Революция, которая спасла Россию - Рустем Вахитов

Таких крупных помещиков-латифундистов было немного, всего около 30 000 человек, менее 1 % от населения империи. Богатейших среди них было не более 700 семей. Но они владели 70 миллионами десятин земли, и на их долю приходилось 47 % всего хлебного экспорта Российской империи.

Они и составляли элиту империи, теснейшим образом связанную с двором и императорской фамилией (вплоть до родственных связей). Их влияние на политику невозможно было переоценить. При выборах в третью Государственную Думу закон о выборах был составлен так, что, по словам С.Г. Кара-Мурзы, «30 тыс. помещиков получили в III Думе в два раза больше депутатских мест, чем 20 млн крестьянских дворов». По сути дела, они были олигархами «хлебной сверхдержавы», ради благополучия которых фактически и были произведены реформы. Конечно, российская интеллигенция, либеральные круги дворянства и чиновничества еще с конца XVIII в. возмущались существованием крепостной зависимости крестьян. Но государство уничтожило эту зависимость только в 60-е гг. XIX в., и это освобождение совпало по времени с беспрецедентным и стабильным ростом цен на зерно на мировом рынке, что делало очень выгодным преобразование поместий богатейших русских дворян в капиталистические предприятия по производству хлеба для рынка. На это совсем неслучайное совпадение указывают российские сторонники мир-системного анализа И. Валлерстайна, в частности Б. Кагарлицкий, рассматривающие реформы 1860-х гг. через призму теории периферийного капитализма.

Петр Великий создал служилое дворянство, получившее большие привилегии (главная из которых – право распоряжаться данной государством землей и пользоваться благами, даденными трудом крестьян). Но все это – при условии бессрочной службы государству в качестве военного, гражданского чиновника или придворного. В эпоху Екатерины Великой дворяне добились для себя освобождения от обязательной службы. Полученный их предками от государства ресурс – земля и крестьяне – стал их частной собственностью, но пока что они использовали его в основном для нужд личного потребления. Наконец, в эпоху либеральных реформ 1860-х этот ресурс превратился в товар, собственники земли стали капиталистами, включенными в мировую экономику в качестве поставщиков сырья с периферии.

Перед нами та же самая логика трансформации служилого государства в ресурсно-торговое, которая превратила детей и внуков сталинского «служилого слоя», партноменклатуры, в собственников нефтяных и газовых предприятий и месторождений, поставляющих углеводороды в Западную Европу и за счет этого живущих в роскоши на фоне обнищания народа. Ничего-то в России не меняется…

Ресурсное государство имеет свои пределы развития, пройдя которые оно погружается в кризис и разрушается. И революция 1917 произошла не из-за происков большевиков и враждебных иностранных держав, про что сегодня нам долбят с утра до вечера с экранов ТВ и из радиоприемников, а совсем по другой, совершенно объективной причине. С 1911 г., когда из России было вывезено рекордное количество зерна – более 800 миллионов пудов, начинается падение цен на хлеб на мировом рынке. Б. Кагарлицкий связывает его с политикой Турции, которая перекрыла Босфор и, соответственно, торговые пути для русского хлеба, и конкуренцией со стороны Германии, которой удалось увеличить поставки хлеба на мировой рынок за счет повышения производительности труда в сельском хозяйстве.

Вступление России в войну (к которому ее подтолкнули французские бизнес-круги, ведь Россия имела огромный долг перед Францией) казалось решением проблемы, но в итоге окончательно завело страну в тупик. Как отмечает В. Дамье, к 1917 г. мобилизация вырвала из деревни около половины работоспособных мужчин, в итоге сбор зерна уменьшился в 1,5 раза по сравнению с довоенным 1913 г. Международной торговле препятствовала война, экономика России стала расстраиваться. В стране началась инфляция, затем – проблемы с продовольствием. Снабжение городов все ухудшалось, страна перешла на карточки, в конце концов стало не хватать даже хлеба. Вспомним, что февральская революция началась с возмущения в хлебных очередях в Петрограде.

