Пепел и перо - Кейн Рейчел

– О-о, понимаю, – сказал Бек. – Снимайте мантию.

Вульф вскинул подбородок, совсем чуть-чуть. Теперь он смотрел прямо на Бека. Его седеющие волосы развевались на горячем ветру от догорающей пирамиды, и Вульф, даже не моргнув, просто сказал:

– Нет.

– Последний шанс, профессор Вульф. Отрекитесь от Библиотеки сейчас, и все будет хорошо для вас. Она, конечно, не поддержит вас.

Бек кивнул кому-то за их спинами, и Джесс краем глаза увидел вынутый из чехла нож. Джесс попытался повернуться, однако кто-то тяжело опустил руку ему на плечо, и дуло автомата коснулось синяка у него на затылке.

Джесс уже не успеет никого спасти.

Один из охранников Бека схватил Вульфа за рукав черной мантии и разрезал шелковую ткань ножом, до самой шеи – левый рукав, затем правый, проворно и быстро. Словно уличный фокусник, охранник сорвал с Вульфа мантию, оставив стоять на коленях в простой черной повседневной одежде. Охранник поднял над головой разорванные части мантии. На горячем ветру книжного пожарища шелк развевался, как разорванное знамя.

Выражение лица Вульфа никак не изменилось, однако Никколо Санти рядом с ним издал по-настоящему смертоносный рык и даже успел наполовину подняться с колен до того, как охранник за его спиной ударил тяжелой металлической дубинкой Санти по голове. От удара Санти снова упал на колени. Выражение его лица стало слегка потерянным, однако все равно опасным.

Мужчина, который содрал с Вульфа мантию, гордо промаршировал по кругу, словно напыщенный петух, и аплодисменты и возгласы на трибунах обратились в упоительные крики. Эти крики почти заглушили гневный треск горящих фолиантов. Бек проигнорировал возгласы и повернулся к Халиле.

– А теперь она, – сказал он.

Другой охранник подошел к молодой девушке, однако до того, как он успел воспользоваться ножом, Халила вскинула обе руки. Жест выглядел как приказ, а не признание в поражении, и охранник замер.

– Я сейчас встану, – сказала Халила. – Я не буду сопротивляться.

Охранник выглядел растерянным и покосился на Бека, который вскинул брови, а затем кивнул.

Джесс напряженно наблюдал краем глаза, как Халила спокойно и грациозно поднимается на ноги. А потом Джесс увидел, как с другой стороны от нее Глен ведет себя точно так же, не скрывая, что готова драться, если Халила подаст хоть единый знак.

Однако Халила плавно и неспешно подняла руки и расстегнула застежку на шее своей черной шелковой мантии. Она скинула ее с плеч, а затем аккуратно свернула.

Затем сделала шаг вперед и протянула свернутую шелковую ткань, поддерживая ее одной рукой, а другую положила сверху, словно королева, которая преподносит подарок своему слуге. Вот таким простым жестом она не только отняла у Уиллингера Бека его символ, но и сделала этот символ своим собственным. Джесса захлестнуло волной злорадного наслаждения, когда он увидел выражение лица Бека. Его обыграла девчонка на четверть младше его, и послевкусие такой проигрыш оставил горькое.

Однако Бек не собирался принимать поражение, не нанеся ответный удар. Джесс понял это в тот самый миг, когда Бек схватил мантию и швырнул ее в пылающую книжную пирамиду. С жалкой попыткой выказать презрение, однако это вызвало у Джесса боль, словно его ударили в живот. И он видел, как содрогнулась сама Халила… совсем чуть-чуть. Как и Вульф, она высоко подняла подбородок. Непримиримо.

– Лишь трусы могут бояться какого-то куска ткани, – сказала она достаточно громко, чтобы ее голос услышали на трибунах. Ее глаза блестели: от гнева, не слез. – Быть может, мы не согласны с политикой архивариуса. Быть может, мы желаем его свергнуть и поставить на его место более достойных профессоров. Однако мы по-прежнему боремся за знания. Вы же боретесь впустую.

Взгляд Бека устремился куда-то за спину Халилы, он быстро кивнул, и в то же мгновение Халилу схватили, дернули и вынудили снова опуститься на колени. Она почти упала на землю, покосившись в сторону Джесса. Он инстинктивно протянул руку, чтобы ее поддержать, и их пальцы переплелись.

