Бехеровка на аперитив - Данил Корецкий

– Зачем принес бомбу, если друг? – жезлом, украшенным пучком ярких разноцветных перьев, вождь указал на трубу в брезентовом чехле.

Разбирательство происходило на небольшой, поросшей короткой травой поляне, очевидно, предназначенной для всяких ритуальных мероприятий, в данном случае – судилища. Под кроной баобаба возвышалось большое кресло из черного вулканического камня, даже не кресло, а трон – с высокой спинкой, увенчанной человеческим черепом и павлиньими перьями. По обе стороны кресла-трона были сложены кучки сухого хвороста, к счастью, слишком маленькие, чтобы на них кого-то сжигать.

Посередине поляны, на вытоптанном пятачке стояла жертва долга – Дмитрий Полянский, окруженный тремя конвоирами, почти упиравшимися двумя копьями и стволом «АК» ему в спину и бока, чуть в стороне лежал зачехленный маяк, на котором сидели два бесхвостых то ли павлина, то ли индюка. Передо мной стоял вождь со свитой, а по периметру толпились зрители – как я только что узнал, это был народ нгвама, который я, якобы, хотел уничтожить.

Нгвама имели далеко не процветающий вид: изможденные морщинистые лица, торчащие ребра, непропорциональные фигуры… К тому же, все они были низкого роста – самые рослые не превышали метра семидесяти, но таких можно было пересчитать по пальцам. Возможно, это следствие браков с пигмеями, а скорей всего, причины еще более банальны: ранняя сексуальная жизнь, инцест, скудная однообразная пища и отсутствие витаминов. Я расправил плечи и распрямил позвоночник, демонстрируя все сто семьдесят шесть сантиметров своего богатырского роста.

Взрослые разрисованы ритуальными узорами. Большинство составляют женщины – в набедренных повязках с раздутыми животами и висящими до талии плоскими грудями, на шее – подобия ожерелий. У многих лысые головы испещрены шрамами и татуировками. У некоторых аборигенок лица, груди и животы покрыты белой краской или глиной. Мужчин заметно меньше – худые, жилистые, с палочками на главных частях своего тела, иногда, для пущей сохранности, поверх палочек тоже накручены повязки. В руках – луки и копья. Детей много, в основном девочки, все голые, некоторые явно страдали рахитом. Наиболее прилично выглядели молодые девушки, почти все они были в разноцветных венках.

– Это не бомба, великий вождь, – льстиво улыбаясь, сказал я.

Честно говоря, мне было не до улыбок, мучила мысль: зачем мужчины нгвама пришли с оружием? Почему кресло вождя украшено человеческим черепом? Какое отношение имеет этот зловещий символ к добрым скотоводам, охотникам или землепашцам? Уверен, что никакого – так, случайное совпадение…

– Это ядовитый газ! – вмешался уродливый абориген, с длинными, как у орангутанга, руками и короткими кривыми ногами.

Он стоял по правую руку от вождя и гораздо ближе, чем телохранители, советники и слуги. Лысый череп выкрашен белой краской, лицо обезображено многочисленными шрамами, один пересекал полузакрытый левый глаз. Всё тело покрыто чёрной краской, а поверху нарисован белый скелет. На шее – подходящее по тону белое ожерелье из мелких зубов. Обезьяньи, что ли?

По близости к вождю, раскраске и страху, с которым все поглядывали на него, это мог быть только шаман, жрец или другой специалист по контактам с духами. И несколько стоящих за ним воинов были раскрашены, как скелеты.

– Пришелец отравит народ нгвама! – Длинная рука жреца театрально взлетела вверх, в начавшее темнеть небо. В руке он держал посох, или трость, очень странного вида: с искусно вырезанной змеиной головой, змеиной раскраской и тонко вырисованной чешуей. Очень тонкая работа. Словно самая настоящая одеревеневшая змея.

В Африке после захода солнца сразу же наступает ночь. Сумерки стремительно сгущались.

– Это не газ, великий жрец! – с той же отвратительной улыбкой и успокаивающей интонацией сказал я. – Это мой амулет. Он охраняет меня от злых духов и болезней.

Я улыбнулся еще шире и выставил вперед пустые ладони.

Для простых душ лесных людей внешние формы поведения должны быть убедительней, чем плохо разбираемые слова. И я надеялся на ответные улыбки.

Но, увы, мудрая логика не помогла. Вождь молча развернулся, подошел к своему трону и взобрался на высокое сиденье. Жезл он взял в правую руку, как скипетр. И вдруг я понял, что это берцовая кость человека! И на шее у жреца никакие не обезьяньи зубы – у обезьян вообще нет зубов: их заменяют костяные пластинки… Это человеческие зубы! Ну и дела! Череп, зубы и кость – таких совпадений не бывает! Значит, это не мирные и добрые землепашцы… Только каннибалов мне не хватало!

