Самое-самое - Стенли Эллин

– Это Артур, – сказал он, – блестящий молодой человек, и мне доставляет удовольствие тебя с ним познакомить.

И такую великолепную возможность Артур упустил. Бездарно упустил.

Все, что он говорил, было неостроумно, и говорил он таким тоном, что сказанное становилось еще глупее. И пусть даже Энн Хортон смотрела на него горящим взором, он понял, в чем причина, и стал за это клясть себя и весь мир.

У него не было денег – в этом все дело. Имей он их – они встретились бы сегодня, и завтра, и послезавтра, и послепослезавтра тоже. Но их не было. Ничего не решающая выпуклость в кошельке могла, конечно, позволить дойти до определенных пределов – но не далее. А все остальное: одежда, манеры, все, что он в себе выработал, – значения не имело. Без денег все это ерунда. А с ними...

С ними! Он и раньше чувствовал себя не слишком свободно, но эта мысль и вовсе парализовала его. Энн Хортон сразу же уловила внезапно происшедшую перемену – у нее, несомненно, был развит материнский инстинкт.

– Вам нехорошо, – вырвалось у нее. И вдруг – идея; окрыленный ею, он, как Феникс, восстал из пепла.

– Да, чувствую я себя неважно, – ответил он, с трудом узнавая свой собственный голос, – но ничего серьезного. Правда, ничего.

– И все же вам надо домой – и немедленно, – сказала она твердо. – У меня внизу машина, и мне не составит никакого труда...

Артур мысленно ударил себя кулаком по лбу. Один раз он уже провалился, так неужели опять?! Дом миссис Марш никогда не казался ему сверхубогим, но сейчас... Нет, туда она его не повезет.

Вдохновение вложило в его уста нужные слова – и они произвели впечатление.

– Сегодня так много работы, – с сожалением и мужеством проговорил Артур, – нельзя же откладывать. – А потом добавил с непринужденностью, которую вырабатывал часами:

– Но все-таки я хотел бы увидеть вас еще раз. Нельзя ли позвонить завтра вечером?

"После этого, – приказал он себе, когда огонь внутри него стал было угасать, – выбора у тебя уже нет”. Ну а Чарли Принса перед выбором, конечно, даже и не поставил. Ровно без семи двенадцать после негромких сдавленных хрипов и непродолжительной борьбы тот лежал на своей кровати без признаков жизни. Он был уже мертв, но пальцы Артура еще довольно долго сжимали его горло – на всякий случай.

Известно, что лучший для убийцы способ спрятать концы – просто найти свою жертву в толпе, всадить в нее пулю, а затем спокойно уйти.

В петлю же заводят ходы чересчур хитроумные и слишком искусные. И в этом смысле Артур совершил свое убийство весьма расчетливо, хотя никакого расчета в его действиях не было.

Дело в том, что с той минуты, как он расстался с Энн Хортон, и до того, как он в конце концов убрал свои пальцы с горла Чарли Принса, Артур пребывал в каком-то безрассудном возбуждении, зная, что надо сделать, но не думая как. И когда он наконец поднялся и взглянул на лежащее перед ним тело и весь ужас случившегося дошел до него, он растерялся. Душа отлетела, сомнений в этом быть не могло, но тело, тело-то осталось. И что же, Господи, с ним теперь делать?

Он мог запихнуть его в шкаф, чтобы по крайней мере оно не бросалось в глаза, но что толку? Ведь миссис Марш все равно придет завтра утром – убираться и выбрасывать мусор, – а замка в шкафу нет, значит, тело от нее не спрячешь.

Или взять стоящий в углу чемодан Чарли Принса, положить его туда и куда-нибудь отправить. Но куда? В отчаянии он стал обдумывать этот вариант, но в конце концов вынужден был прийти к выводу, что в мире нет такого места, куда можно отправить чемодан с телом, будучи уверенным, что убийство не раскроют.

Но в отношении чемодана Артур шел по верному пути, и, когда план наконец созрел, он с готовностью решил ему следовать. В глубине дома миссис Марш находилась кладовка – сырой погреб с тяжелой дверью, которая, хотя никогда не запиралась, делала комнату безлюдной, заброшенной и холодной – и зимой и летом. Пусть труп спокойно там разлагается – никто и не узнает. Значит, избавиться все-таки удастся, надо только запихнуть его в чемодан и отнести вниз, в кладовку.

К своему неудовольствию, Артур обнаружил, что, хотя чемодан был очень большой, тело в него влезало с трудом, и, прежде чем получилось, пришлось как следует потрудиться. Но наконец он закрыл чемодан на замок и покатил в коридор. И все же, когда Артур спускался с лестницы, где-то на полпути это произошло. Он почувствовал, что чемодан сползает со спины, сделал отчаянное усилие удержать его, но в следующее мгновение чемодан уже летел через голову вниз, с грохотом, от которого дом содрогнулся. Артур тотчас же бросился за ним, успел увидеть, что он не раскрылся, и вдруг понял, что стоит нос к носу с миссис Марш.

