Ловушка под омелой (СИ) - Мирошник Ксения Викторовна

Миссис Патчис позволила переделать это помещение на свой вкус, чтобы было уютнее. Я не стала заставлять его мебелью, мне хватило просторной кровати, невысокого шкафа, стола для занятий и пары тумбочек. Я очень любила нежно-голубой цвет, даже не совсем голубой, а больше белый с лёгким голубым отливом, как у инея. Мои шторы и постельное бельё, и подушки на кровати были из тканей именно такого цвета. Для меня это был самый тёплый и родной угол в академии.

Наскоро сменив форму на тёплые брюки и удлинённую куртку на ремнях, я переобулась в тёплые высокие сапоги, а потом накинула плащ с большим меховым капюшоном. Оставалось найти варежки.

— Готова? — спросила Ким, притопывая от нетерпения у дверей.

— Да, — ответила я, вытаскивая искомое из-под груды учебников.

Бэтани жила в другом корпусе и должна была закончить академию только через год, но пару лет назад один из преподавателей обнаружил в ней удивительную способность к созданию изысканной одежды. Девушка обладала прекрасным чутьём и отменным вкусом. С тех самых пор её комната стала больше похожей на швейную мастерскую, где неустанно трудились десятки иголок и повсюду летали ленты, кружева и разного рода мелочи вроде бисера, бусин и пуговиц. Девушки разных возрастов одолевали её бесконечными просьбами, ведь наряд, сделанный Бэтани всегда подчёркивал достоинства и скрывал недостатки.

Платье Кимберли было готово уже давно, но на свою беду Бэтани предложила два разных варианта цвета и после примерки обоих Ким только расстроилась, потому что ей нравились оба.

Мы вышли из главного корпуса и оказались в настоящей снежной сказке. Всё вокруг было белым бело, крыши укрыли пушистые шапки, обнажённые осенью ветви деревьев, теперь были наряжены в колючие рукавицы, под ногами хрустело снежное одеяло, а лёгкий мороз тут же начал щипаться. Я вдохнула полной грудью, а потом выпустила изо рта густой пар и улыбнулась. Мы обогнули здание и оказались на большой площади, окружённой пятью корпусами, между которыми мелькали либо маленькие строения, либо площадки для тренировок. Летом здесь стоял огромный фонтан, а сейчас красовалась гигантская ёлка, давно украшенная шарами, игрушками и лентами. Если говорить о ёлках, то в академии они были повсюду. В каждом корпусе, на каждом этаже. Вечерами зажигались разноцветные огни, звучал лёгкий перезвон крошечных колокольчиков и пахло выпечкой.

Мы прошли мимо первокурсников, соревнующихся в лепке фигурных снежков, которые они раскладывали на лавочках, а потом устраивали бои. Ким подмигнула мне и лёгким движением пальцев собрала все их творения в единый ком и вылепила огромного кота, который неожиданно бросился в толпу студентов. Девчонки и мальчишки взвизгнули от неожиданности и кинулись в рассыпную, но потом повалились на снег и рассмеялись. Подруга помахала им рукой, и мы пошли дальше.

Корпус, где учились и проживали студенты четвёртого курса, был самым ближним к главному, поэтому идти пришлось недалеко. Я бросила несмелый взгляд на залитый каток для завтрашнего бала и ощутила, как во рту пересохло от волнения.

— Не переживай, Хлоя, — мягко улыбнулась Ким и положила мне руку на плечо, — завтра всё пройдёт идеально. Я уверена.

— Я говорила миссис Патчис, что не хочу танцевать у всех на глазах, а она и слушать не хочет, — вздохнула я и не удержалась от ещё одного страдающего взгляда на каток.

— Все, кто видел, что ты вытворяешь на коньках, восхищаются твоими способностями. Одна ты не веришь в них, — продолжила успокаивать меня подруга. — Я вот жду не дождусь, чтобы увидеть танец, который ты приготовила.

Я не стала спорить, потому что эта дискуссия всё равно ни к чему не приведёт. Отвертеться от выступления мне уже никто не позволит, а веры в себя из-за слов Ким не прибавится. Я обожала коньки и танцевала на льду с самого детства, но делать это старалась вдали от посторонних глаз. Излишнее внимание к моему увлечению смущало, поэтому танцевать я чаще всего выходила поздним вечером или в те часы, когда все студенты заняты на уроках.