Жрец внимательно оглядел меня с головы до ног. Наверное, прикидывал: помещусь ли я в их обеденный котёл. Затем ткнул меня своим посохом в грудь, повернулся, раскачивающейся походкой примата пошел следом за вождем и сел на небольшое возвышение справа от трона. Свита, ощетинившись копьями, выстроилась вокруг них полукругом. Дело явно шло к финалу. Причем явно драматическому.

– Зачем ты здесь? – спросил вождь и снова уставил на меня свой жезл.

– Я пишу книгу об Африке, – сказал я первое, что пришло в голову.

– Зачем?

– Люди хотят знать, как вы живёте…

– Зачем?

– Им интересно. К тому же, я заработаю деньги…

Непроглядная тропическая ночь накрыла африканскую землю. Несколько аборигенов, привычно орудуя спичками, зажгли костры. Желтое пламя плясало причудливый танец, бросая блики на лица вождя и жреца. В отсветах огня они выглядели еще более зловеще.

– Зачем тебе деньги?

– Чтобы купить еду и одежду…

Меня преследовало ощущение, что я разговариваю не с вождём людоедского племени, а с актёром, убедительно исполняющим эту роль. И массовка играла вполне убедительно. Может быть, это очередное испытание на пригодность? Тогда все становится на свои места: и карикатурно-колоритный Колосков, и внезапно улетевший вертолет… Но зачем моему руководству устраивать столь дорогостоящий спектакль? И как они добились такого стойкого удушающего запаха пота, исходящего от статистов?

– Еда растет на деревьях и гуляет в лесу. Зачем ты хотел убить народ нгвама?

Я замолчал. Вспомнились книги Хаггарда и Майн Рида: в них цивилизованный белый человек, попадая в дикие племена, легко подчинял их своей воле и из пленника превращался в божество. Благодаря огнестрельному оружию, умению добывать огонь, а то и мнимой способности тушить солнце или луну… Но нгвама не удивишь ни огнестрельным оружием, ни огнем, а даты солнечных и лунных затмений я, в отличие от книжных героев, наизусть не помню. Да и в жизни они случаются гораздо реже, чем в романах, причем вовсе не в самый подходящий момент.

Метеоролог Ковалев вздохнул и, будто собираясь вознести молитву, поднял голову вверх. Большая луна выглядела зловеще: темные пятна морей напоминали глазницы человеческого черепа. Черный купол южного неба был испещрен крупными яркими звездами. Маленькая светящаяся точка быстро двигалась между ними. Спутник! Возможно, это и был «МХ-10», но в тот момент я ничего не знал о его существовании. Да это и не имело значения. Главное, что через час-полтора сателлит вновь пролетит по этой орбите. Я оживился – это можно обыграть… Если белый пришелец сможет вернуть звезду через определенный промежуток времени, значит, он могущественный посланник Богов!

– Смотрите, великий вождь и жрец! – торжественно, громким голосом объявил я и многозначительно направил перст в небо. – Смотрите, народ нгвама! Видите бегущую звезду?

– Это не звезда, – скрипучим голосом сказал вождь. – Это спутник.

– Спутник, который не поможет тебе спасти свою жизнь, – уточнил жрец.

Я почувствовал себя как туго накачанный мяч, из которого вдруг выпустили воздух.

– Мы не такие дикие, как ты думаешь, чужак, – презрительно усмехнулся вождь. – У нас есть радио, и мы можем вызвать врача, если понадобится. Моя дочь учится в Хараре, и даже когда она гостит здесь, то каждый день принимает ванну. У нас был телевизор, но он сломался. И мы знаем, что в небе летают самолеты и ракеты.

От такой продвинутости я остолбенел. Может, вождь нгвама разбирается и в радиомаяках для подводных ракетоносцев? А я-то наплел чепуху про амулет от злых духов! И кстати, такое объяснение он совершенно некритично принял на веру…

– Сними одежду! – неожиданно приказал вождь.

– Что?!

Он требовательно взмахнул своей костью.

– Одежду! Всю!

Стоящий сзади толмач довольно больно уколол копьем в шею, и я сразу все понял. Через мгновенье освещенный костром Дмитрий Полянский стоял перед народом нгвама в чем мать родила. Последний раз мне приходилось публично обнажаться на медкомиссии, при поступлении в разведшколу. Тогда врачи выявляли физические недостатки. А что происходит сейчас? Это обыск или унижение?