Арктания - Григорий Гребнев

Тридцать якорей, или, вернее, ракетных двигателей, в полых бортах площадки придавали ей устойчивость и неподвижность. Стоило хотя бы легчайшему ветерку коснуться бортов станции — и электронные двигатели ракетных якорей бесшумно несли станцию навстречу ветру. Станция как бы летала в направлении, противоположном ветру, со скоростью, равной скорости ветра. Но, летя вперед… она оставалась на месте. Стоило ветру усилиться — и в равной степени убыстрялся неподвижный полет воздушной станции. Ветер менял направление — и тотчас автоматически включались и начинали работать противоположные и донные ракетные раструбы, выталкивая мощные струи электрического ветра. Никакие бури не могли поколебать эту огромную, парящую в воздухе станцию, ибо бури автоматически вызывали такие же бури в раструбах двигателя — боковых, верхних и донных. И «Арктания» стояла в воздухе, не испытывая даже самых легчайших толчков и колебаний.

Ее строили в окрестностях Мурманска, в огромном эллинге.[5] На берегу Ледовитого океана большевики сооружали воздушный остров. И когда все работы были закончены, большевистская Лапута[6] из магния и сверхлегкого алюминия поднялась в воздух и, сопровождаемая тучами самолетов и «Интернационалом» оркестров всего мира, ушла к полюсу.

Долетев до полюса, первая в мире летающая станция «Арктания» замерла над океаном в неподвижном своем полете на многие годы.

И недаром девочка в прогулочной авиетке тоненьким голоском пела о папанинцах-арктанинцах. Этот второй спутник Земли был прямым потомком дрейфующей черной палатки первых обитателей Северного полюса — папанинцев.

Над станцией «Арктания» на высоте пятидесяти километров, подобно метеорам, неслись стратопланы с исполинскими планерами на буксире. Внутри стратопланов люди беседовали, слушали деловые записи своих фонографов, говорили по радиофону со всеми материками. Их полет нельзя было назвать даже ураганным, ибо электрический ветер ракет в разреженном воздухе стратосферы нес их с быстротой, в десять раз превышающей движение воздуха в момент самого сильного урагана.

Над станцией «Арктания» серебристые, издали почти прозрачные, скользили в торжественном полете гигантские дирижабли. В комфортабельных каютах и залах этих летающих городов люди уже меньше занимались делами, но зато больше танцевали, пели, сидели в лонгшезах у огромных иллюминаторов, похожих на окна «Наутилуса». Эти люди были экскурсантами, отпускниками и пенсионерами почтенного возраста. Они отдыхали, им некуда было спешить, и потому они избегали головокружительных стратосферных полетов.

Под станцией «Арктания», под бесконечной броней льдин, в глубине Северного Ледовитого океана, шли мирные подводные грузовозы, потомки старинных военных субмарин,[7] и легкие прогулочные яхты — субмаретты.

А на самой «Арктании» люди зорко следили за движением льдов, составляли сводки еще не родившихся бурь и туманов, посылали в мир сигналы и радиограммы, похожие на донесения лазутчиков; при помощи стереовизора и радиофона с глазу на глаз разговаривали с жителями Москвы, Берлина. Коломбо, Буэнос-Айреса, Мельбурна, Скоттбурга в Антарктике и Северограда на Диксоне.

4.

86 северной широты и 19 восточной долготы

«Полярный жук» с небольшой скоростью шел на юг. Юра молча поглядывал на альтиметр и счетчик скорости. Он с намерением не убыстрял полета и не забирался высоко. Почти выключая иногда сопло ракеты и повисая на одном роторе, мальчик с серьезностью заправского полярного летчика разглядывал волнообразные снежные надувы внизу, приглядываясь к разводьям и торосам. Лед на всем пути был старый, бурый и, по-видимому, рыхлый.

Ася ерзала на своем сиденье, заглядывала в окно, присматривалась к экрану и тараторила без умолку.

— Дирижабль! — вдруг крикнула она.

На расстоянии приблизительно пяти километров от «Полярного жука», почти в том же направлении, шел дирижабль. Он издали был похож на серебристую рыбешку. Юра тотчас же узнал его — это был один из двадцати исполинских дирижаблей, совершавших регулярные рейсы между Ленинградом и Сан-Франциско. Дирижабль принимал на борт сто пятьдесят пассажиров.

— «Лучезарный М-5». Папа называет его воздушной танцулькой, — сказал Юра. — Волна двадцать три и три десятых, позывные «Карл».

Через две минуты стройная серебряная рыбка нырнула в далекую солнечную завесу, а «Полярный жук» снизился и пошел над льдами в обратном направлении. Но лишь только «Лучезарный М-5» скрылся из виду, Ася вновь подпрыгнула на своем сиденье:

— Ой, Юра, что это там?..

