Убийственный чемпионат - А Мельбур

- Похоже, ты обретаешь прежнюю боевую форму, - подбрасывает комплимент Машина. - Куда прикажете?

- "Интернациональ", - решительно приказываю я.

4

Взревев мотором и круто развернувшись, Машина понеслась к центру Города. Я откидываюсь на спинку сидения и расслабляюсь. Что ни говори, а иметь такого помощника, как у меня великое дело! Да что там помощника - равноценного партнера по сыску. И не меньше. Бывало, она меня из таких передряг вытаскивала, вспоминать страшно. Но, правда, и сумма, которую я за нее уплатил, вызывает не менее устрашающие воспоминания. Дыра в моем бюджете после покупки Машины образовалась, как после лобовой атаки пьяным слоном некачественной кирпичной стены. Это мои друзья-кооператорщики расстарались. Я им, конечно, премного благодарен, по гроб жизни, можно сказать, но со своего-то брата-индивидуала могли бы и поменьше сшибить.

- Отель "Интернациональ", - лихл взвизгнув тормозами, объявляет Машина. - Только очень прошу, шеф, будь бдителен и осторожен.

- Да что ты меня сегодня весь вечер пугаешь?!

- Не пугаю. Я пытаюсь уберечь тебя от опрометчивых поступков. И от ходьбы по лезвию ножа. В твоем положении это чревато серьезными последствиями. Ножки поранишь!

Только тут до меня доходит, что все это время я попираю грешную землю, можно сказать, босыми ногами. Туфли-то ведь я выбросил еще у засранного киоска. Н-да, ситуация! Могут и в отель не пустить. А попасть мне туда крайне необходимо... Раз Машина советует... Хотя лично я в этот официально узаконенный бордель не полез бы даже под страхом смертной казни. Чего я там не видел? Дивизию разновозрастных шлюх, что ли?

Машина крякает и противным старческим голосом шепелявит:

- Сынок, ты у меня прям на глазах глупеешь. Я тебя кормила-ростила, а ты? Вальтов по черепу пускаешь... - И внезапно переходит на свой обычный, снисходительный тон: Вспомни, козел, чем замочили Золотаря!

Немного подумав, отвечаю:

- Кажется, бутылкой шампанского.

- Одному казалось, что в жены девственница досталась... Правильно вспомнил. Шампанским. Но вопрос - каким? Марку, трезвенник несчастный, можешь вспомнить?

Я опять усиленно морщу лоб.

- А у него что, еще и разные марки бывают? Я за всю жизнь видел только одну - "Советское"...

- Пить больше надо, добродетель ходячая! Золотарь удостоился чести быть убитым "Мадам Клико". Эстеты недоделанные!

Вот тут я оскорбляюсь не на шутку.

- Это кто недоделанный? Я, что ли?

- Что ты, что ты! - притворно-испуганно вскрикивает Машина. - Ты у нас не недоделанный, тебя в процессе производства, похоже, переделали, перестарались... - И без всякого перехода ревет: - Дергай в бар, придурок! Всему городу известно, что только в баре "Интернационаля" можно купить "Мадам Клико". Правда, за валюту... За наши, деревянные, у них и дырявого презерватива не купишь...

Меня, как ветром, выносит из Машины. Даже про босые ноги забываю. Прыгаю через несколько ступенек вверх к вертящимся стеклянным дверям отеля, а в голове привычно выстраивается логическая цепочка: Золотаря убрали броском, достойным чемпиона, раз. Убили бутылкой "Мадам Клико", два. "Мадам Клико" могли взять только в баре "Интернационаля", три. И, наконец, четвертое - в Городе в данный момент происходит чемпионат мира по ГТО. Из всего этого следует простой вывод: надо выяснить у бармена, кто за истекший день и вечер обращался к нему с вопросом по поводу продажи этой самой "Мадам".

Доскакав до дверей, я был вынужден остановиться. Дорогу к заветному бару перекрывал невероятных размеров швейцар. Весь в галунах, шевронах и позументах. Ну, а по количеству растительности на морде этот дядька явно косил под Маркса, который Карл. А может, дальний родственник... Но разбираться в политических и генеалогических корнях этого придворного мордоворота у меня нет времени, поэтому просто с разбегу бодаю головой в его обильный живот, швейцар хрюкает и складывается пополам. Путь свободен. Влетаю в холл и, как танк во хмелю, пру к бару. Бармен таращиться на меня, словно на привидение. Но в нашем деле иногда приходится отставлять в сторону этикет и приличия, поэтому, ничтоже сумнящемя, сгребаю его за грудки и ору прямо в ухо:

- Кто у тебя, котяра валютный, сегодня брал "Мадам Клико"? Быстро!

Молчит, харя разъетая, только губами трясет. Ору в другое ухо:

- Я у тебя не карту размещения наших стратегических ракет спрашиваю! И не секрет получения десяти стограммовых коктейлей из пятисотграммовой бутылки "Столичной"... Повторяю еще раз: кто брал сегодня "Мадам Клико"?

