Под горой Гедимина - Яков Тайц
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Миша, чуточка кончилась!
Мама подошла к нему и решительно положила руку на страницу:
— Миша, хватит! Миша очнулся:
— Мама, ещё чуточку, тут как раз самое интересное…
— У тебя всегда самое интересное!
Наталья Лаврентьевна выключила радио, отняла рукопись и стала завязывать тесёмки на папке. Миша вздохнул, потянулся и стал раздеваться.
— Мама, а как ты думаешь, — спросил он, стягивая через голову узкую майку, — как ты думаешь, есть ещё где-нибудь на свете никому не известные, не открытые острова?
— Не знаю, — ответила мама. — Наверно, есть.
— Вот я их открою!
Он лёг, потёр пяткой о пятку и завернулся в простыню.
— Я знаю, как надо. Надо подойти к острову на шлюпке, водрузить флаг и описать правы. А бояться туземцев нечего. Если ты будешь с ними по-хорошему, вот как Миклухо-Маклай, тогда и они с тобой будут по-хорошему.
— Спи ты наконец, туземец! — сказала мама и села к столу рисовать.
А Миша повернулся к стене, закрыл глаза и стал думать о своих будущих путешествиях.
Вот он подходит на шлюпке к неизвестному острову. Жители с удивлением смотрят на неведомого пришельца. А он, без оружия, смело приближается к ним, здоровается…
Вдруг раздался страшный взрыв. Остров взлетел на воздух.
Миша испугался, открыл глаза. За бумажной шторой грохотал гром.
Миша вскочил, сбросил простыню:
— Ага, видишь, салют! А ты всегда выключаешь!
Босой, в одной рубашке, он подбежал к окну, отодвинул штору и уселся на подоконнике. Подоконник был ещё тёплый, потому что целый день его накаляло июльское солнце.
Мама погасила свет.
Комната наполнилась причудливым сиянием. Красное зарево вспыхнуло над Москвой. Голубые и лиловые лучи прожекторов то кружились в быстром хороводе, то сразу все застывали на месте, и тогда казалось, будто над Москвой раскинулся огромный шатёр.
Мама высунулась в окно, крикнула:
— Что взяли, товарищи?
— Вильнюс! — донеслось снизу несколько голосов.
— Мама, это где — Вильнюс?
— Вильнюс — это в Литве, у нас в СССР…
Мама посмотрела на Мишу. Его светлые глаза были широко раскрыты. В них маленькими цветными фонариками мелькали красные и зелёные ракеты. Мама погладила Мишу по голове против «шерсти», от лба к затылку, и сказала:
— Запомни это всё, Мишук!
Тут снова грянул залп, и гроздья торопливых ракет взметнулись к зыбкому шатру, сплетённому чз голубых и лиловых лучей.
Глава четвёртая
РАННИЙ ГОСТЬ
Салюты бывали каждый вечер. А в августе выдался такой счастливый вечер, когда их было целых четыре: четыре больших города освободила Красная Армия в этот день!
В тот вечер Миша и Наталья Лаврентьевна легли поздно, потому что они ни одного салюта не пропускали.
Рано утром, чуть ли не на рассвете, раздался звонок.
Миша сквозь сон услышал его и сердито заворочался под одеялом. Ох, уж эта тётя Поля! Почему она всегда приезжает так рано, когда самый сладкий сон? Спала бы себе и спала и другим не мешала!
Тётя Поля — это молочница. Она привозит через день молоко и действительно приезжает очень рано, с первым поездом.
Звонок повторился. Миша повернулся на другой бок. «Сейчас мама встанет и возьмёт молоко».
Но мама не поднималась. Видно, она вчера после салюта ещё долго сидела и рисовала.
«Ладно, — подумал Миша, — пусть поспит. Я сам!»
Он откинул одеяло. Ох, как неохота подниматься! Глаза слипаются, голова тяжёлая, а руки и ноги тоже ещё словно спят.
Он кое-как встал, сунул ноги в тапки и зашлёпал на кухню. Было так рано, что даже мухи ещё спали.
Миша снял с полки кастрюлю, сполоснул её под краном и зашлёпал в тёмный коридор.
— Тётя Поля, — сказал он, нащупывая в дверях ключ, — почему вы всегда так рано приезжаете?
Обычно тётя Поля говорила: «Поздно спите, касатики, поздно!»
Сейчас она этого не сказала. Она молчала, и только слышно было, как она там за дверью дышит.
Миша удивился.
— Тётя Поля! — позвал он. — Это вы?
Тётя Поля долго не отвечала. Наконец она кашлянула и сказала:
— Откройте!
Тут уж Миша вовсе растерялся. Голос был совсем не похож на тёти Полин.
Миша не знал, как быть: открывать или не открывать? Потом он догадался: он вытащил ключ из скважины и посмотрел в неё. Но ничего не было видно, только слегка тянуло ветерком, словно кто-то дул Мише в глаза.
