Любовь Юрки Ярового - Ольга Вересова

Ночью опять была самогонка, принесённая сеструхой. Худая, постаревшая Вальша что-то кричала, нападая на Ольгу, пока её, наконец, не выгнали вон, и Юрий окончательно впал в забытьё.

Утро наступило поздно, детский плачь, разламывал голову. На брошенной на пол шубейке, спала Ольга, некрасиво развалившись раздобревшим телом.

Он отполз к ведру с водой. В соседней комнате устало плакал какой-то младенец, Юрий отодвинул штору и, сфокусировав зрение, увидел в скомканных пеленках мокрого, вонючего ребенка. Тот заревел с новой силой, протягивая к нему ручонки. Лежавшая на полу, в кухне, Ольга невнятно замычала.

Юрий завернул мокрое тельце в наволочку и отнес его в кухню, Ольга, тяжко дыша, все также спала на полу. Юрий высвободил её разбухшую грудь и пристроил малыша.

– Иллльююшааа… – вновь замычала она.

Он долго смотрел в окно на двор, пристроившись на табурете.

Где-то мычала, не выпущенная на пасьбу, корова.

Дождавшись, когда насытившийся ребенок отвалился от груди, отнес его на кровать и пошел доить корову. Корова была ему знакома, он сам, телком, привел её с фермы. Это его растрогало, и он подумал, что надо бы к матери прийти с подарком, и он отнесет ей банку молока.

Ольга уже сидела на своем старом диване и докуривала бычки из пол-литровой банки.

– Корову-то напоил? – Невозмутимо спросила она.

Юрий кивнул и вновь сел у окна, достав из кармана пачку «Примы». Прежде в доме курить было нельзя, но многое изменилось за эти годы-окурки горой валялись на тарелке.

Он протянул горящую сигарету Ольге, она курила жадно. Все также пышные волосы пропускали сквозь себя дым и падали ей на лицо. Оба молчали, в стекла бились мухи, и воняло ведро у дверей, все было похоже на дурной сон.

– Пойду в сельсовет, отметиться надо. Что из одёжи осталось? Мне бы переодеться.

– Все в кладовке, в шкафу.

Она подняла на него глаза, и он увидел знакомую синеву, бесстрастную, переливающуюся в глубине, и что-то дернулось в нем, заныло, сбрасывая бронь оцепенения.

Уже выходя за порог, Юрий, не оборачиваясь, чтобы не видеть её лица, сказал, – Приберись в доме, я скоро.

Но он вернулся только через три дня, пропив в доме Вальки все деньги, заработанные в зоне.

Слушая маты и вопли сеструхи, Юрий представил себе полную картину жизни Ольги за эти три года. Узнал, почему она не писала ему, почему вчера Валька вцепилась ей в волосы и все кричала о своем сыне Сашке.

– Мой это внучонок! Мой! А она теперь не дает его мне! Ела, пила за моим столом и не дает! Лярва сибирская! Она моего Саньку посадила! Она! Где ему по малолетству денег-то взять? Лю-ю-ю-бит она молоденьких! Вот и воровал!

Валька стучала кулаком по столу, её темные, как у всех Яровых, глаза тусклыми пуговицами плавали, между опухших век и ему хотелось ткнуть в них вилкой, и с хрустом вытянуть из орбит, чтобы все затихло, но она орала как заведенная.

– Брось её, суку! Живи у мамки! Как жа! Оценила она тебя! Слезинки не пролила! Ты же на неё мантулил как трактор! Всяк это скажет! Тебя любая баба примет, не тока местная. Езжай в город, положь на неё с прибором… Сашку малолеткой на себя затянула, а теперь убивается, курва!..запилась навовсе!

Они пили пока не кончились деньги, пили в долг, перестав понимать время суток, но однажды, в наступившее мутное утро, все еще пьяный, он перешел дорогу и ввалился в дом Ольги, на ту же шубейку в замызганной кухне.

На работу его взяли. На ферме был нужен электрик, а новый директор совхоза оказался бывшим одноклассником, и Юрий получил шанс-его взяли на работу. Все пошло само собой, без особых усилий, может быть потому, что исчезло стремление жить лучше, и семья Яровых перебивалась детскими пособиями и огородом.

Они пили. Самогонщиков в селе было много, бутылку можно было получить и в долг, и это развращало – небольшая зарплата электрика уходила на выплату за выпивки.

В перерывах между запоями, отмывались стекла на окнах и загаженные полы. В бане отпаривались мальчишки и устраивались стирки, но очередной запой вновь погружал их в грязь и голод.

Ромка встретил Юрия с радостью, напоминая ему то время жизни в Каштаково, когда мальчишка вьюном вился возле него. Ромка легко и хорошо учился, как когда-то училась его мать.

– Слушай, а почему ты не училась дальше? Ведь по тебе любой институт плакал. И чего вдруг замуж вышла, да еще за Ваську тупорылого? Чем он тебя улестил? – Юрий рассматривал голубоватое от лунного света лицо Ольги.

Конец ознакомительного фрагмента.