Ору и краем глаза замечаю какого-то подозрительного типа иностранного вида, делающего двусмысленные движения в мой адрес. Ничего, думаю, подождешь, гостенек дорогой! Мы тут сначала свои внутренние проблемы решим.

- Ну, так как, друг пернатых, вспомнил? - снова обращаюсь к бармену.

- Спортсмен какой-то брал парочку... - наконец, выдавливает тот.

- Э-э, парень, я так не играю! Про спортсмена я и без тебя знаю. Ты внешность его нарисуй, - и слегка поддаю его коленкой в живот.

- Ой-ой-ой! - орет бармен и начинает живописать: - Здоровый такой, мордатый...

- Паренек, - перебиваю я его, - я вполне допускаю, что ты не Рубенс, но такие художества доведут меня до греха. Что значит мордатый? У них у всех морды - всемером за неделю не обделаешь... Ты мне характерные детали его внешности давай. Хромой, косой, безрукий?

- Не-е... - совсем растекается бармен. - Нормальный мужик, при всем...

- У, мразь! - Я окончательно понимаю, что ничего от этой сволочи не добьюсь. - Кобель вонючий. Пшел отсюда!

Брезгливо отряхиваю руки и отхожу от бара. Тот ко мне бочком подгребает этот подозрительный иностранного вида.

- Мсье хотел бы получить информацию?

- Мсье много чего хотел бы, - отвечаю не совсем вежливо6 но меня можно понять - целый вечер с одним дерьмом сталкиваюсь. Типчик испуганно оглядывается и шепчет:

- Моя знайт, кто куплял этот бутилка. Моя его случайно фотографируй.

После таких слов у меня екает сердце. Вот это удача!

- Где фотография?! - ору.

Он снова озирается.

- О-о, с фотографий малинький заменка. Моя отдавайт пленка... как это? А-а, проявка! Завтра сказал приходить к обед.

У меня внутри все поет. Черт с ним, думаю, до завтра потерпеть можно.

- Мир, дружба, - говорю. - Найрамдал! Но пасаран! Вот только как бы мне эту фотографию получить?

- О, ноу проблем! - отвечает. - Завтра в два часа день на этот месте. Я буду ожидайт вас. А это сувенир. - И протягивает великолепный "Паркер". От таких сувениров грех отказываться даже по соображениям идеологическим, поэтому "Паркер" принимаю и задаю последний вопрос:

- Как мне вас найти в случае чего?

- Это просто, как выедка в яйцо! Спросийт Боба Смит, любая герлз вам показывайт мой аппартамент. - И делает мне ручкой - гуд бай!

И я ему тоже - до побачення!

Хороший мужик Боб Смит! Приятно с таким работать. Весело насвистывая, выхожу на крыльцо. А вот это уже лишнее! Гляжу: стоит мой согбенный Карл Маркс (Хорошо, видать, я ему въехал, раз до сих пор не разогнулся) в окружении шести-семи явно уголовных элементов и о чем-то с ними сговаривается. Нюх у меня на такие вещи верный, сразу понимаю: буть грандиозной драке. Ну, это меня не пугает - шесть-семь бугаев мне на одну левую. Продолжая насвистывать, спускаюсь к Машине. Слышу сзади:

- Эй, фраер, стой!

Мне что, могу и постоять. Свежий воздух еще ничему не вредил. Стою, дышу и смотрю, как это кодло во всем правилам игры "Семеро одного бьют" берет меня в полукольцо. Через пару секунд они заканчивают построение и слышится традиционная команда к атаке:

- Мужик, у тебя закурить не найдется?

- Ну как же, - отвечаю, - не найдется? Для милого дружка и серьгу из ушка!

И тут же хватаю двумя пальцами нос близстоящего любителя канцерогенов. Этот поступок вызывает в толпе желающих покурить на халяву некоторое замешательство. Его мне хватает на то, чтобы, не отпуская носа самого страждущего, ударом свободной руки сбить еще одного. А потом эффектнейшим, но, к сожалению, незаметным для глаза движением левой ноги повалить на землю самого здорового из противников.

Честно признаться, я думал6 эти действия собьют с них охоту покурить. Но я глубоко заблуждался. Гляжу, начинают вооружаться подручными средствами - палки, камни, сомнительной чистоты железяки.

- А вот это уже нечестно, хлопцы, - обращаюсь к ним с совершенно искренней обидой в голосе. - Так мы не договаривались...

Да разве их проймешь? Продолжают, как ни в чем не бывало, совершать угрожающие движения своими примитивными орудиями нападения. Ну, ладно! Раз миром не получается - пеняйте на себя!

Но предстать перед этими молодчиками во всей своей красе не удается. Случается невероятное. Страшный, чудовищной силы удар обрушивается на меня сзади, опрокидывает на землю. Руки-ноги перестают подчиняться мысленным приказам, в голове гудит, на глаза накатывает противная до рвоты пелена. В довершение ко всему, чувствую, что сознание коварно покидает меня. Последнее, что успеваю зафиксировать из окружающей действительности - сапоги, кеды, ботинки и кроссовки, которые разом устремляются в мой левый глаз. И совсем уже на грани небытия - крик Тренажера: "Ах, вы, титьки тараканьи!.."