С/С том 2. Вопрос времени. Как крошится печенье. Кейд - Чейз Джеймс Хедли

Начало Приморского бульвара поражало роскошью, но чем дальше, тем дома становились меньше, беднее, пока не превращались в лачуги. Вдоль берега бульвар протянулся на две мили. Открывал его отель «Плаза-Бич», с собственным пляжем, серебристый песок которого расцвечивали яркие зонты, баром, рестораном, антикварными и ювелирными магазинчиками. Далее возвышался отель «Эмбассадор», уже без отдельного пляжа и с облупившимся фасадом, потом шли магазины для туристов. В миле от «Плаза-Бич» находился «Франклин», недорогой отель для семейного отдыха, знававший лучшие времена, но еще достаточно комфортабельный. За ним начинался порт, домики рыбаков, бары, рыбные рестораны и, наконец, многоквартирные дома, в которых селился рабочий люд.

Джеральд Хэммет сидел на балконе, огибающем весь фасад отеля «Франклин», и без всякого интереса наблюдал за рыбачьими лодками и другими суденышками, снующими по акватории порта. Время от времени он нетерпеливо поглядывал на дешевые наручные часы.

Двадцати шести лет от роду, худощавый, со светлыми волосами, падающими на воротник его рубашки в красную и белую полоску, выделялся он разве что аккуратными, любовно выстриженными треугольными бакенбардами, достигавшими уголков рта, где они переходили в густые усы. Маленькие глазки стального цвета, беспокойные. Тонкогубый рот, короткий нос. С первого взгляда чувствовалось, что жизнью он недоволен, чего-то ищет, правда не знает чего, в себе не уверен, но в то же время не выносит ни критики, ни возражений.

С потрепанным чемоданом в руке он прибыл в отель прошлым вечером. Шейла Олдхилл сидела в холле, но даже не взглянула на него. Когда он проходил мимо, Шейла пальцем нарисовала на открытой странице книги, которую вроде бы читала, цифру 3, давая понять тем самым, что поселилась на третьем этаже. Половина номеров отелей пустовала, поэтому и он без труда получил комнату неподалеку от нее. Заплатил за неделю вперед, предупредив, что может остаться и на более долгий срок. Портье заверил его, что они рады такому постояльцу, и лично проводил Хэммета в номер.

Шейла и Хэммет заранее договорились, что вместе им не стоит показываться на людях. И после полуночи, когда все, за исключением позевывающего ночного портье в холле отеля, заснули, Хэммет выскользнул из своего номера и, перебежав коридор, юркнул в дверь комнаты Шейлы. Они уселись на кровать, говорили шепотом. Хэммет хотел бы остаться подольше, но Шейла не разрешила и отправила его спать одного, в прескверном настроении. Остаток ночи он провел, ворочаясь в постели, обдумывая ее план, кляня себя за то, что согласился участвовать в нем. Но он не хотел, не мог расстаться с ней и понимал, что другого выхода у него просто не было.

Из отеля Шейла ушла до того, как Хэммет спустился позавтракать, и первую половину дня он посвятил осмотру достопримечательностей. Городок ему понравился, но быстро наскучил. Денег у него было негусто, да и когда ему их хватало, и он злился, что не может пойти в коктейль-холл «Плаза-Бич» и должен пить коку в занюханном баре среди потных громогласных рыбаков.

На ланч Хэммет вернулся во «Франклин», а потом битых два часа сидел на балконе. Шейла обещала прийти к четырем. Уже двадцать минут пятого, а от нее ни слуху ни духу.

Он достал из кармана тоненькую пачку банкнот и пересчитал всю свою наличность. Пятьдесят пять долларов, и у Шейлы не больше. Если дело не выгорит, думал он, им придется сматываться, да поживее. Со здешними ценами сотни долларов хватит ненадолго.

Наконец он увидел Шейлу, которая шла по широкой дорожке, и сердце его учащенно забилось. По выражению ее лица он не мог судить, удался ли поход в банк. Выглядела Шейла, как обычно, спокойной, даже отстраненной, чем и раньше частенько приводила его в ярость. Даже сердясь, внешне она ничем не выдавала своих чувств, лишь менялся тон ее голоса да в голубых глазах поблескивали молнии.