Итак, неудачная конъюнктура международного рынка зерна, невозможность собирать былые большие урожаи из-за военных условий – все это предопределило крах ресурсного государства, чья экономика «сидела на игле» международной торговли хлебом. Нам ли не знать этого, ведь мы тоже живем в подобном государстве, чья экономика «сидит на нефтегазовой игле», и уже больше года мы видим, что творится с такой экономикой после падения цен на нефть на мировом рынке…

Впрочем, не будь даже войны, «хлебная сверхдержава» все равно была обречена. Страны Запада перешагнули уже рубеж третьего технологического уклада и шли к четвертому. Через пару десятилетий будут изобретены телевидение, реактивные двигатели, атомное оружие. Россия в это время оставалась отсталым аграрным государством, нуждающимся в модернизации и индустриализации. Произвести же их мешала сама элита империи, осыпанная привилегиями и благами, живущая за счет сельскохозяйственного экспорта и не желавшая ничего менять. Даже либерально и антисоветски настроенные современные историки и социологи (такие, например, как автор фундаментальной работы «Серп и рубль» А. Вишневский) признают, что движение России вперед без революции, которая смела бы ту паразитическую элиту, было, по-видимому, невозможно…

И это тоже урок для элиты современной российской «сырьевой сверхдержавы»…

«Россия стала бы грамотной раньше…»

Среди современных «белых патриотов» стало модным называть мифом тезис о том, что всеобщую грамотность принесла в Россию советская власть. Согласно их утверждениям, еще до революции в 1908 г. была принята программа всеобщего обучения всех детей в Российской империи, независимо от пола, национальности и сословия, которая должна была реализоваться в 1928 г., и, если бы не катаклизмы революции и гражданской войны, Россия стала бы грамотной гораздо раньше, чем это произошло в реальности (в СССР всеобщая грамотность была достигнута в 1934 г.). В итоге большевики превращаются из просветителей России в силу, затормозившую Просвещение. Чтоб не быть голословными, приведем выдержки из статьи историка А. Музафарова «Виноват ли Государь в революции 1917 года?», опубликованной в Интернете: «В период правления Николая II наблюдается стремительный рост числа учебных заведения на всех уровнях… В 1908 г. в России принимается программа перехода ко всеобщему и обязательному образованию населения. Рассчитанная сроком на 20 лет, она предусматривала ежегодное увеличение государственных кредитов на народное образование на 20 млн рублей (10 млн на постройку новых школ и 10 млн на улучшение уже имеющихся)…». Далее автор, вспомнив слова Столыпина: «Дайте государству двадцать лет покоя, внутреннего и внешнего, и вы не узнаете нынешней России!» – сетует, что этих двадцати лет России не дали…

Однако обращение к фактам, увы, разрушает эту благостную картину. Прежде всего, нельзя не отметить, что в 1908 г. никакой программы всеобщего образования населения принято не было. Автор имеет в виду законопроект, который был разработан под руководством П.А. Столыпина министром народного просвещения фон Кауфманом. Этот законопроект был внесен 1 ноября 1907 г. в Государственную Думу и передан в комиссию по народному образованию в 1908 г. Комиссия рассматривала его до 1910 г., затем проект был снова внесен в Думу, прошел 3 обсуждения и в 1911 г. был одобрен Думой и передан в Государственный Совет. Госсовет внес в проект ряд изменений, которые Дума не согласилась одобрить, создание согласительной комиссии в 1912 г. ничего не дало, и в том же году законопроект был отклонен Госсоветом. Так что факты говорят иное: в дореволюционной России государственная программа всеобщего обучения так и не была принята.

Но если обратиться к самому содержанию несчастливого законопроекта, то выяснится, что и тут А. Музафаров допускает «небольшую» неточность. Он пишет, что эта программа перехода ко всеобщему и обязательному образованию, но скромно умалчивает, о каком образовании идет речь; и у наивного читателя, к тому же ослепленного идеалами белого патриотизма, может создаться впечатление, что руководство Российской Империи задумало осчастливить население всеобщим, бесплатным и обязательным средним образованием! Действительность куда проще: в проекте Столыпина говорится об обязательном, всеобщем бесплатном начальном образовании. Проект предполагал, что это образование охватит детей от 8 до 11 лет, будет продолжаться 4 года. При этом нормальным числом детей на одного учителя признается 50. Следует напомнить, что в дореволюционной начальной двухклассной школе (где каждый класс длился по два года) преподавались следующие предметы: Закон Божий (краткий катехизис и Священная история), чтение, письмо, четыре действия арифметики, церковное пение, начальные сведения из истории церкви и Российского государства, а также не всегда – ремесла и рукоделия. То есть выпускник такой школы должен был знать «Символ веры», уметь читать, писать, складывать, вычитать, делить и умножать и знать самые элементарные сведения по отечественной и церковной истории. В сущности, этот проект брал за образец церковно-приходскую школу Российской империи, полностью повторяя ее структуру и программу. Между тем как в империи были еще земские школы, где учителя по своему почину стремились преподавать больше светских предметов: географию, природоведение. Однако архитекторы дореволюционного проекта всеобуча их опыт проигнорировали. Природоведение войдет в число дисциплин начальной школы лишь при Советской власти.