Когда меня не стало - Анна Данилова

– Тогда выходи, чего расселась? – Голос у тетки был командирский.

– Мне срочно надо домой. Я нездорова. У меня нет денег. – Зу-Зу чувствовала, что еще немного, и вагон станет наполняться людьми, и тогда она уже ничего не сможет сделать. Но пока в вагоне они были одни, она, набрав в легкие побольше воздуха, вдруг с силой схватила тетку за руку и, притянув к себе, прошептала ей в самое ухо:

– Если бы тебе, старая корова, сказали, что у тебя СПИД, ты бы по-прежнему платила за проезд, зная, что ты не сегодня-завтра умрешь?

Кондукторша в считанные секунды покинула вагон и не появлялась в нем все то время, пока Зу-Зу была там.

«Холодно. Боже, как же холодно…»

Она шла под проливным дождем, перепрыгивая через лужи, и удивлялась чистоте и изяществу женщин, которые попадались ей навстречу под прозрачными стильными зонтами и в туфельках на тонких каблучках. Это были люди. А на кого была теперь похожа Изабелла? Но оставалось пройти всего несколько метров до поворота, за которым она увидит СВОЙ дом. Четырехэтажный особняк на четыре квартиры. Она считала шаги: «Раз, два, три…» Свернула за угол и замерла, встала, чувствуя, что силы оставляют ее…

Дом-то стоял, но та часть его, где находилась ИХ квартира, была черной от копоти. Окна с выбитыми стеклами напоминали черные дыры, под ними на тротуаре валялись какие-то книги, обгоревший рыжий абажур, ножка от испанской кровати… Дыма уже не было, очевидно, здесь хорошо поработали пожарные, но запах копоти оставался. Не могла же она принести его со свалки?

«Где же я теперь приму ванну?»

Она твердила эту фразу, петляя по улицам города и всматриваясь в чужие окна. Она не могла допустить явиться в таком непотребном виде к Вере Фишер или Лоре Парсамян. Хотя у них прекрасные ванны и всегда есть горячая вода.

Она остановила мальчика лет десяти и спросила у него пятьсот рублей или телефонный жетон. Мальчик, испугавшийся, очевидно, ее взгляда, тотчас достал жетон и отдал ей.

Зу-Зу зашла в кабинку и набрала номер Веры Фишер.

– Вера? Это Лора… – Она нарочно заговорила низким голосом, подражая Лоре и с трудом соображая, что она вообще делает. – Вера, что там слышно про Изабеллу?

– Лора, ты снова напилась? Ну ты вообще сбрендила… – красивым и мелодичным голосом пропела Вера. – Лерманам не повезло… Максим с Изабеллой приказали нам долго жить.

– Это ты про взрыв, я поняла… Но ведь ее тела, кажется, не нашли…

– Нашли два тела: мужское и женское. Я же тебе сегодня утром все рассказала…

– Какой ужас… Вера, а кто же хоронить их будет?

– Да ты, я вижу, совсем плоха стала… Наши же мужья и похоронят. Фишер мой с самого утра занимается всем этим… Ты хотя бы помнишь, что у них сгорели квартира и дача? Вот так-то быть адвокатом…

Зу-Зу повесила трубку. Вера трезва как стеклышко, она вообще не пьет, а Лора напилась. Напилась, наверно, когда узнала о ЕЕ, Изабеллы, смерти. А Вера как будто бы даже рада…

Она вспомнила банкет, который устраивала Вера Фишер вчера вечером… Стоп. Вчера ли?

Она подошла к киоску и спросила у продавщицы, торгующей газетами, какое сегодня число. «Семнадцатое». – «Значит, я пробыла на постели Наполеона с ночи пятнадцатого по утро семнадцатого».

Итак, Вера Фишер пятнадцатого праздновала свой день рождения в ресторане «Европа». Маленький банкетный зал для избранных. Было много гостей, в числе которых и Макс с Изабеллой. Был прекрасный стол, но Изабелла почти ничего не ела. Они с Максом договорились не переедать, как можно скорее сбежать оттуда и, вернувшись домой, побыть немного вдвоем. Но потом пришли еще какие-то гости, пошел разговор о выборах, Макс увлекся, и Зу-Зу пришлось дернуть его за рукав, чтобы напомнить о данном им обещании уйти пораньше:

– Выхожу через пять минут, а ты выйдешь следом. Я буду ждать тебя в машине. – Так сказал он.

Она снова проглотила слезы и прислонилась к стене какого-то холодного и чужого ей дома. «Макс…»

Что было потом?

А потом ее позвала Лора Парсамян, она пожаловалась, что ее подташнивает, и попросила проводить ее до туалета. И Зу-Зу проводила. Но когда вернулась, услышала, как Вера Фишер говорит своему мужу очень странные слова. Она говорила приблизительно так: «Марк, у Максима большие неприятности, я только что видела, как к нему подходил какой-то господин и разговаривал с ним в довольно резкой форме. Он говорил о том, что Максим-де не выполнил своего обещания, я так думаю, Марк, что он не поговорил с судьей… Ты ведь знаешь, как это бывает… Макс взял деньги, а судье отвез коньяк. Он всегда так делает…» Зу-Зу вдруг почувствовала, что ей стало жарко. Макс не мог так поступить. Да и Марк прикрикнул на Веру, чтобы она замолчала. Причем он сказал ей это в довольно грубой форме. Он всегда уважал Макса. Но Вера не замолчала, она продолжала развивать эту мысль. И говорила достаточно громко, так что Изабелле даже не пришлось напрягаться, чтобы выслушать все ее перлы в адрес мужа до конца.

