Дачи и дачники - Алексей Овчинников

Дружеские отношения с Татьяной Александровной и проживание с ней в одной квартире переросли у композитора Павленко в сильную любовь и фактически он стал вторым мужем жены своего друга. Вскоре их тайно обвенчал в одной из местных церквей знакомый священник. Магелланов к этому отнесся совершенно спокойно. Весной 1933 года Георгия Магелланова арестовали. Татьяна Александровна написала письмо в прокуратуру, в котором рассказала про левые взгляды Магелланова, его роль в защите борцов против царского режима и его поведение во время вооруженного восстания рабочих Москвы, когда Георгий самовольно открыл ворота во двор своего дома, чтобы революционеры могли укрыться от наступающих царских войск. Подписала она это письмо: «жена Заслуженного деятеля искусств Татьяна Павленко». И, как ни удивительно, Магелланова освободили.

Когда началась Отечественная война, осенью 1941 года Павленко увез всю семью в Ташкент, где работал один из его любимых учеников. Магелланов уезжать из Москвы отказался и, оставшись в квартире в одиночестве, три последних военных года, когда вновь открылись высшие учебные заведения, читал лекции по юриспруденции и истории искусств на юридическом факультете Московского университета и в городском педагогическом институте. После войны летом он изредка приезжал на дачу Павленко, но надолго там не оставался, ссылаясь на необходимость кормить попугая, своего давнего приятеля. Поэтому проклятие бывшей владелицы дачи Канунникова непосредственно его не коснулось. Георгий Магелланов скончался от инфаркта миокарда в преклонном возрасте.

Как пишет в своих воспоминаниях внучка композитора, для Павленко «…сильная любовь к Татьяне Александровне оказалась… спасительной, он словно обрел в своей творческой и эмоциональной жизни твердую опору, путеводную нить. Бабушка благотворно действовала на его психику, умела найти подход в моменты душевных срывов, сочетала строгость справедливого судьи с восхищением поклонницы». И сам композитор, и его супруга полюбили свою новую дачу. Там Павленко писалось легко и шумный, безалаберный Магелланов не мешал ему работать, как это было в их московской квартире. Татьяна Александровна чувствовала себя на даче полной хозяйкой и с удовольствием прореживала слишком заросший участок, сажала цветы и ухаживала за ними. Часто, забыв свой графский титул, она надевала рабочую одежду и с метлой в руках подметала дорожки. Напротив их дома, через дорогу, жили ее старые знакомые – Сретенские и она часто бывала в их доме, где ее больше всего привлекала супруга владельца дачи, тоже «из бывших». Но больше всего радовалась приобретенной даче подрастающая дочь Татьяны Александровны – Ольга. Велосипедные путешествия по красивым местам, дикие леса с обилием грибов и ягод, купание в реке доставляли девушке массу удовольствий.

Глава 3. Ольга Георгиевна Магелланова

Ольга Георгиевна Магелланова, по словам ее дочери, была «самым светлым, легким и здравым человеком в их семье». В двадцатые годы она училась на историко-филологическом факультете Московского университета, одновременно работая научным сотрудником в отделе по делам музеев и охраны памятников искусства. Однажды, во время проводившейся в Московском кремле изъятия церковных ценностей, она вступила в опасный конфликт с работниками ОГПУ, проводившими экспроприацию, и вынуждена была уйти с работы, а потом и из университета. Еще будучи студенткой, она близко познакомилась с сыном знаменитого историка церкви Ф.Н. Карпова, Петром Федоровичем. В первые годы советской власти он активно работал в созданной в 1918 году Комиссии по охране памятников искусства Троице-Сергиевой Лавры. Членами этой комиссии вместе с местными специалистами были знаменитые историки, искусствоведы и реставраторы П.А. Флоренский, Ю.А Олсуфьев и другие. Петр Федорович Карпов жил в родительском доме в Сергиевом Посаде, где в те же годы пережидали смутное время композитор Павленко и Магелланов с семьей. Несколько позже, в университете Петр Федорович вновь встретился со студенткой Ольгой Георгиевной Магеллановой, которую он знал еще девочкой. Он был на 12 лет старше нее, но это не помешало им полюбить друг друга и вступить в брак. Вскоре у них родилась дочка Наташа. Но жизнь молодой семьи была разрушена самым жестоким образом. В день Наташиных именин 8 сентября 1935 года к ним в квартиру пришли с обыском и арестовали Петра Федоровича. Он был обвинен в участии в контрреволюционной националистической организации «Партия Возрождения России (ПВР)». Вместе с ним по этому же делу обвинялись крупные ученые С.Ф.Платонов, Е.В.Тарле, П.А.Флоренский и многие другие. Петра Федоровича приговорили к 5 годам исправительно-трудовых лагерей. Все эти годы Петр Федорович провел в Бамлаге, расположенном в городе «Свободный» (!) Амурской области, где вместе с П.А. Флоренским трудился на мерзлотной станции, изучая возможность строительства в районах вечной мерзлоты. Эта проблема настолько заинтересовала его, что он изменил своей бывшей специальности искусствоведа и стал заниматься геологией и географией.