Она застыла в позе испуганного привидения – в белом фланелевом халате, спадавшем на лодыжки, ладони прижаты к губам, а глаза широко раскрыты.

– Неужели, – сказала она, – неужели нельзя поаккуратнее!

Артур заслонил чемодан собой – будто она могла видеть сквозь стены.

– Из-извините, – начал он запинаясь. – Тысячу раз извините, я не хотел шуметь, но он вдруг выскользнул...

Она тихо покачала головой и строго продолжала:

– Так ведь и стены можно оцарапать. Или пораниться самому.

– Нет, – поспешно заверил он ее, – никакого ущерба. Никакого.

Она пристально посмотрела мимо него на чемодан.

– О, да это же шикарный чемодан мистера Принса, а? И куда вы его несете в такое время?

Артур почувствовал, как на его лице выступили капельки пота.

– Никуда, – хрипло ответил он и потом, когда она нахмурила брови, удивившись такому ответу, быстро добавил:

– То есть в кладовку.

Знаете, Чарли, мистер Принс, хотел мне помочь, но задержался, и я решил сам.

– Но он, должно быть, такой тяжелый.

Ее теплый сочувственный тон помог Артуру успокоиться, и его мысли задвигались теперь с точной уверенностью секундной стрелки хороших часов.

– Я тоже подумал, – сказал он, небрежно усмехнувшись, – но потом все-таки решил сам, без помощи мистера Принса. Знаете, на него совершенно нельзя положиться. Хочет – уходит, и неизвестно, когда вернется.

– Стыда у него нет, – твердо сказала миссис Марш.

– Нет, что вы! Конечно, он немножко странный, но, когда его как следует узнаешь, очень милый. – Артур схватился за ручку. – Я донесу, теперь уже нетрудно, – сказал он.

Вдруг миссис Марш вспомнила.

– Вот те на, – защебетала она, – а все, наверное, и к лучшему. Что вы зашумели, меня подняли и так далее. Знаете, в кладовке-то теперь замок – как бы вы туда попали. Я только платье накину и все сделаю.

По скрипучим подвальным ступенькам она спустилась в кладовку и стала ждать, пока он прикатил туда чемодан. Внизу горел тусклый свет и, как он припоминает, куда ни кинь взгляд – на всем лежал толстый слой пыли.

– Ужасно, – покачала головой миссис Марш, – но что поделаешь? Сюда ведь годами никто не заходит. А замок страховая компания потребовала, вот я его и повесила.

Артур переминался с ноги на ногу. Его миссия была завершена, и он очень хотел, даже мечтал уйти, но миссис Марш, казалось, этого не замечала.

– Не уважаю я временных, – продолжала она. – Люблю жильцов солидных, респектабельных – с такими и хлопот нет. Ладно, ставьте его вон туда, – она указала костлявым пальцем на какой-то холмик из пепла; при ближайшем рассмотрении холмик превратился в еще один чемодан, покрытый вековой пылью. – Когда тот джентльмен сюда въехал...

Артур почувствовал, что его колени подгибаются, а негромкое щебетание все продолжалось и продолжалось. Так он узнал о джентльмене, который жил на первом этаже, о джентльмене со второго этажа и о Джентльмене с третьего этажа, из комнаты с окнами на улицу. Будто ее словесный поток был долго запружен, а теперь плотину прорвало, и его нельзя было остановить. Но душу Артура уже согревала мысль: все, концы спрятаны, теперь концы действительно спрятаны. Дверь кладовки сейчас закроется, Чарли Принс будет гнить, и ни одна живая душа об этом не узнает. Каждый месяц будет приходить чек, каждый божий месяц пять сотен долларов, а впереди Энн Хортон и жизнь, полная великолепия.

Самое-самое, проносилось в голове Артура сквозь неугомонный поток слов миссис Марш. Теперь-то он знает, что чувствуют подпольные миллионеры.

Монолог наконец подошел к концу, тяжелую дверь заперли на замок, и Артур стал входить в свою новую роль: он проникся уверенностью, что предназначена она в основном праведникам, однако ее получают и те, кто, нисколько не сомневаясь, умеет прятать концы. Но даже малейшее беспокойство должно было улетучиться после того, как несколько недель спустя, однажды вечером, он столкнулся в прихожей с миссис Марш.

– Вы были правы, – сказала она, сочувственно поджав губы. – Мистер Принс действительно странный, так вы сказали?

– Я так сказал? – спросил Артур неуверенно.

– О да. На каждой бумажке писал свое имя. На каждой только свое имя – и ничего другого.