Тень героя - Ярослав Васильев

Именно за обедом и нашли его провожатые-подопечные. Вроде бы обычный темноволосый парень, в брюках и рубашке, под ручку с миловидной светловолосой девушкой в ситцевом сарафане… эдакая влюблённая парочка, спешит к своему знакомому. И увидев которую, Гаю захотелось дать обоим втык: за то, что слишком соответствуют образу. Даже «естественная» неряшливость в одежде — словно из учебника. Любой опытный агент вычислит сопляков с первого взгляда и в лучшем случае просто скроется. В худшем… о таком думать не стоит, за время службы Гай не раз видел, чем заканчиваются ошибки контрразведчика.

Чтобы опередить стажёров, пока они, не дай бог, второпях ещё и не поздоровались по настоящему званию, начал.

— А, давно жду. Твой дядя, — обратился он к парню, — сказал, что направит встречать племянника, но по своей рассеянности забыл назвать имя. А повторно заплатить за сеанс связи поскупился, всё такой же жмот.

— Алексей, — представился русоволосый. — А это моя, — он чуть запнулся, — подруга Женя.

— Очень приятно, — Гай мысленно поставил обоим плюс. К чужим именам всегда тяжело привыкать и легко можно «проколоться». Окликнет кто — а ты как глухой. Ребята молодцы, из-за разовой встречи не стали придумывать себе новые: ведь «официально» они потом могут и не увидеться. За исключением планетарного руководства и офицеров отдела внешних связей, все остальные сотрудники Службы имели отдельную «внешнюю» биографию, формально работая во множестве учреждений от армии и полиции до муниципального хозяйства и частных фирм. — Позвольте представиться, — он встал и поцеловал покрасневшей Жене руку, — капитан мобильной пехоты Гай Гальба. Давний знакомец одного старого скряги, который приходится дядей твоему кавалеру. Но для вас обоих просто Гай.

— У нас машина внизу, — всё ещё стараясь справиться с накатившим смущением, начала объяснять девушка, — мы потому и задержались, что из-за опоздания «Астры» с «Камелией» все стоянки забиты. Хотели уже машину оставить, пешком идти — как случайно место нашли. Только поторопиться надо, мы, как бы сказать… не совсем правильно встали, — она задорно улыбнулась. — Так что если господин офицер не хочет идти пешком или ехать на автобусе — советую поспешить.

Оставив будущего шефа в выделенной Службой квартире, стажёры уехали, но всего через два квартала Алексей, которого распирало от впечатлений, остановил машину у обочины и обратился к напарнице:

— Ну как тебе начальство? Не хочу каркать заранее, но, кажется, нам не повезло. Даже не представляю, как под таким будем работать.

— Почему? — к поспешности выводов у своего напарника девушка привыкла, но время от времени Алексей умудрялся заметить то, что она пропускала.

— Ты досье его читала?

— Ну… только открытую часть, — удивлённо произнесла Женя. Подразумевая пусть неписаное, но от этого не менее жёстко соблюдаемое правило: куратор и его личные стажёры читают только тот раздел досье, где говорится о профессиональной биографии. Всё личное и семейное можешь рассказать как обычному человеку, только сам — иначе нормальных отношений не будет. Тяжело общаться с тем, кто просеял тебя сквозь доклады психологов и записки аналитиков-кадровиков или «расколол» с помощью профессиональных навыков. — Лешка, ты что, залез дальше? Кстати, ведь если даже отбросить правила — у тебя не тот уровень доступа?

— Да нет, что ты, — смутился парень, — только разрешённое. Но мне и этого хватило. Да вспомни своё впечатление, попробуй его, как в академии учили, проанализировать. Отморозок же полнейший…

— Лёшенька, мне кажется, ты ошибаешься, — девушка демонстративно пожала плечами, хотя себе тут же призналась, что спорит больше из чувства противоречия, а не из-за собственных впечатлений. — Не отморозок. Скорее… палач.

— Одно другого стоит, — фыркнул в ответ Алексей.

— Нет, разница всё же есть. Именно палач, — и вдруг добавила пришедшее откуда-то из глубины сравнение. — Или, скорее, судия, который отмеряет виновным и праведным.

Алексей что-то собрался возразить, начать спор, не замечая, что девушка уже ушла в свои мысли, пытаясь понять, откуда возник именно такой образ. Потому Женя бросила:

— Но ты прав, первое впечатление стоит обдумать. Ладно, не надо меня дальше подвозить. Уже недалеко, а «на пешком» я соображаю лучше.

И раньше, чем напарник успел хоть что-то сказать, выскользнула из машины и сразу же затерялась в толпе пешеходов.

