Нечистая сила - Василий Королив-Старый

— Прежде всего хочу спросить уважаемого коллегу Хапуна, — начал он, учтиво кланяясь, — как одет тот человек: по-господски или по-мужицки?

— В одежде господской, а в белье сельском: в вышитой сорочке с сине-желтой лентой.

Тогда Борута повернулся к собранию и сказал:

— Светлейшее собрание! Прекрасные дамы! Сиятельные господа! Видно, кто это — не барин. Иначе, я бы поостерегся. Весь свой век я имею дело только с барами и не встретил ни одного, который не хотел бы меня надуть. Человек же, который носит свою национальную вышитую сорочку, это — хороший человек. Поэтому я советую пригласить сюда господина писателя.

Все единодушно с этим согласились.

— Приведите сюда человека! — приказал Вий.

Писатель вошел в зал. Глаза его загорелись восхищением при виде этого чудесного зрелища, этого блеска, великолепия и роскоши. Он вышел на середину, учтиво поклонился старому Вию, потом всем присутствующим и сердечно поприветствовал собрание.

— Уважаемый Человек! — обратился к нему Вий, пристально его разглядывая. — Скажите нам, что вы Думаете о невидимой силе? Только прошу вас говорить коротко, не так, как обычно это делают люди, у нас нет времени для болтовни.

— Я думаю, господа, что живая невидимая сила, обитающая в воде, на земле и на небе, вполне возможно, подобна электричеству. Никто из нас не видел самого электричества, но все знают его проявления и свойства: молнию, гром, свет, силу. Для всех, кто умеет с ним правильно обращаться, оно полезно, для тех же, кто не умеет, — вредно. Так я думаю и о невидимой силе.

— Прекрасно, славно! — откликнулся зал.

— А не согласились бы вы, господин писатель, пожить некоторое время с нами, быть нашим дорогим гостем? Вы увидели бы собственными глазами нашу жизнь и труды, а потом могли бы написать книги, интересные людям и полезные для нас — сказал Вий.

— Это было бы очень интересно. И написать — не проблема, но найдется ли издатель для моих книг?

— Ну уж в этом мы вам поможем! — отозвался Домовой.

— Тогда с превеликим удовольствием принимаю ваше приглашение, господа! — Только зачем вы спрашиваете, если, как я понимаю, можете читать мои мысли?

— Это — правда. Нам известны ваши мысли, но, разговаривая с людьми, мы хотим от них самих услышать, что они думают.

Затем Вий обратился к собранию:

— Так все согласны, уважаемое собрание, просить господина писателя быть нашим гостем?

— Согласны! — донеслось отовсюду.

Вий посмотрел на восток.

Небо там уже светлело.

— Время наше истекает! — проговорил он. — Скоро начнет светать. Благодарю всех присутствующих. Закрываю заседание и прошу всех, а также и вас, господин писатель, в сад, к ужину…

Зазвучала нежная музыка, послышалось чудное пение Русалок. Они пели:

Над тихим Днепром полноводнымМы шлем свой сердечный приветВсем силам незримым природным…Да здравствуют тысячи лет!..Пусть правда летит по равнинам,Чтоб счастливы были все люди…И с нашей родной УкраиныПусть радость шагает повсюду…

В саду стало светло как днем. Это старый Домовой засветил свои огни. На больших полянах сами собой появились длинные, роскошно накрытые столы. Гости расселись по местам, и вмиг перед каждым появилось его любимое кушанье.

Три года гостил писатель у невидимой силы. Повидал все таинственные царства духов, познал их обычаи и дела и начал уже было писать об этом книгу…

Но наступил тысяча девятьсот кувыркнадцатый год. В мире началась страшная заваруха. Люди творили такие дела, на которые никогда бы не отважился и худший из чертей. И было им уже не до книг о невидимой силе.

Писатель, видевший за это время только добро, сильно опечалился. Прожив долгое время среди чертей, невзлюбил он плохих людей. Пришел он к Вию и начал просить, чтобы тот повелел доставить его в покинутую людьми африканскую столицу, к старейшему и мудрейшему Сфинксу. Вий охотно исполнил его желание.

И вот, перед тем, как улететь в Африку, писатель на часок забежал ко мне, ведь мы были приятелями и работали когда-то в одной газете. Он коротко рассказал мне о своих необычайно интересных впечатлениях за последние три года. Тараторил он быстро, как черт. И поэтому я многое забыл. Но кое-что все же запомнил и описал в этой книге. Не за все могу твердо поручиться, ведь своими глазами я этого не видел и, возможно, кое-где немного ошибся…

Не беда! Когда мой товарищ издаст свою книгу «О невидимой силе», тогда вы и сами увидите, в чем я ошибался. А до того времени узнаете хоть немного правды о тех созданиях, которые невидимо живут вокруг нас и нам помогают.