Бэтани встретила нас с хмурым лицом, скорее всего уже предвкушая метания моей подруги от одного цвета к другому. Прежде чем Ким открыла рот, девушка выставила вперёд руки и спросила:

— Ким, а что если нам прекратить твои мучения одним махом?

Я с надеждой посмотрела в лицо девушки, которая будто сама боялась того, что собиралась сказать. В комнату она нас ещё не впустила и даже дверь придерживала бедром, будто готовилась её захлопнуть, если Кимберли вновь начнёт сомневаться.

— Я кое-что сделала, но понятия не имею, как ты отреагируешь… — чуть сморщившись от неуверенности, сказала она.

— И что же ты сделала? — округлив и без того выразительные зелёные глаза, спросила моя подруга.

Бэтани бросила на меня робкий взгляд, словно искала поддержки, а потом отступила, пропуская Кимберли внутрь. Девушка вошла в комнату одна и через давящее, показавшееся вечностью, мгновение завизжала. Мы с Бэтани переглянулись, с лица девушки сошли все краски. Новый визг заставил нас броситься в комнату.

Ким держала в руках удивительно воздушное платье с пышной короткой юбкой и расшитым лифом. Само платье осталось фиалковым, а вот вышивка и небольшой газовый шлейф были нежного мятного цвета. Сочетание получилось потрясающим и так подумала не только я. Кимберли прижимала наряд к груди и даже слегка подпрыгивала от восторга.

— Это просто удивительно! Как я сама не додумалась? — радовалась подруга.

Бэтани заметно расслабилась и смогла наконец улыбнуться в ответ. Девушка посмотрела на меня и взгляд её показался мне загадочным, я вопросительно вскинула брови.

— У меня и для тебя кое-что есть, — несмело сказала она.

— Для меня? Но я же не просила? — удивлённо воскликнула.

— Знаю, но предпочитаю не спорить с вдохновением, — Бэтани покраснела от чего её весёлые веснушки, чуть бледнеющие зимой, стали ярче. — Однажды я видела, как ты танцуешь, и знаю, что завтра ты будешь выступать на балу. Если тебе не понравится, ты конечно можешь не надевать…я не обижусь…просто оно само родилось в голове…

С этими словами Бэтани распахнула огромный шкаф и вошла в него, будто в другую комнату. Именно в нём она хранила готовые наряды. Пока хозяйки комнаты не было, я снова с удовольствием рассмотрела её мастерскую. Бэтани рисовала эскизы повсюду: на стенах, в альбомных листах, на салфетках и даже в тетрадях и учебниках. В её комнате царило буйство красок и оттенков, но они не раздражали глаз, а создавали творческое настроение. Даже мне тут же захотелось нарисовать что-нибудь. Ким крутилась перед зеркалом так и эдак прикладывая своё платье и улыбаясь, а у окна иголки сами собой пришивали розовую ленту к длинному весьма очаровательному платью. Ещё одна счастливица в скором времени обзаведётся праздничным туалетом.

Бэтани вышла из своего шкафа и скромно протянула мне свой очередной шедевр. Платье было нежно-голубым, как раз таким, как я люблю, похожим на иней, покрывающий окна и деревья. Его юбка тоже была короткой и пышной, как у Ким, но её украшало множество серебряных снежинок разных размеров и форм. Рукава доходили до локтей, а невесомый воротник поднимался высоко под горло. Я даже рот приоткрыла от удивления и восхищения.

— Тебе…нравится? — спросила Бэтани, а я лишь усиленно закивала, не в силах и слова произнести. — Как я рада, Хлоя! Я подумала, что если ты украсишь коньки такими же снежинками, то получится ещё лучше. А ещё у меня есть к этому платью прекрасный ободок, который можно вставить в причёску, и он будет сиять и искриться во время движения.

Девушка сбегала за ободком и положила его поверх платья, а мне оставалось лишь хлопать глазами и кивать, поражаясь такому подарку к празднику.

От души поблагодарив Бэтани, мы с Ким разошлись по комнатам, чтобы повесить наряды, а потом встретиться за ужином. И только поздно вечером, когда до отбоя оставалось полчаса, мы украдкой спустились к омеле, которая каждый год сама находила себе место. В этот раз она расположилась прямо на улице, недалеко от ёлки, которая украшала площадь. Несколько студентов собрались вокруг неё, чтобы собственными глазами увидеть очередную попытку влюблённых получить благословение.