Вера Фишер. Она красива. Она любила Макса, и Зу-Зу знала об этом. В этом же ресторане «Европа», как-то выпив лишнего, Вера плеснула Изабелле вином в лицо, заявив ей при этом, что «таким вот молоденьким самочкам вроде тебя не место возле Макса…». И еще она сказала тогда, что только после тридцати можно по-настоящему полюбить мужчину и что она, Изабелла, польстилась на деньги Макса. Изабелла ей ответила: «Да, вы правы (тогда они еще были на «вы»), я действительно вышла замуж за Макса не по любви, а потому что он богат». Она знала, что эта фраза выбьет почву из-под ног Веры. Так оно и случилось. Знай Вера о любви Изабеллы к Максу, она бы просто приревновала, но, когда она услышала, что Изабелла не любит Макса, она была оскорблена до глубины души.

Когда Изабелла спросила Макса, известно ли ему о чувствах Веры, он пожал плечами и совершенно спокойно проронил: «Это ведь ЕЕ чувства, а не мои». – «А как же быть с моими чувствами, – спросила тогда Зу-Зу, – разве они не волнуют тебя?» – «Твои чувства – мои чувства. И давай не будем о Вере». Из чего Изабелла сделала вывод, что у Веры с Максом до нее был роман.

Но теперь все это уже не имело никакого значения. Ни Макса, ни самой Изабеллы больше не существовало. Кто-то, очевидно, сильно захотел их смерти. Их сожгли вместе с машиной. Потом подожгли квартиру и дачу. Все. Лерманы кончились. Родители Макса на Украине. У Изабеллы только тетка в Москве, которой, конечно же, никто никогда не позвонит и не напишет о том, что случилось с ее дорогой племянницей. Жизнь закончена. Занавес.

Она снова застонала.

«Я здесь, Зу-Зу…» – вдруг услышала она голос Макса и оглянулась. Это говорил его голосом дождь. Или ветер, пробиравший ее до костей.

«Макс, я не могу пообещать тебе, что буду мстить, потому что я даже не знаю, кто сотворил с нами такое, но обещаю тебе, что буду жить. Ведь ты сам говорил, что жизнь – это все».

Она сжала кулачки, тряхнула головой и, содрогаясь от холода, уже более уверенно двинулась по улице вниз, к набережной. В ней проснулся инстинкт. Он гнал ее к теплу, к еде…

Магазин «Паритет». Ничего не значащее название, но именно в нем Зу-Зу покупала продукты и так обожаемые ею манго. Когда-то она теперь попробует эти сочные желтые мясистые плоды?

«Сегодня же».

Уже стемнело, когда она затаилась в кустах, наблюдая за всеми подъезжающими к этому дорогому магазину машинами. По большей части в машинах были женщины, которые ожидали своих мужчин из магазина. «Значит, не жены».

И тут она увидела красный «Фольксваген». Из него вышел мужчина в голубом хлопковом костюме и белом кашне. «Пижон». Он вынул ключи и хотел было уже запереть машину, как его окликнула женщина, показавшаяся на крыльце магазина с большим белым пластиковым пакетом в руках.

– Борис, ау! Я уж думала, что не дождусь тебя… Идем, там еще осталась щучья икра…

И мужчина в голубом бросился к женщине, так и не заперев машину. Зу-Зу довольно часто наблюдала подобные сцены и всякий раз поражалась забывчивости и рассеянности мужчин, оставляющих свою машину незапертой. Но теперь она просто благодарила судьбу за то, что на крыльце показалась эта женщина с пакетом. Не появись она, возможно, в ход пошел бы кирпич или камень, все, что угодно, чем можно было бы разбить окно машины, чтобы забраться туда… Ведь чтобы спрятаться от дождя, чтобы согреться или раздобыть денег, проще всего было забраться в машину. Так рассуждали родственники клиентов Макса, которые нанимали его в качестве адвоката, чтобы тот помог оправдать воров и убийц, бандитов и начинающих разбойников. Но это все было в ТОЙ жизни. Макс был адвокатом, а Зу-Зу вела созерцательный образ жизни. Она не жила, а наблюдала жизнь. Разве что когда возвращался Макс… вот тогда она жила. По-настоящему.

Зу-Зу оглянулась: не видит ли ее кто-нибудь. Но площадка перед супермаркетом опустела. Это был как раз тот отрезок времени, когда нормальные люди, уже вернувшись с работы, ужинали дома, а ненормальные, то есть те, для которых полноценная жизнь начинается ночью, еще не выползли из своих роскошных квартир в поисках развлечений, горячительных напитков и женщин. Они прибудут сюда, в этот гастрономический рай, часов в десять вечера в сопровождении хихикающих девиц, не обремененных интеллектом и жаждущих с головой окунуться в море сомнительных удовольствий и призрачного веселья, в обществе профессиональных проституток, которые и помогут этим толстосумам выбрать правильный сорт копченой грудинки, свежих угрей и низкокалорийные фруктовые пирожные.