Самые большие неудачники в истории - Леонид Михайлович Млечин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Еще до Гитлера страстным поклонником Чемберлена оказался германский кайзер Вильгельм II. Он пригласил к себе автора: «Бог послал немецкому народу вашу книгу и вас лично мне». Кайзер вспоминал, как ему не хватало образования для руководства страной: «И тут появились вы и привнесли порядок в хаос, свет в темноту. Вы объяснили то, что было непонятно. Показали пути, которыми следует идти ради спасения Германии и человечества». В разгар Первой мировой Чемберлен получил германское подданство.
Немецкий философ Освальд Шпенглер писал:
«Хороший удар кулака имеет больше ценности, чем добрый исход дела; в этом заложен смысл того презрения, с которым солдат и государственный деятель смотрят на книжных червей, полагающих, что всемирная история есть будто бы дело духа, науки или даже искусства».
Вот почему после убийства сербскими боевиками эрцгерцога в Сараеве кайзер Вильгельм твердо сказал австрийскому послу, что Вена может рассчитывать на его «полную поддержку» и что императору Францу Иосифу следует поторопиться с ударом по Сербии. Слова кайзера превратили локальный кризис в общеевропейский.
Так Германия развязала войну, которую проиграет вместе со своими союзниками по Четверному союзу-Австро-Венгрией, Османской империей и Болгарией. И в конце 1918 года потерпевшая поражение империя начнет распадаться.
Шабаш на Вальпургиевой горе
Империя Франца Иосифа простиралась от Инсбрука на западе до Карпат на востоке и от Праги до границ с Сербией и Черногорией. Проиграв войну, огромная Австро-Венгрия развалилась очень быстро. Для пятидесяти миллионов людей рождалось что-то новое и захватывающее на руинах более не существующей империи. Чехи, словаки, поляки, хорваты — все жаждали независимости!
На европейской карте появились новые государства, которые составили Центральную и Восточную Европу, — Чехо-Словакия, Польша, Королевство сербов, хорватов и словенцев (позднее Югославия). Австрия и Венгрия тоже стали отдельными странами.
Все это казалось торжеством справедливости. Многие верили, что впереди славная эра прогресса. Но у сложных вопросов нет простых ответов. Трудно определить, кто к какой этнической группе принадлежит и где должна быть проведена граница. Новые государства претендовали на одни и те же территории.
Один народ за другим провозглашал создание собственного государства. И сразу брались за оружие, чтобы отхватить и территорию соседа. Рассуждали так: зачем нам быть меньшинством в вашем государстве, когда вы можете быть меньшинством в нашем?
Новые страны демонизировали Австро-Венгерскую монархию: тюрьма народов! Это вошло в учебники. Но три десятилетия назад, когда в крови распадалась Югославия и соседи убивали друг друга, историки другими глазами взглянули на события столетней давности. Возникла ностальгия по временам империи. Иначе оцениваются и возникшие на ее обломках страны: там установились жесткие режимы и злобный национализм.
Националистические идеи в Восточной Европе были сильнее, чем обычно считалось. Многие мечтали о чисто национальных государствах — без «чужих», без этнических меньшинств. Хорошо исследовано увлечение европейской молодежи в двадцатые годы марксизмом. Гораздо меньше известно о том, что в те же годы другая часть молодежи в неменьшей степени увлекалась и национальным социализмом. Слово «фашизм» для многих ушей звучало тогда сладкой музыкой. Фашизм казался мощным средством восстановления чувства национальной гордости и успешного решения многих проблем европейских государств.
Национализм пользовался широкой, страстной и сознательной поддержкой как народных масс, так и интеллигенции. Идеологические утопии превратились в практическую политику. Немногие сознавали опасность национализма, охватившего Европу после Первой мировой.
Среди них была знаменитая революционерка Роза Люксембург. Она принадлежала к основателям небольшой социал-демократической партии Польши и Литвы, боровшейся с партией будущего маршала Юзефа Пилсудского. Большинство поляков жаждали национального самоопределения, то есть отделения от России. Роза Люксембург, напротив, желала единства.
Некоторые ее слова словно написаны сегодня:
«Со всех сторон нации и малые этнические группы заявляют о своих правах на образование государств. Истлевшие трупы, исполненные стремления к возрождению, встают из столетних могил, и народы, не имевшие своей истории, не знавшие собственной государственности, стремятся создать свое государство. На националистической горе Вальпургиева ночь».
Роза Люксембург была невысокого мнения о праве народов на самоопределение: это «метафизическая формула, которая оставляет на усмотрение каждой нации решение этой проблемы». Она стремилась прежде всего выяснить: полезна ли национальная независимость для самого народа, для его соседей и для социального прогресса? Есть ли экономические условия для возникновения нового государства?
На свете существуют тысячи языков, но меньше двухсот государств. Роза Люксембург опасалась средневековой анархии, к которой вернется Европа, если каждая этническая группа потребует создания собственного государства. Она была права.
18 октября 1918 года во Львове украинцы — депутаты австро-венгерского парламента и местных собраний, представители культурных и общественных организаций сформировали Национальную раду и заявили о переходе власти к украинскому народу. Рада объявила, что объединяет Галицию, Северную Буковину и Закарпатье в единое государство. 1 ноября провозгласили создание Западно-Украинской народной республики.
Но Варшава не позволила украинцам создать собственное государство. Только что появившуюся на политической карте Польшу возглавил Юзеф Пилсудский. Он намеревался широко раздвинуть границы Польши за счет Украины, Белоруссии и Литвы.
Когда-то у галицийской украинской интеллигенции был «роман» с Польшей. Привлекательность Польши состояла в том, что она воспринималась как часть иного, западного мира. Часть украинской знати отдавала предпочтение польскому языку и польской культуре. Остался в память об этом монумент поэту Адаму Мицкевичу в центре Львова. И украинский гимн «Ще не вмерла Украна» очень напоминает польский — «Еще Польска не згинела».
4 ноября 1918 года на Западно-Украинскую республику двинулись польские войска, они атаковали Львов и в ночь на 22 ноября взяли город. Польша просто присоединила к себе Западную Украину. Западноукраинские земли поляки именовали Восточной Малополыией, не признавали за украинцами права на минимальную автономию. Это породило отчаяние и озлобление среди западных украинцев. Именно в Польше между двумя великими войнами расцвел воинственный украинский национализм.
В сорок первом году немецкие войска еще не успевали вступить в город, а на Западной Украине местные жители уже убивали коммунистов и устраивали еврейские погромы. Все затхлое, тупое и мерзкое словно ждало прихода вермахта. На Украине и в Прибалтике, писал немецкий писатель-антифашист Рольф Хоххут, евреи чувствовали себя как в пустыне: им негде было спрятаться. Соседи оказались едва ли не страшнее немцев…
Новые государства, возникшие на обломках Австро-Венгерской империи — Югославия и Чехо-Словакия, — несли в себе зародыши этнических конфликтов.
Образовавшаяся после Первой мировой Чехо-Словакия была многонациональной. Но составившие ее разные народы сражались между собой во время Первой мировой. Немецкое население составляло три с половиной миллиона человек
