Отвергнутые воспоминания - Имби Паю

Но Эстония отозвалась только в начале 1990х годов.

Ко времени написания этой книги (эстонское издание книги опубликовано в 2006 году) Эстония уже 15 лет существует как независимое государство. Но этой независимости предшествовало полвека вынужденного молчания. Еще и поныне порой вспыхивают дискуссии о том, были ли страны Балтии оккупированы или вошли в состав СССР добровольно. Исследователей новейшей истории Эстонии и жертв коммунизма иногда называют русофобами.

Появляются также свидетели, вещающие о том, что в советское время было довольно хорошо жить, что в Советском Союзе было хорошо путешествовать. Террор, убийства и гонения советской системы не затронули этих людей. Советская оккупационная власть декларировала равенство людей, хотя некоторые люди были равнее, чем другие. Изпод прилавка можно было купить дефицит, т.е. вещи и продукты, которых в открытой продаже не было; существовали спецбольницы, где заботились о т.н. лучших людях, действовали спецшколы, где дети элиты могли изучать иностранные языки. Профсоюзы раздавали наиболее лояльным гражданам квартиры, туристические путевки и разрешения на покупку автомашин. И если удавалось достать что-то дефицитное, будь то туалетная бумага или мешок сахара, человек ощущал себя как бы находящимся в лучшей позиции. Для человека многого и не надо, чтобы почувствовать себя избранным гражданином.4

На близких людей, оказавшихся в беде, не обращали внимания, ибо соучастие и сопереживание как своим, так и чужим считались буржуазным пережитком, а в условиях оккупации это было даже опасно.

Цена этого мнимого благополучия – уничтожение эстонских традиций, гибель тысяч людей и, как следствие, экономическая катастрофа – потеря, дающая о себе знать и в независимой Эстонии.

Мораль изменилась неожиданно и вдруг, вместе с оккупацией. За переделами Советского Союза этого никто и не заметил, ибо для обозначения новой морали использовались выражения из арсенала «гнилого гуманизма и буржуазии»: свобода, равенство, братство и право.

Те, кто остался в живых, пребывали в тени ГУЛАГа, скрывая свою личную потерю.

В течение пяти лет я, шаг за шагом, погружалась в то кошмарное время. На моем рабочем столе копии записей документов НКВД, относящиеся к 1948–1949 гг. и касающиеся моей мамы. Дела о допросах КГБ уничтожил в 1962 году. Я хочу узнать, кто были те сотрудники КГБ, заклеймившие мою мать словом «бандит», хочу узнать, как это случилось. Именно поэтому после выхода фильма я должна все это описать заново. Раскрывая патологию истории, насколько это в данный момент и в данном месте в моих силах, я стараюсь воссоздать канувшее в Лету время, окружавшее мою мать и людей, живших в ту пору, время, погрузившееся в молчание и оставленное без утешения.

Сталин верил, что советское право «самое правое» и окончательное в мире, и это право стало частью советской системы.

Сегодня в Интернете5 историками собрана огромная информационная база о том необъяснимом и грубом процессе стигматизации, которым советское право утвердило себя в Эстонии с 17 июня 1940 года – тогда, когда начались бесчинства НКВД и в обычных людях стали видеть «опасные элементы».

ОПАСНЫЕ ЭЛЕМЕНТЫ УНИЧТОЖАЮТСЯ

Опасные элементы

Домохозяин Аидник Бурхард Карлович, родился 05.03.1895, эстонец, место жительства уезд Тартумаа, Кудинская волость, работал в городе Муствеэ заведующим банком. Был арестован 14.06.1941 и отправлен в лагерь Сосьва Свердловской области, умер во время предварительного следствия 02.12.1941. Вероятно, был арестован за то, что состоял в рядах добровольной военизированной организации «Кайтселийт» (ERA, 395Е, 2002М).

Его жена Аидник ЭллаМагдаЖенни Эрнстовна, родилась в Риге в 1903 г., немка. Органы советской безопасности арестовали ее, в то время беременную, 14.06.1941 и сослали в село Чернышовка, Бакчарского района, что означало проживание на территории, находящейся под контролем НКВД, освободилась 24.10.1958 (это значило 17 лет принудительных работ).

Их дети:

Аидник Гуннар Бурхардович, родился 25.07.1933 (был в возрасте 8 лет, когда вместе с отцом и матерью был депортирован из города Муствеэ, Эстония), находился вместе с матерью, освободился 24.11.1954 (пробыл в местах заключения 13 лет).

Аидник Карин Бурхардовна, родилась 16.10.1941 в Советской России, находилась вместе с матерью, освободилась 12.04.1956 в 15летнем возрасте.

Члены семьи Аидник, оставшиеся в живых, уже не вернулись в Эстонию. После восстановления независимости Эстонии сыну тети моего отца (т.е. его двоюродному брату) Микку Аиднику удалось связаться с жившими в России детьми и узнать, что они выжили благодаря тому, что мать давала уроки игры на пианино и, по воле судьбы, местный НКВД нуждался в таких работниках.

