The Мечты. Минор для мажора - Марина Светлая

Еще один шаг. И она тоже увидела Богдана. Улыбка стала еще мягче и еще спокойнее. Она-то знала, куда идет и кого увидит.

- Богдан! – прозвучал веселый, звучный, всю жизнь балагурящий, хотя временами и умеющий быть очень серьезным голос Ярославцева.

И вот уже вплотную. Никуда не нужно шагать.

Моджеевский заставил себя перевести взгляд на Дмитрия и улыбнуться ему так же широко и открыто.

- Добро пожаловать! – проговорил он, протягивая руку.

- Спасибо, - с чувством ответил Дима. – Прости, мы немного опоздали. Кое-кто долго ковырялся.

- Кое-кому была поставлена задача выглядеть сегодня дорого-богато, в смысле – соответствовать, - со свойственным ей едким чувством юмора ответила она.

- Ну оно того стоило, - усмехнулся Богдан, осмотрев ее от макушки до кончиков туфель и обратно. – Отлично выглядишь.

Она не поблагодарила. Лишь пожала алебастровыми тонкими плечами, и кончики ее губ чуть заметно дрогнули.

- Согласно вложенным средствам, - хохотнула она.

- Так ведь из семейного же бюджета средства, скряга, - точно так же поддел ее Димка и прижал к своему боку за талию. А потом обратился к Богдану: - Кстати, Моджеевский, ты меня тут намедни спрашивал про жену, а я слегка подохренел и придержал интригу. Так вот теперь можешь познакомиться. Юлия Андреевна. Моя суженая. Сюрприз!

... тогда он последний раз видел Юльку

***

Сюрпризы в его жизни, по правде сказать, не иссякали. Как пошло, так и поехало.

Главный из них, приведший в этот день, случился три с лишним года назад, в октябре. Богдан очень хорошо помнил дату, она четко отпечаталась в его голове и никуда оттуда деться уже не могла. Причин такого исключительного запоминания было сразу две. Во-первых, тогда он последний раз видел Юльку, когда она садилась в свою маленькую машинку, в которой непонятно как помещались ее бесконечно длинные ноги, и отчалила из гостиничного комплекса. А во-вторых, в том самом гостиничном комплексе, вернее, на пляже возле него, накануне шумно, хоть и не многочисленно, отгремела свадьба Моджеевского-старшего и его бог уже сколько лет спутницы, Евгении Малич. Ярко мигая желтоватыми лампочками и тревожно трепеща тысячами бело-кремовых лент, которыми было оформлено место проведения мероприятия, эта свадьба стала самым громким событием завершающегося летнего сезона. В такт лентам нервно трепетали и полевые цветы, и травы, в великом множестве расставленные вокруг.

Богдан сам не понял, как оказался в стороне от гудящей компании гостей, все же оставшихся продолжать праздновать. Наверное, в тот период ему было проще всего находиться чуть в стороне. Не привык еще к дому, не акклиматизировался до конца.

Тянуло курить и слушать пустоту в голове, которая все сильнее завладевала им.

Но пребывать в пустоте и в стороне не позволил отец. Он, будто бы вынырнув из своей хорошей и радостной, в сущности, жизни как-то враз оказался рядом, как, наверное, и положено не самому худшему родителю. Они ведь должны чувствовать тот самый момент, когда надо просто постоять плечом к плечу. Так Моджеевский-старший и стал плечом к плечу с ним, щелкнул зажигалкой. Закурил. И спросил:

- Будешь?

Не отводя взгляда от моря – удивительно спокойного и тихого, Богдан отрицательно мотнул головой. То ли и правда бросал, то ли норовил выиграть спор, который они затеяли с Реджепом, к слову сказать, тоже на свадьбе. Тани и ее турка. Мужики брякнули, а Таня, как всегда, отнеслась серьезно. Теперь приходилось соответствовать.

- Как хочешь, - улыбнулся отец и легко пожал плечами. Ему все было легко. Впрочем, как и положено. Батя женился. И смех, и грех...

- Ты как? Завет отеческий слушать готов? – поинтересовался он, очевидно, для порядка.

- Мне кажется, странное время ты выбрал, - усмехнулся сын. – У тебя должны бы быть дела поважнее.

- Вот именно для обеспечения этих самых дел, Бодь.

- Что-то это звучит как-то… не очень.

- А тебе всегда что-то не так, - рассмеялся Роман, а потом резко стал серьезным и как-то одним махом, так, что сразу стало ясно - вот сейчас взаправду, выдал: - Отпусти меня на пенсию, сын, а?

- Я не так много вчера выпил, - крякнул Богдан, воззрившись на отца, - чтобы сегодня у меня начались слуховые галлюцинации.

- Тебе не показалось.

- Тогда ты рановато собрался на пенсию.

- В самый раз, Богдан. Посмотри на меня.

- Смотрю. Вижу молодожена, - рассмеялся Богдан. – Какая пенсия, отец!

- Ну вот ты все правильно видишь. Нормальный молодожен. Седой и дурной, - усмехнулся в ответ тот и на мгновение замолчал. Затянулся, пыхнул вверх кольцом дыма, чуть дурачась. А потом проговорил: - Бодь, Лизе скоро в школу. Не хочу ничего пропускать, как было с вами. Что тут осталось-то, а? Жизнь за середину. А я отгрохал махину всем на радость, только сил-то все меньше, меня уже не хватает.

- Договаривай, - кивнул Богдан и улыбнулся: – Про свой завет.

- Переходи ко мне. В смысле – совсем переходи, полностью. Я видел твою работу в ВЦ. То, что ты провернул со своей приложухой под проектирование... наверное, самая крупная наша удача последнего года. Бодь... у тебя светлая голова. Гораздо умнее моей. Давай сейчас введем тебя в состав совета директоров, а потом туда-сюда... и в мое кресло, а?

Богдан отвернулся к морю и некоторое время молчал. Слишком много мыслей вертелось в голове, которые у него не получалось сложить в единую картину. Точно знал лишь одно. В это мгновение он в той точке, откуда начнется новый отсчет его жизни. В который уж раз. Ему не привыкать.

- А может, еще передумаешь? – с усмешкой спросил Моджеевский-младший, взглянув на отца.

- Не передумаю, - внимательно изучая сына, ответил тот. – Я люблю «MODELIT». Невозможно не любить то, что создал сам, практически с нуля… ты-то понимаешь. Потому не могу гарантировать, что всегда буду проходить мимо офиса, не забредая внутрь… даже, наверное, в чем-то откажусь с тобой соглашаться. И мы обязательно станем много спорить… Я буду лезть с советами и под руку… но самое главное – я буду спать спокойно, зная, что ты все сделаешь правильно, Бодя. Ты умеешь правильно.

- С твоей стороны это подстава.

- Не ври, что тебе вот совсем не интересно. Знаю