Юра глянул на экран.

— Вон, вон черное…

Ася показывала пальцем на экран.

Он внимательно присмотрелся: на сползающем вниз белом квадрате экрана ясно видна была черная точка. Юра попробовал увеличить изображение, но точка уже сползла с поля экрана.

Юра положил руку на руль поворотов и ввел машину в вираж. Через минуту черная точка снова появилась на экране. Когда оно добралась до середины экрана, Юра стал увеличивать ее.

— Тюлень! — крикнула Ася.

Юра молча продолжал рассматривать темный предмет.

— И совсем не тюлень. Это морж, — сказал он.

— Ой, как хорошо! Морж! Усатый! — в восторге запищала Ася.

— И даже не морж, а моржонок, — наставительным тоном сказал Юра.

— Маленький моржонок! Давай поймаем его!

Юру и самого уже подмывало желание пойти на посадку: морж, а тем более моржонок, был редкостью в районе полюса, из-за этого стоило задержаться.

Юра отвел автожир метров на сто от места, где лежал моржонок, выключил камеру и стал опускать машину на одном роторе.

Через две минуты «Полярный жук» мягко и бесшумно коснулся задним полозом льда и по-птичьи присел на запорошенную молодым снежком площадку.

Юра поднял подушку сиденья и достал две пары ботинок, похожих на пьексы, с шипами на подошве. Одну пару, поменьше, передал Асе, другую стал напяливать сам. Затем достал моток легкого троса.

— Идем. Только держись за руку, а то упадешь. В трещину можно угодить.

Спотыкаясь о ледяные заусенцы, Юра и Ася побрели к моржонку. Когда подошли поближе, Юра шепнул:

— Тш-ш, тихо! Уйдет…

Ася затаила дыханье.

Моржонок между тем и не думал уходить, да и полыньи поблизости не было, куда он мог бы нырнуть. Подогнув под себя передние ласты и уткнувшись усатой мордой в снег, он продолжал спокойно лежать все в том же положении.

Юра пригнулся и, крадучись, подобрался к нему, неся наготове трос с петлей на конце. Он уже собирался броситься вперед, но вдруг остановился: странно, он совсем не видел пара от дыхания моржонка. Юра внимательно глянул на темную тушу на льду: она лежала совершенно неподвижно.

«Дохлый?» — подумал он и пошел уже смелее вперед. За ним, ковыляя по льду, шла Ася.

Моржонок не шевельнулся.

Юра подошел и толкнул его ногой.

— Дохлый, — сказал Юра.

— Умер? — испуганно спросила Ася.

— Моржи не умирают, а издыхают, — поправил ее Юра и снова толкнул усатую тушу ногой. — Непонятно, откуда он взялся и почему издох?

Ася подошла и с состраданием посмотрела на мертвого моржонка.

Вдруг ей пришла в голову замечательная мысль.

— Знаешь, Юра, давай его похороним.

— Ну, вот еще! Кто же моржей хоронит?

Юра насмешливо посмотрел на свою неопытную спутницу.

Но Ася не хотела расставаться со своей мыслью. Она хныкала, просила и заглядывала Юре в глаза.

И вдруг Юра вспомнил: кирка! Ведь это же чудесный повод воспользоваться ею и опробовать. Как мог он забыть про нее?! Юра знал, как ею вспарывают лед, но сам никогда этого не делал.

— Хорошо! — крикнул он. — Отлично! Ты подожди здесь. Я достану кирку.

Спотыкаясь и падая, он помчался к машине. Через несколько минут Юра бежал уже обратно, неся в руке кирку.

Этот инструмент напоминал короткий пневматический ломик старинного образца. Он имел две рукоятки для упора; конец его, расширенный и острый, походил на детскую лопатку. Юра, не подводя к кирке никакого провода, воткнул в лед, нажал рычажок в правой рукоятке, и из-под блестящей лопатки фонтаном взметнулись куски льда и белая пыль.

Ася присела около мертвого моржонка и с жалостью стала его разглядывать.

Юра энергично орудовал киркой. Он снял слой льда в виде прямоугольника на полметра. Густая ледяная пороша засыпала его и таяла на электродохе.

Вдруг кирка глухо застучала: она наткнулась на что-то твердое. Юра нагнулся. Небольшой металлический темный предмет торчал во льду. Юра ударил его каблуком; предмет не поддался, — он, видимо, плотно вмерз в лед. Тогда Юра подвел под него лопатку кирки, нажал на рычажок, — кирка заворчала; темный предмет отвалился вместе с куском льда. Юра поднял его и стал осторожно сбивать лед.