Время показало, что Алексей всё-таки оказался неправ, потому что сработались начальник и стажёры неплохо. Да и отдел, который отдали новому полковнику, был, пожалуй, самым беспокойным и самым интересным в системе Илезы: Гальба стал курировать таможню и борьбу с контрабандой «особых товаров». С одной стороны, за такое назначение говорил его обширнейший опыт, полученный в разных уголках Федерации, с другой — все были рады спихнуть на «чужачка» самую объемистую часть работы. Ведь если за межпланетными террористами, чужими разведками и прочими подобными вещами в здешних краях приглядывало центральное управление столичного сектора, то особо опасный межпланетный криминал, перевозка наркотиков и тому подобное были головной болью периферии. И молодые выпускники академии вместо пучины бумажных дел сразу погрузились в гущу серьёзной службы. А сам полковник оказался не только бесценным и понимающим учителем, но и замечательным человеком. Который, где можно, сквозь пальцы смотрит на нарушение омертвелых негласных обычаев местного «болота».

Со стороны Гая всё было несколько сложнее. Алексея он понял быстро и «до донышка», к тому же парень любил поболтать, и даже без досье нехитрую историю жизни вытянуть было не сложно. Да и похожа она была на собственную, как две горошины из одного стручка: родился, учился, поступил в местный университет, а на одном из курсов парнем заинтересовалась Служба. Дальше аккуратная работа психологов, и человек с радостью принимает предложение служить в СБ. Романтика плаща и кинжала всегда привлекала многих. Разве что, в отличие от наставника, Алексей учился не на инженера, а на лингвиста. А вот понять Женю не получалось совсем. Потому что во время одного из «случайных» разговоров, на подковырку — «что бы на такое сказала твоя родня, если бы узнала» — Женя отрезала: «Ничего. Я с десяти лет в приюте». Расспрашивать и разрабатывать её дальше, словно очередной объект, было… бестактно, вплоть до служебного конфликта.

Сирота Службы, так их называли. И армия, и Безопасность, и даже некоторые гражданские структуры всегда выискивали в детских домах подходящих мальчиков и девочек. Чтобы после окончания учёбы получить не просто великолепно подготовленных с юного возраста сотрудников (например, Женя, хоть и была ровесницей Алексея, знала и умела намного больше). Для выходцев из приютов выбранная за них стезя была работой и смыслом, любимым делом и призванием. Да и то, что шансов добиться чего-то в жизни у них неизмеримо больше, чем у простого сироты, изрядно подстёгивало служебное рвение. Вот только как общаться с хорошенькой девушкой, которая не просто не хочет видеть ничего кроме работы, а не умеет, Гай не знал — несмотря на весь свой жизненный опыт.

Не очень сложились у полковника отношения и с некоторыми коллегами. Точнее, молодёжь и младшие чины смотрели на него с восхищением — как-никак герой, боевой офицер, орденов и медалей на пятерых хватит. Да и не по чину простой мужик, субординацию и порядок хоть и требует, начальственным положением не «тыкает». А вот старший командирский состав за то же самое смотрел с неодобрением, граничащим с холодной неприязнью: и за пренебрежение некоторыми местными «традициями», и за то, что чин и награды Гай зарабатывал в «горячих» точках. А они своё место получали тихим карьерным ростом в кабинетах — слишком спокойным местом была Илеза. Гай, в очередной раз «сталкиваясь» с коллегами, мысленно только усмехался: оказывается, даже в этих пожилых дядьках до сих пор не умерла тяга к романтике. Ради которой они и выбрали когда-то работу в Службе. И потому сейчас из колодцев души плещется зависть, глядя на воплощение юношеской мечты перед собой.

Впрочем, людьми все были хорошими, честными — тот же руководитель илезского отделения, хотя и невзлюбил подчинённого больше остальных, за рамки приличий и норм службы никогда не выходил. И даже встал на сторону чужачка, когда полковник Гальба перетряхивал таможню и «устраивал погром» в работе полицейского управления. Хотя начальник планетарной полиции был давним приятелем генерала Унгерна, а сам начальник СБ, в отличие от подчинённых, имел допуск к полному досье и потому был уверен, что полковник на Илезе задержится недолго. Держать таких «зубров» в безопасном тылу, на периферии столичного сектора было расточительством… Если только Илеза не выбрана как часть какой-то многоходовой операции центрального управления, для чего подходящего специалиста внедрили заранее. Гаю ровно-деловых отношений было достаточно, он давно научился ценить мелочи. А что до «сблизиться с коллегами», то, даже возглавляя сектор Кёнсан, никогда к подобному не стремился. Высиживал на банкетах служебных праздников ровно столько, сколько требовали приличия, и уезжал после этого сразу на работу. Он бы, наверное, и ночевал в здании Службы — но разум требовал отдыха, смены обстановки. И чтобы усталость не сказывалась на результатах, Гай дисциплинированно каждый день отправлялся домой, также дисциплинированно брал выходные.