В конце 1960-х годов в Тарту был арестован 15летний Тийт Аидник, сын Лилле Аидник, дочери брата (т.е. племянницы) Бурхарда Аидника. Тийт вместе с одноклассниками приготовили на уроке химии по советам журнала «Пионер» (орган Пионерской организации ЭССР) порошок: когда на него наступаешь, появляется искрение. Изза порошка директор вызвал в школу представителей КГБ. В школьном зале собрался народный суд, и чтобы дать урок другим, был наказан только один – Тийт Аидник. На протесты матери, что проведение этого опыта описывалось в пионерском журнале, ответили насмешкой. Права на апелляцию и на адвоката не было, ибо советская судебная система никогда не ошибалась. Представитель КГБ сказал матери, что «так как вы являетесь родственницей врага народа, но не были высланы в 1940-е годы из Эстонии и смогли учиться в советском университете, то наказание должен нести ваш сын».

Тийту Аиднику выпала тяжкая доля. На свободе оставались бабушка Тийта Лаура Аидник (урожд. Мартинсон, сестра моей бабушки), получившая в Тартуском университете независимой Эстонии «буржуазное» образование по специальности учителя родного языка, и муж Лауры Вольдемар Аидник, главный бухгалтер «буржуазного» Тартуского банка. Зато в 1949 году в вагонах для скота были отправлены в Сибирь мать Лилле и восьмидесятилетние Хендрик и слепая Юлие Мартинсон (родители бабушки Тийта Лауры Аидник – урожд. Мартинсон – мои прабабушка и прадедушка), а также их дочь Линда Мартинсон. Причину депортации не указали, но поводом мог оказаться их сын Лео Мартинсон, который, будучи учеником коммерческой гимназии, в 1918 году принимал участие в Освободительной войне, а в 1941 году, будучи в рядах лесных братьев, защищал свой дом от бесчинств истребительных батальонов. Может быть, свою роль сыграло и то, что они имели большое хозяйство, или то, что Хендрик Мартинсон в молодости служил унтерофицером царской армии. Лео Мартинсон был арестован в 1944 году и сослан в лагерь по ст. 58-1а Уголовного кодекса РСФСР. В этой статье говорилось о предательстве, шпионаже и переходе на сторону врага. Предполагаемой мерой наказания в данном случае были расстрел и конфискация имущества. Итак, подросток Тийт Аидник в течение двух месяцев искупал в колонии для несовершеннолетних давние «грехи» своих близких: «исправление» проходило с избиением сотрудниками КГБ, затем он был передан уголовникам для сексуального использования. После всего этого Тийт был не в состоянии продолжать школьное образование.

Теперь уже можно писать об этом – потерпевших давно нет в живых.

Нежелательные элементы: эстонские евреи Грунс Израэль Абрамович, еврей, родился 23.04.1888 в Нарве, предприниматель, торговец. Арестован 14.06.1941 в Нарве по адресу ул. Вокзальная, 62, осужден по ст. 584 Уголовного кодекса РСФСР и отправлен в Севураллаг Свердловской области. Умер 06.04.1942, через год после ареста (ERA, 4636Е, 173М).

Грунс Двойра Соломоновна, 1897 года рождения, арестована 14.06.1941, сослана в село Айполово Васюганского района Томской области, освободилась в августе 1956 года.

Грунс ХаккельАбрам Израэлевич, еврей, родился 20.06.1927, во время ареста (14.06.1941) ему было 14 лет; умер в Айполово 29.09.1953.

Свободная общественная деятельность людей и организации взаимопомощи, являющиеся неотъемлемой частью западного гражданского общества, в советской системе принимались за буржуазные проявления, недостойные рабочего класса. Диктаторской власти было трудно контролировать свободно организованных людей, поэтому их следовало уничтожать. Но еще и в начале 1940 года (хотя Красная армия уже была размещена в Эстонии, но республика оставалась пока независимой) в известном таллиннском кафе «Золотой лев» („Kuld Lõvi”) раз в неделю собирались члены клуба „Rotary”, которых объединяли политика, духовная жизнь и предпринимательство. В их числе были Рихард Девид – хозяин ресторана и владелец гостиницы «Санкт Петербург», а с 1925 года и командир Таллиннской дружины «Кайтселийта», Генрих Гуткин – председатель правления Таллиннского объединенного еврейского банка, хозяин магазина одежды и представитель Еврейского культурного самоуправления, Юри Яаксон – государственный старейшина Эстонской Республики, министр юстиции и президент Банка Эстонии. В клубе принимались ходатайства о получении помощи и учебных стипендий, а также велись обычные светские беседы. «Чистки», организованные советскими секретными органами милиции, начались только в середине 1940-х годов, после окончательной оккупации Эстонии. Все свободные общественные организации и общества были закрыты, так как они вступали «в противоречие с интересами рабочего класса». Имущество обществ было конфисковано и превращено в «социалистическую собственность».