Он выпрямился и спросил:
— Кто там?
И тут за дверью сказали:
— Мишустик, открой!
Миша вздрогнул и выронил ключ. Сон мигом соскочил с него. Ведь только один человек на земле так называл его — Мишустик!
И этот человек сейчас стоит за дверью! А Миша ещё не хочет его впускать!
Он закричал:
— Папа!
И услышал в ответ:
— Он самый.
Миша торопливо стал искать на полу ключ, но от волнения никак не мог его найти. Он трогал пыль и а полу в тёмном коридоре и всё повторял:
— Сейчас… Сейчас…
Ключа, как нарочно, нигде не было. Папа терпеливо ждал за дверью. Миша сбегал в комнату за фонариком, зажёг его, зажужжал. Ключ лежал у самого порога. Миша схватил его, стал вставлять, но руки плясали, не слушались.
— Сейчас… Сейчас…
Наконец ключ вставился. Замок щёлкнул. Миша распахнул настежь дверь, крикнул: «Пап…» — и замер, словно язык прикусил. Перед ним стоял вовсе не папа. Перед ним стоял какой-то дедушка в военной форме.
Миша оторопел:
— Вы…
А дедушка вдруг схватил его, приподнял, прижал к себе и давай целовать.
— Что ты, Мишук? Не узнаёшь, что ли?
— Н-нет, — признался Миша.
Тогда военный одной рукой прикрыл бороду, а другой усы.
И тут наконец-то Миша вскрикнул: «Папа!» — и бросился к папе и давай его тоже обнимать и целовать.
Потом он немного опомнился и сказал:
— Папа, я пойду маму разбужу, ладно?
— Она что, поздно легла вчера?
— Ага! Папа, ничего, я пойду…
— Постой! Сколько лет ждали, подождём ещё минутку. Неужели у нас с тобой не хватит выдержки!
— У меня хватит! — сказал Миша и потрогал папину бороду. — А это откуда у тебя такая? И усы…
— Да всё оттуда, с войны. Трофеи… Ну, как вы тут без меня?
— Ничего… Знаешь, папа, я пойду маму разбужу.
— А выдержка, Мишук?
— А выдержку потом, в другой раз, ладно?
Он подбежал к двери, ведущей в комнату, приоткрыл её и громким шёпотом позвал:
— Мама!.. А мама!..
Мама спала. В комнате было полутемно. Миша снова позвал:
— Мама!
Мама заворочалась и сонным голосом сказала:
— Слышу, слышу… Возьми две кружки. А деньги скажи — завтра…
Миша засмеялся:
— Завтра нельзя, надо сегодня. — Он оглянулся на папу и подмигнул ему. — Тут дедушка один приехал, с трофеями.
— Какой ещё там дедушка? — спросила мама. Но тут уж папа не выдержал.
Он легонько отстранил Мишу, распахнул дверь, шагнул в комнату и остановился на пороге:
— Здравствуйте, Наталья Лаврентьевна! Мама подняла голову и тихонько охнула. Папа кинулся к ней. Миша кинулся к ним обоим…
Так приехал папа.
Глава пятая
СЛУЖБА
Миша с мамой долго не могли прийти в себя. Им всё не верилось, что папа дома. Значит, больше не надо думать о том, где он, что с ним, жив ли, здоров ли? Ведь папа — вот он тут, рядом. Можно подойти к нему, поговорить с ним, можно даже легонько подёргать его за бороду.
Миша сразу привык к папиной бороде. Ему теперь кажется, будто так всегда было.
А в комнате стало всё по-другому. Везде появились новые, непривычные вещи. На подоконнике лежит толстая полевая сумка с ремешком. На спинке стула висит гимнастёрка с двумя орденами. Под кроватью согнулись сапоги. В углу стоит узенький коричневый чемодан…
А сам папа сидит на своём старом месте, там, где сидел всегда, курит трубку, поглаживает бороду и всё поглядывает из-под густых бровей то на маму, то на Мишу.
Мама повязалась белым фартуком и стала готовить какой-то особенный, праздничный обед. А Миша подошёл к своей полочке (там, в углу за кроватью, у него своя полочка), сгрёб в охапку груду тетрадок и поволок на стол, к папе:
— Видишь, папа, я всё копил, не выбрасывал, чтобы тебе показать.
Папа внимательно рассматривает тетрадки. Миша смотрит из-за папиного плеча на тетрадки, смеётся:
— Ой, как я тогда плохо писал!
То и дело он закрывает тетрадку ладонью:
— Сюда не смотри!.. Папа, а это я нечаянно… А это меня Нойка толкнул…
Мише очень нравится это слово — «папа», и он без конца повторяет:
— Папа, дай! Папа, сядь! Папа, смотри!..
За обедом папа рассказывал о войне. Но Миша и мама не столько слушали его, сколько смотрели на папино бородатое лицо, на его широкий нос, на его большие жилистые руки…