Последняя из рода Леер - 4 - Ольга Ильина

— А я, признаюсь, никогда не питал к вам ответных чувств.

— По краю ходите, — беззлобно заметил он.

— Я знаю, — согласился Зак.

— Одна вещь не дает мне покоя. Скорее, вопрос, который я никак не могу разрешить.

— Почему она вас спасла?

— Я был совершенно уверен, что она меня ненавидит. И так рисковать собой… Я ведь знаю, видел по глазам, чем она тогда рисковала. Именно поэтому ваши друзья живы сейчас. Только поэтому.

— У нее всегда было доброе сердце. Еще с детства подбирала больных зверей и тащила в академию.

— Сравниваете меня с плешивым котом? — рассмеялся он, хотя ничего смешного во всей этой истории не было.

— А если серьезно, вы и сами все знаете. Принцесса Элиани любила лишь однажды и, несмотря на все слухи, если она… если она пришла к вам, значит не просто так.

— Вы хотите сказать, что я второй? — усмехнулся он, — Сомнительная честь.

— Я хочу сказать, что она не такая, как вы воображаете.

— Откуда вам знать, что я о ней думаю? Что вы вообще можете знать? — он встал, снова посмотрел на камин и швырнул бокал в огонь. Он зашипел, затрещал, повалил дым, но Лестар не замечал. Глядел куда-то сквозь все это. — Она где-то там сейчас. И если бы я мог, разобрал этот чертов мир по кирпичику, чтобы найти. Но у меня связаны руки. Эти твари из Легории полезли, словно тараканы из щелей. Им нужен Свер. Непонятно зачем. Не сегодня-завтра война будет. И анвары с их секретами. Жаль, и их нельзя назвать тараканами. Потому, что эти куда опаснее безликих. И не отвертишься. Придется скрыть все. Я не могу позволить себе сейчас слабость. Тем более в таком положении. Очень многие жаждут стереть Морию с лица земли и, черт возьми, она многому поспособствовала. Почему?

— Потому что ненавидела.

— А сейчас нет? — с надеждой спросил он.

— Я не знаю. Мне не дано понять ее чувства. Впрочем, чувства женщин всегда странные и непредсказуемые. В один миг они любят, в другой ненавидят, в третий обжигают своим безразличием.

— Да, — усмехнулся король, — Вы правы.

А потом подошел к окну и отодвинул край портьеры, чтобы взглянуть на ночной, полный тревоги и страха город. Он так и не успокоился, бурлил, как кипящий котел, готовый вот-вот выплеснуться наружу. Слишком много в Юдинии было недовольных властью, недостаточно для настоящего, полноценного мятежа, но другие острова таким благоразумием не отличались. И в этом была еще одна причина, держащая его на привязи.

— Она где-то там. Вместе с этим… рабом. И знаете… меня больше страшит не то, что она с ним, а то, что может попасть в самую гущу свалки. Наверное, это и есть любовь.

— Наверное, — согласился Зак, — Но вы ведь не просто так меня сюда позвали. И уж точно не за тем, чтобы говорить о любви.

— Отчего же? О чем еще могут говорить двое здоровых, нормальных мужчин, как не о женщинах? Скажите, ваша Жанна… вы любите ее?

— Думаю, сейчас не место и не время…

— Любите? — перебил Лестар и снова уселся в кресло.

— Слово любовь слишком слабо отражает глубину моих чувств.

— Значит, сделаете все ради нее.

— Допустим.

— Тогда вы поймете, насколько выгодную сделку я вам предлагаю. Вы возвращаете мне мою женщину, а я вам вашу.

— Так просто? — усмехнулся Зак, прекрасно осознавая, что за простым предложением всегда идет сложное.

— А вы проницательны. Жаль не в моей команде.

— А разве она у вас есть?

— Вы правы. В этом логове змей трудно встретить хоть одного преданного человека. Я сам предавал, и не раз. Предам снова, если придется. Но настоящая дружба… Никогда не мог понять этого. Видел ваши отношения с Милой и не мог понять. Признаюсь, одно время думал, что вы любовники. Откуда в вас такая преданность другому человеку?