Не торопясь она поднялась по ступенькам, ведущим к вестибюлю, и, не взглянув на Хэммета, вошла в отель. Хэммет едва не сорвался с места и не бросился за ней, но все-таки совладал с нетерпением и остался на балконе. Не женщина, а айсберг, подумал он. Ничего-то ее не трогает. Должна ведь понимать, чего стоили ему часы ожидания. Неужели не могла хоть как-то намекнуть, что сходила не зря.

Он оглянулся и через запыленное стекло увидел Шейлу, стоящую у стойки регистрации. Старик-негр, портье, дал ей ключ от номера. Вновь Хэммет не позволил себе подняться. Выудил из пачки сигарету, дрожащими руками зажег спичку, закурил.

Он просидел в кресле еще пять долгих, мучительных минут и лишь потом встал, прошел в вестибюль.

Четверо или пятеро старичков расположились в бамбуковых креслах, о чем-то переговариваясь. С его появлением они замолчали.

Старые сплетники, думал он, пересекая вестибюль. Всем вам давно пора в гроб.

– Комната тридцать два, – сказал он портье.

– Да, сэр. Комната тридцать два, сэр.

Морщинистая черная рука сняла с гвоздика нужный ключ.

– Не собираетесь пообедать у нас сегодня, сэр? – Старик-негр лучезарно улыбнулся. – Хороший обед. Я видел. Суп, отличная жареная рыба, мороженое.

Чувствовалось, что он сам не отказался бы от такого обеда.

Хэммета аж передернуло. Как будто он мог выбирать. В стоимость номера входили завтрак, обед и ужин, а на обед в другом, более приличном заведении денег у него не было.

– Пообедаю, – пробурчал он, взял ключ и направился к лифту.

Поднялся на третий этаж, прошел по коридору, остановился у своего номера, посмотрел направо, налево, а затем шагнул к комнате Шейлы. Повернул ручку, дверь подалась, и он проскользнул в номер, мягко затворив ее за собой.

Шейла, в просвечивающем платье из хлопчатобумажной ткани стояла у открытого окна. В падающем из окна свете он видел ее длинные стройные ноги, плавный изгиб бедер. Точеная фигура Шейлы всегда возбуждала его, но сейчас в голове Хэммета роились другие мысли.

Шейла оглянулась, заметила его взгляд, отошла к креслу и села.

– Я просила тебя не заходить ко мне раньше полуночи. – Ее спокойный голос сводил его с ума. – Почему ты никогда не делаешь того, о чем тебя просят?

Хэммет плюхнулся на кровать, второго кресла в комнате не было.

– Все нормально. На этаже ни души. Как дела?

– Надо подождать. По меньшей мере я знаю, что он на моей стороне.

Хэммет нахмурился:

– То есть Джек оказался прав? Он его раскусил?

– Думаю, да.

Тон ее не понравился Хэммету. Он пристально взглянул на Шейлу:

– Что тебя гложет? Почему ты такая подавленная?

– Неужели?

– Как будто сама не знаешь? Что случилось?

Она глянула на Хэммета:

– Пока ничего. Но все может провалиться. Им нужна пожилая женщина. Он сказал, что попытается убедить старуху, но это не значит, что попытка его удастся.

Хэммет пробежался пальцами по грязным волосам.

– Убедит, будь уверена. Джек говорит, что старуха имеет виды на этого подонка. Как он скажет, так и будет.

– Ей же семьдесят восемь лет!

Хэммет ухмыльнулся:

– И что? Я помню свою тетушку. Как она поглядывала на таких, как этот подонок… обходительных, сексуальных, симпатичных. И ни в чем не могла им отказать. Если Джек говорит, что она имеет виды на Паттерсона, значит так оно и есть. Она сделает все, что скажет ей Паттерсон.

Шейла откинулась на спинку кресла.

– Ну почему ты так глуп? – Она положила ногу на ногу, поправила подол платья. – Он часто видится с ней. Такая женщина привыкла быть в центре внимания. Возможно, ей не захочется, чтобы молодая компаньонка отвлекала Паттерсона. Теперь ты понимаешь, почему я сомневаюсь в успехе?

Хэммет принялся грызть ноготь большого пальца.

– Я же говорил тебе… Мне это не нравится. Давай уедем из этого вонючего городишка. Махнем в Лос-Анджелес.

– Паттерсон решил сказать ей, что мне тридцать восемь, – продолжила Шейла, словно и не услышав предложения Хэммета. – Он чувствует опасность, хочет подстраховаться, но может статься, что тридцать восемь – тоже мало. И она поставит на всем крест.