Красная машина. Юниор (СИ) - Барчук Павел

Подушка и одеяло, пахнущие свежестью, очень даже радовали. Аромат только странный. Отдает хозяйственным мылом вперемешку с хлоркой. И еще — неудобно лежать.

Совсем недавно купил себе новую кровать за хрен вышепчешь сколько, а сейчас задница куда-то проваливается. Да и по ширине она явно не двухспальная. Если резко повернусь, могу свалиться на пол. В больничке, что ли?

Интересно, знает ли жена… Может, ей не сообщили подробности? Ну, и правильно, если так. Парни в курсе характера моей супруги. Успели изучить за те восемь лет, что мы играем в Лиге. Да и потом, не могло со мной произойти чего-то настолько серьезного. Сколько раз прилетело, не сосчитать. На кой черт вообще потащили сюда? Перестраховаться только, если.

Я немного приподнял задницу, а потом опустил. Качнуло, как на батуте. Сетка панцирная. Офигеть. Таких, наверное, уже нигде не осталось. Какая-то больница затрапезная.

Открыл глаза и уставился в потолок. Белый. Штукатурка. Вот уроды. Деньги бюджетные, похоже, транжирят на свои личные нужды. Сейчас в больницах нормальные ремонты, почти как в приличной гостинице. Уж беленных потолков я сто лет не видел, это точно.

Может, конечно, меня оформили в местную больницу. В этот раз играли даже не в Подмосковье. Городишко на несколько сотен тысяч жителей. Товарищеский матч, можно сказать, с заводской командой. Но все равно, уроды. Не парни, конечно. Руководство этого медицинского заведения. Условия — просто мандец.

Попробовал оторвать голову от подушки. Вроде нормально. Ничего не звенит, не гудит, по вискам не бьёт, в затылке не ломит. Слава богу. Значит, обошлось, и все со мной хорошо.

Аж полегчало. Ровно до того момента, пока я не посмотрел по сторонам.

Это была обычная комната. Не больничная палата. Хрена там. Спальня в жилом доме. Достаточно просторная. У соседней стены стояли диван, тумбочка, напротив — письменный стол, сервант с аппаратурой. "Радиотехника". Да. Точно. Даже не вставая с кровати, я знал, что там написано. Кассетник с колонками и усилителем имелся не у каждого. А вот здесь он есть. На большой тумбе — чёрно-белый телевизор.

— Да ну на хрен…

Зажмурился и повернулся на бок, к стене. Полежал несколько минут. Сейчас все будет хорошо. Я проснусь. Снова открыл глаза, уставившись в одну точку на рисунке ковра. Мысли упорно отказывались собираться в кучу. Ковер… Твою мать... Тот самый, красный, с квадратами и завитушками. Мамино наследство.

Сложно осознать, но я нахожусь в комнате брата. Никогда не перепутаю ее ни с чем другим. Сколько бы лет не прошло, помню каждую деталь обстановки. Просто когда-то очень давно завидовал ему до зубовного скрежета.

Наша мать трудилась в "Райпотребсоюзе" завскладом. Казалось бы, должность ни о чем. Сейчас, да. Сейчас это неблагодарная работа. Тогда это был нереальный блат. Тем более, во времена последнего десятилетия Союза мать заведовала складом стройматериалов. Круче, представить сложно.

Я в силу возраста особо не вникал, откуда у нас в доме берутся все эти вещи. Магнитофон, телевизор, новая мебель. Почему всегда в холодильнике есть мясо. Каким волшебством появляются колбаса, конфеты и вкусный сыр. Мне вообще казалось, все так живут. Сильно удивился, когда впервые пришел к однокласснику домой и увидел, что там обстановка выглядит совсем иначе.

Но даже при этом, брату я реально завидовал. У меня кассетника не было. Мать говорила, рано. Телевизор я смотрел тот, который стоял в зале. Для всех. А для всех не получалось. Отец включал футбол, и дулю с маслом тебе, Алешенька. Иди учи уроки. Или играй на баяне. Причем, не в переносном смысле. Мультфильмам можешь сказать — привет. Тем более, в то время они шли в определенные часы и в сильно ограниченном количестве. Нужно было отслеживать их по программе. Либо ждать "Спокойной ночи малыши". Все. Других вариантов не имелось.

Предыдущий кошмар продолжается? Просто… Этот дом — самое последнее место, где я хотел бы оказаться. К тому же, он продан много лет назад.

