Большая дорога - Святослав Логинов

Охотник подходит к вышибленному окну, снимает с торчащего гвоздя клок серой шерсти, заворачивает в тряпицу. Говорят, волкулачья шерсть обладает какими-то особенными свойствами, а ежели зверь, с которого выдрана шерсть, до сих пор бродит живым, то свойства эти усиливаются. «С непойманного оборотня хоть шерсти клок», – посмеются через несколько дней опомнившиеся сельчане.

– Кто ж его знал, что он не к двери прыгнет, а к окну, сквозь гвозди, – жалуется оставшийся без добычи воин.

– На меня он прыгал, – произносит экзорцист и поднимается с пола, медленно, словно проверяя, все ли кости целы. – Перестарался я, не надо было про ангела говорить.

– Да уж… если бы не вот он, – колдун, притворявшийся наёмником, кивнул в сторону Радима, – лежать бы тебе сейчас с распоротым животом.

– Шустрый парнишка, – долгоносый наконец поднялся, выудил из кошеля большую серебряную монету, протянул Радиму: – это тебе за то, что мои кишки уберёг. Подрастай, скорей, возьму тебя в помощники.

– Благодарствую, – сказал Радим басом.

Волшебники подошли к дверям, принялись в четыре руки обирать с косяка что-то невидимое, должно быть, настороженную ловушку, в которую так и не попал прорвавшийся сквозь окно волкулак. Колох мрачно наблюдал за действиями гостей, потом раздражённо спросил:

– Где гвоздь? Гвоздь был в косяке, старинный… сто лет ему.

– Гвоздя тут уже две недели как нет, – ответил наёмник. – Потому мы и пришли. Думаешь оборотень к тебе первый раз заявился? Как бы не так!

– Ты ври да не завирайся! – повысил голос трактирщик. – У меня в заведении вовек безобразиев не случалось!

– Так оборотень сюда не на охоту ходил, а отдохнуть – пивка попить, в домино постучать. В таком месте он пакостить не станет, людей да скотину он на дальних хуторах драл.

– Так и ловили бы его там! – огрызнулся Колох, – А то вы мне всех гостей распугаете с вашей охотой.

Волшебник лишь усмехнулся, продолжая сматывать незримую нить.

– Радим! – рявкнул хозяин. – Живой ногой в кладовку, гвоздь выбери поздоровее и в притолку вбей. Шляпку начисти, чтобы сияла и закрашивать не смей! Чтоб тут ни одна тварь не проскользнула, головой ответишь!

Провожаемый десятками взглядов Радим метнулся в чулан, схватил толстый гвоздь с квадратной шляпкой, тот самый, выкованный сто лет назад. Вернулся в зал и вбил гвоздь в старое отверстие. Неплотно вбил, так оборотень сильнее зацепится, ежели вздумает ворваться в дом, отплатить за кипяток на загривке… опять же, под неплотно всаженную шляпку гвоздодёр легче завести, – это на тот случай, если хозяин вновь договорится с ночным голосом и, в обмен на обещание безопасности для себя и постояльцев, уберёт из двери запирающий гвоздь.

Приятно быть на виду у всех, когда за каждым твоим движением наблюдают десятки глаз, а о твоём подвиге будут рассказывать по окрестным хуторам и через десять, а быть может, и через сто лет. Полновесный двойной талер надёжно упрятанный в штанах, даже оттуда ласкает душу.

А потом в дверях появляется глухая тетеря Дамна и непригоже вопит:

– Ирод! Уснул что ли? Кипяток тащи!

А где его взять, кипяток? – всё на волкулака выплеснуто…

Если просыпается большая дорога до света, то не засыпает она, кажется, никогда. Поздно за полночь Радим добирается к постели в тёмном чуланчике. Сквозь тощую подстилку выпирают неровные доски, но Радим ничего не чувствует. Он проваливается в недолгий сон, успев лишь усмехнуться словам кудесника: «Подрастай, скорей, возьму тебя в помощники». Как же, держи карман шире, – завтра волшебник и не вспомнит про мальчика на побегушках, который вовремя плеснул кипяток, не получив за это ничего кроме неприятностей. Серебряную монету отнял Колох в уплату за выпитое бежавшим оборотнем пиво.

Волшебники с утра уйдут, в рассказах об удивительном происшествии останется просто безымянный мальчишка, а Радим так и будет, покуда ноги держат, кружить словно белка в колесе, подгоняемый окриками и бесцельным движением большой дороги.

Засыпая, Радим слышал, как за лесом разливисто воет ошпаренный оборотень.