно было рассмотреть, что они ели на завтрак, и вывороченными губами. Они окружили нас, галдя, трогали за руки и плечи моих пленителей, с интересом разглядывали белого человека с веревками на шее. Веревки могли создать неблагоприятное впечатление обо мне.

– Это недоразумение! – пояснил я на плохом португальском. – Я друг…

Галдеж прекратился. Несколько десятков глаз рассматривали пленника.

– Друг, – я ткнул пальцем в грудь.

Аборигены напряженно ожидали. Надо было сказать – чей я друг. Но я не знал, кто передо мной. Поэтому поступил дипломатично:

– Я друг всех!

Обнажая никогда не леченные зубы, аборигены рассмеялись, как будто я сказал что-то очень смешное. Или сморозил очень большую глупость. Бородач смеяться не стал, но пнул меня ногой под зад – небольно, но обидно.

Через несколько минут мы оказались в деревне. На большой, размером с футбольное поле, опушке стояли круглые глинобитные хижины под крышами конической формы из уложенных по спирали травяных матов. Диаметр домов составлял четыре-пять метров, высота стен – около двух, верхушки крыш поднимались еще на метр-полтора.

На поляне дымилось несколько небольших костров. Между ними, выклёвывая что-то из травы, важно расхаживали большие птицы, похожие то ли на бесхвостых павлинов, то ли на индюков с весёлыми хохолками. Валялись в пыли худые тёмные свиньи, вокруг которых резвились серые с бежевыми подпалинами на боках поросята. С крыш домов и веток деревьев на нас лениво смотрели мелкие красномордые обезьяны.

Жизнь в деревне вяло булькала, как начинающая закипать уха в рыбацком котелке. Людей видно не было, только возле ближайшей хижины работали два аборигена. Я присмотрелся: один откалывал от камня острые осколки, а второй сноровисто вставлял их в расщепления ровных палочек с оперением на конце. Они делали стрелы.

Я попал в каменный век!

За 21 день до дня «Ч».

Российская военная база в Анголе. День

К этому все и шло. С самого начала нынешней командировки казалось, что я не только перемещаюсь в пространстве – сквозь тысячи километров на Юго-Запад, но и плыву вспять по реке времени.