Дверь тихо скрипнула и я резко зажмурил глаза. Типа, сплю. Не знаю, зачем. Все равно лежу спиной ко входу. Глупо. Наоборот, надо было глянуть, кого там принесло. Выяснить, какого черта вообще происходит. Если это шутка, то ни хрена не смешная. Да и нереально так правдоподобно воссоздать всю окружающую обстановку.

В свое сумасшествие я отказываюсь верить.

Ладно обнаружить у себя ещё несколько дополнительных личностей. Или понять, что ты — злодей мирового масштаба. На худой случай — Наполеон. Разговаривать с инопланетянами и обсуждать варианты развития родной планеты в будущем. Это я могу понять. Но вернуться в детство? Бред вообще. Так не сходят с ума.

Я, конечно, не специалист в диагнозах психиатрии, однако уверен, шизофрения должна выглядеть как-то по-другому.

К тому же, когда был на пустыре, очень натурально все чувствовал. И башка болела натурально. И кровь шла тоже натурально. Да и Жирный на глюк не особо был похож. Думаю, не спугни их мое поведение, морду мне тоже разбили бы натурально. Дебильное какое-то сумасшествие.

— Спит… Не надо будить. Пусть отдыхает. Все равно выходные. В понедельник сходим в поликлинику. Надо врачу показать. Мало ли. — Женщина говорила шепотом.

У меня от звука ее голоса, честно сказать, волосы встали дыбом. На голове, может, нет. А в остальных местах, очень даже. По спине побежали мурашки и захотелось укрыться одеялом с головой. Это сильно нервирует, когда за твоей спиной разговаривает мать, которой на свете нет больше двадцати лет.

— Ну, видишь, а ты раскагакалась. Угробили, угробили… Все с ним нормально. Крепкая башка. Наша. Беловскся. Ну, упал пару раз. Так что теперь?

Второй голос принадлежал отцу. Я еле сдержался чтоб не повернуться. Наверное, так и надо было бы сделать, но мне стало страшно. Их нет. Они умерли. Какого черта?

— Знаешь, Виталик, у тебя все всегда нормально. Ребенка чуть не покалечили, а тебе нормально. У нас же много запасных детей. Что там мелочиться. Ну, подумаешь, одним больше, одним меньше. Господи… Иногда думаю, на кой черт ты возвращаешься каждый раз. Без тебя гораздо лучше. И сыновья без тебя ведут себя совсем иначе. Вот без тебя, все у нас действительно нормально.

Мать высказалась тихим, злым шёпотом и вышла из комнаты. Понял по шагам, которые сначала приблизились к двери, потом пропали в коридоре.

Дом большой. Это, да. Главное, мать построила его почти сама. Своими силами. Не конкретно, конечно, руками. Всё-таки, женщина. Кого-то нанимала, кого-то просила, кто-то рвался в помощники сам. Она взамен могла обеспечить любыми стройматериалами. В то время так все и работало. Вопросы решали не деньги, а связи, блат.

Отец… А что отец? Сидел половину жизни. Про первые сроки вообще ничего не знаю. Эту информацию особо не обсуждали в семье. Вроде бы, разбой. Или грабеж. Он много раз пытался говорить с нами "по понятиям", но мать моментально вмешивалась. Говорила, одного уголовника в семье более, чем достаточно. Ну, а последний срок, который я уже застал в сознательном возрасте — поножовщина. Пырнул в поезде какого-то дурачка, сделавшего ему замечание.

Сейчас я отчётливо слышал его дыхание и вообще не понимал, как поступить. Хрень. Полная хрень выходит. Фантастика какая-то. Я взрослый человек. Адекватный. Всего этого просто не может быть.

Наконец, отец, постояв ещё несколько минут рядом, вышел из комнаты. Я сразу же повернулся. Пусто. Никого. Сердце колотилось, как сумасшедшее. Водки бы, грамм двести. Сразу залпом.

Сел, спустил ноги с кровати. Мне нужно прийти в себя. Может, последствия от лекарств? Твою мать, ну, не наркоту же мне кололи. А обезболивающие такого эффекта не дают. Я не хочу этого всего. Специально много лет вычеркивал из памяти прошлое. Особенно детство. Особенно брата.

Медленно встал на ноги. Голова не кружилась, в глазах звёздочки не летали. Да и вообще, можно сказать, бодр, как бо́бр. Башка только творит черти что. Показывает мне чудо чудное, диво дивное.