— У нас был прекрасный учитель.

— Кто? Может и мне взять пару уроков?

— Вряд ли вы ей понравитесь. Хотя… она умеет удивлять.

— Вы меня заинтриговали.

— Это не важно. Мы ведь не о дружбе говорили.

— Не о дружбе. Но мне интересно, насколько ваша дружба крепка. Принесите мне голову раба и я отпущу вашу женщину. И даже могу пойти на помилование ваших друзей. Что скажете? Одна жизнь за жизни стольких ваших друзей. Это ведь такая малость, не находите?

— Вы бредите.

— Может быть. Но мне ничего не стоит обвинить вашу женщину в покушении на мою жизнь. А это суд и эшафот. Без вариантов.

Он знал. Мог бы убить его прямо здесь и сейчас. С той силой, которая у него до сих пор осталась, мог бы легко переломать позвонки, скрутить голову, как куренку, да и охрана за дверью бы не помешала. Только не поможет это. Гад обезопасил себя. Слишком многие видели и слышали об ее аресте. И только публичное оправдание из уст самого короля могло ее обезопасить. Был еще один способ. Она могла сбежать. Вот только Майка и Артура это не спасет, да и он мало чем поможет, если окажется рядом с друзьями, обвиненный уже в убийстве короля. Ситуация плохая, но не безнадежная. Нужно только подумать. Вот только времени на раздумья Лестар давать был не намерен.

— Предложение действует только здесь и сейчас. Выйдете за дверь, Жанна отправится за решетку, а ваши друзья не встретят рассвет.

Как же чесались руки. Но сдержался. Не время и не место.

— Хорошо. Я найду ее.

— Не так быстро. Я хочу клятву на крови. На убийство.

Тварь. Все продумал. И выбора не оставил.

— Я думал, вы захотите сделать это сами.

— И потерять ее? Я не сумасшедший.

— Я могу рассказать.

— Клятва, — усмехнулся король, — Я все предусмотрел. Исполните клятву. Получите семью.

— Когда-нибудь она узнает. И вы правы. Не простит.

— Я готов рискнуть. К тому же… если раб умрет, я останусь единственным. А это уже другое дело. Так что? Вы готовы принять решение?

Жанна два часа отмокала в ванне, не реагируя ни на какие внешние раздражители. Даже к сыну не рискнула идти в том виде, в котором пребывала. Боялась заразить ребенка даже запахом несвободы. Хотя ей смертельно хотелось увидеть его, обнять, почувствовать хоть что-то, кроме отвращения.

Не заметила, как уснула. Просто разморило от теплой воды, от запаха ароматических масел, от того удовольствия, в котором пребывала. А когда очнулась, почувствовала чье-то присутствие в комнате. Удивилась, повернула голову и посмотрела на кровать. Он спал прямо в одежде. Встала, накинула халат, даже вытираться не стала. Как же она не заметила раньше эти круги под глазами, эту трехдневную щетину, взъерошенные волосы, такие же седые и мягкие на ощупь. Не хотелось будить, но прикоснуться, просто чтобы проверить. Она не смогла удержаться. Погладила скулы кончиками пальцев, откинула прядь со лба и заглянула в глаза, совершенно ясные и осмысленные. Хотела встать, уйти, оттолкнуть, впрочем, он ничего и не делал, просто смотрел. Она попала в плен этих глаз и пропала. Сама не заметила, как поцеловала. И как же легко, с каким стоном он откликнулся на ласку. А потом, как-то незаметно она оказалась под ним, и халат распахнулся, но он уже и так видел достаточно. И чувствовал, и трогал, и ласкал. Все как раньше. И любовь с примесью горечи разлуки и боли, которая сжигала обоих. Сейчас они забыли обо всем этом. Пусть на одну ночь, всего мгновение по сравнению с целой жизнью, но для них это мгновение было всем, пусть и на одну ночь.