В этот самый миг Джесс понял, к чему все это было. Сняв свою мантию, Халила не просто выказала отказ подчиняться, она еще и отвлекла внимание на себя. Между пальцами она сжимала металлическую шпильку для волос, которую сняла со своего хиджаба.

Халила понимала, что в руках Джесса эта шпилька может быть не менее опасна, чем любое оружие.

Внезапно грудь Джесса наполнилось облегчением, и он быстро обменялся взглядом с Халилой, когда спрятал шпильку между собственных пальцев. «Она права, – подумал Джесс. – Рано или поздно нам придется вскрывать замки. Если мы доживем до этого момента».

Джесс отпустил руку Халилы и спрятал ее заколку в рукаве своей рубашки. Нужно будет найти место получше, где ее спрятать, однако пока и так сойдет.

Бек проигнорировал их. Теперь он был занят тем, что бросал мантию Вульфа в огонь. Потом мантии отняли и у Томаса, и у Дарио. Четыре мантии были брошены в огонь одна за другой, и воодушевленные зрители все это время с одобрением кричали и улюлюкали. Джесс предполагал, что шелк горит быстро, но вместо этого мантии начали дымиться, тлеть и корежиться, а потом наконец-то обратились в пепел и начали рассыпаться по краям. Никакого впечатляющего зрелища, что, кажется, разочаровало и Бека. Запах горелых волос смешался с мясной вонью горящих кожаных переплетов, и на мгновение Джесс вообразил, что на этом пепелище горит человеческое тело.

Тело одного из них.

– Ну а теперь мы можем начать заново, – сказал Бек, когда шелка обратились в горстку праха. – Вы больше не являетесь частью Библиотеки. И со временем вы поймете, что мы с вами братья и сестры.

– Если вы хотите убедить нас в этом, позвольте нам хотя бы встать, – сказал Санти, и Джесс уловил гнев в его голосе. Струйка крови текла по его острой скуле от линии роста волос, однако взгляд был ясным и сосредоточенным на Беке. – Позвольте нам встать и самим увидеть, насколько братскими могут быть наши узы.

– В свое время, – сказал Бек. – Всему свое время, капитан.

Джесс сглотнул и ощутил вкус пепла на языке. «Братскими». Ему не хотелось верить в то, что у него и его друзей – для которых эта война началась с личного выбора верности, а также взятия на себя риска большего, чем когда-либо в жизни, – есть что-то общее с поджигателями. Джесс их презирал даже несмотря на то что они тоже желали свободы для книг, свободы, где любой может владеть любыми книгами, какими пожелает. Джесс вырос контрабандистом, книжным воришкой, так что, конечно, он верил в те же идеалы.

Но в то же время он не был приверженцем убийств без разбора, а поджигатели были печально известны тем, что бросали в огонь как виновных, так и невинных, просто чтобы доказать свою точку зрения.

Великая библиотека же со всей своей великолепной историей и высокими идеалами обладала сердцем не менее гнилым. А быть может, сердце ее было даже еще хуже. Верховный архивариус, вероятно, и любил книги так же, как и Джесса, однако этот злой старик куда больше любил свою власть. Он и Курия являлись частью системы, которая пропиталась ядом еще сотни лет назад, когда один из прежних архивариусов, который давно умер, решил уничтожать новое изобретение и погубить создающих их ученых и профессоров, чтобы удержать власть в своих руках. И каждый архивариус с тех пор выбирает этот темный путь. Может, теперь они уже и не видели другого выхода.

Однако другой выход был. Библиотека была слишком ценна, чтобы позволять ей погибнуть, не попытавшись сохранить то добро, что еще оставалось в ее сердце. И если спасать ее придется лишь им восьмерым… что ж, это уже что-то.

Спасти что-либо, однако, вряд ли удастся. Джесс стоял на коленях посреди руин старого стадиона в городе, принадлежащем поджигателям, и его единственным оружием была шпилька для волос. И все же для преступника вроде Джесса шпильки будет достаточно.

– Теперь я задам вам вопрос, – произнес Бек, повысив голос так, чтобы его слышали все. Холодное эхо разнеслось по стадиону. – Готовы ли вы поклясться в верности нашему городу? Работать ради свержения Великой библиотеки, которая сжимает нас за горло, сжимает за горло каждого мужчину, женщину и ребенка на земле? Сделать все, что потребуется, чтобы добиться нашей общей цели?