ХУХА МОХОВИНКА

Она была последней.

Родилась не ранней весной, как все ее сестры и братья, а теплым, ясным и веселым летом. Поэтому и была она самой маленькой в семье, «мизинчиком». И очень ее жалели и любили, но не только за то, что она такая крошечная, как котеночек. Она была доброй, ласковой, кроткой, вежливой, послушной и работящей. А играя с другими маленькими Хухами, охотно присоединялась к любой забаве. И никогда никто не видел, чтобы она сердилась, раздражалась или капризничала.

Короче говоря, это была славная Хуха. Может быть, самая милая в этом лесу.

Звали ее — Моховинка.

Мы, люди, всех Хух зовем просто Хухами, так же, как и они нас — просто людьми. А между тем Хухи бывают разные. Те, что живут в лесу, называются лесными; те, что в оврагах и скалах, — пещерницами; вдоль речек и озер селятся камышевки; в высокой траве и бурьяне — бурьянницы. Бывают еще: степные, буерачные, луговые Хухи. Не бывает только болотных. Ведь все Хухи, как и кошечки, не любят сырости.

Моховинка была лесной Хухой, и не просто лесной, а еще и боровинкой, и родилась она в густом-прегустом старом бору, где испокон веков жил весь ее славный род. Известно, что Хухи из поколения в поколение живут в одних и тех же местах. Переселяются же только тогда, когда облюбованную ими местность кто-нибудь разорит.

И если такое случается, то они очень печалятся и горько плачут. Правда, люди обычно не слышат их плача, а думают, что это стонет ветер, или скрипят деревья в лесу, или мыши пищат в поле. Люди редко замечают чужое горе и сочувствуют ему…

Но большому бору, в котором жила Моховинка, пока ничто не угрожало. Лесничий строго следил, чтобы никто не бросал спичек, дети боялись заходить далеко в чащу, а лес рубили только небольшими частями, и он быстро вырастал снова.

В этом бору между корнями большой сосны и соорудила себе к осени Моховинка домик. Заблудиться она не могла: эту сосну было легко узнать, ведь у самых корней она делилась на три толстых ствола. Моховинка заложила все дыры сосновыми веточками, а щели — и внутри, и снаружи — мягким зеленым мхом.

Она и сама была такая же пушистая, как мох. Шерстка у нее была длинная и, словно шелк, покрывала все тело. И только мордочка была голенькая и напоминала желто-фиолетовый садовый цветочек — фиалку. Да и на лапках, розовых с внутренней стороны, тоже не было шерсти.

Как и у других Хух, Моховинкина шерстка меняла свою окраску и вмиг делалась того же цвета, что и предметы, находящиеся рядом с ней. Чаще всего она была зеленой, потому что редко отбегала от своей зеленой хатки. Но когда она бежала по старой сосновой хвое, устилающей землю, то становилась рыжевато-красной. Вблизи воды она становилась голубой; на песке — желтой; среди кустов шиповника — розовой; на вереске — лиловой; на снегу делалась белой.

Вот почему люди так редко и замечают Хух. И еще нужно сказать, что люди вообще очень невнимательны: они мало что видят вокруг себя. К тому же далеко не каждый способен заметить Хуху.

Однажды Моховинка проснулась спозаранку, когда еще не начало светать. Проснулась, потому что ей стало холодно. Она выглянула в оконце и увидела, что в лесу, на хвое и на деревьях, лежит какая-то серебряная пелена. Сначала она подумала, что это мгла, но когда присмотрелась получше, то заметила, что это не похоже ни на мглу, ни на густой туман, который иногда окутывал бор. А был это первый снег, ведь уже наступала зима.

Чтобы не замерзнуть, Моховинка достала из своих зимних запасов сухой мох и плотно прикрыла им вход в домик. Потом снова свернулась клубочком и уснула. Но спала она недолго. Ее разбудил какой-то странный звук. Она услышала, будто бы кто-то сильно топнул возле нее, даже в ушах зазвенело. Сама она так и подпрыгнула на кровати, даже ножки ее утонули во мху, а малюсенькая подушечка из мягкого одуванчика скатилась на пол. В ту же минуту что-то стукнуло еще сильнее. Хуха мигом отворила окошко и увидела человека.

Это был дед в большущих валенках, которые почти полностью заслонили ей свет. Он качнулся, что-то блеснуло в воздухе, и это блестящее ударило по сосне. От звонкого удара разошлось гулкое эхо, а сосна жалобно застонала.