Ольга Георгиевна, оставшись вдвоем с дочкой Наташей, учившейся в школе, устроилась на работу библиотекарем в институт нейрохирургии, директором которого был Н.Н.Бурденко. Эта работа давала ей небольшой, но постоянный заработок, который позволял Ольге Георгиевне и ее дочери жить более или менее независимо. В институте Ольгу полюбили и она подружилась с семьей нейрохирурга Бориса Григорьевича Егорова, который не один год по рекомендации Ольги Георгиевны проводил летние месяцы на одной из про́клятых дач, построенных покойным Канунниковым. Что из этого вышло, я опишу ниже.

В предвоенные годы Ольга Георгиевна познакомилась с нейрохирургом А.А.Арендтом, потомком лейб-медика Арендта, который находился у постели умирающего А.С.Пушкина. Благодаря этой дружбе, Ольга Георгиевна приобрела новых знакомых, а среди них – бывшего князя Владимира Николаевича Долгорукого, семье которого до революции принадлежали многочисленные дворцы в Москве и имения по всей России. Он был ранен и контужен на фронтах первой Мировой войны и поэтому хромал и плохо слышал. В страшном 1935 году его арестовали, но по прошествии трех лет лагерей выпустили в связи с неизлечимым остеомиелитом раненой ноги, запретив жить ближе 100 километров от Москвы.

Дочь Ольги Георгиевны описывает Владимира Николаевича как прирожденного аристократа, «подтянутого, ухоженного, сдержанного и мягкого в манерах, в меру ироничного и очень остроумного, способного очаровать любое общество… В жизни Долгорукого важную роль играли женщины, которые увлекались им». Увлеклась им и Ольга Георгиевна. Князь тоже влюбился в молодую и умную женщину. Вскоре Долгорукий, несмотря на прохладное отношение к нему Татьяны Александровны, на правах гражданского мужа Ольги Георгиевны вошел в семью Павленко. Он постоянно жил инкогнито у него на даче в маленьком доме, зарабатывая деньги рассказами для детей под псевдонимом «Владимиров» и переводами с французского.

У Ольги Георгиевны стала налаживаться семейная жизнь, но в это время началась Отечественная война 1941-45 гг и, как я уже писал выше, семья Павленко эвакуировалась в Ташкент. Владимир Николаевич уехал вместе с ними. Но уже по дороге у него начали случаться нервные срывы. В Ташкенте, благодаря помощи Павленко, он устроился на работу в секретариат союза композиторов, но проработал там недолго и вскоре неожиданно уехал в Москву. Там он стал бывать в квартире Павленко, встречаясь с Магеллановым и каждый раз принося с собой бутылку водки, которую они распивали вместе. Но основную часть времени он проводил на пустующей даче Павленко, где по его словам, ему очень хорошо работалось. Однако, когда Ольга Георгиевна вернулась из эвакуации домой, она нашла своего любовника совсем другим человеком – циничным, невыносимым. С композитором, проживая на его даче, он держался вызывающе нагло. Судя по всему, в жизни Владимира Николаевича появилась другая женщина. Вскоре он исчез с горизонта Ольги Георгиевны. Все говорят, что его снова арестовали по доносу о нарушении закона о проживании не ближе ста километров от столицы. Он явился очередной жертвой проклятия, покойной супруги Канунникова. Из тюрьмы он больше не вышел. Он запомнился соседям-дачникам черноволосым стройным мужчиной среднего роста, хромающим на одну ногу, с громким голосом плохо слышавшего человека, в неизменном белом костюме и с толстой полированной тростью в руках. Все дети иначе, как «князь», его не называли.

Освобожденный в 1936 году П.Ф.Карпов приехал в Москву, где на заседании Академии наук СССР выступил с хорошо принятым академиками докладом о результатах своих исследований по вечной мерзлоте. Но главным препятствием к устройству будущей жизни Карпова была не снятая с него судимость, из-за которой он не мог жить в Москве. К этому времени отношения между супругами Карповым и Магеллановой значительно охладились и их брак распался.