Игра в темную - Валерий Ильичёв

— Валеру Степанов, надеюсь, помнишь? — Полковник направился к своему столу и тяжело опустился в черное крутящееся кресло. Так вот нет его в живых…

Прежде чем позвонить Кожуховой, Степанов продумал все до мелочей. Каждое слово, которое предстояло произнести в трубку, каждый жест при грядущей встрече. В том, что встреча состоится, детектив не сомневался ни секунды. Накануне, почти сразу после убийства, он самолично опустил в почтовый ящик Кожуховых еще влажноватые, свеженькие снимки. И его уверенность оказалась вполне обоснованной.

— Получила моё послание?

— Откуда они у вас? — Голос женщины по ту сторону провода звучал тревожно.

Степанов рассказал. Он понимал, что мерзкая баба вынуждена будет ему поверить: новенький «Кодак» аккуратно помечал фотографии, сделанные с его помощью, соответствующими датами…

Пригодились остатки прежней роскошной жизни!

На том конце некоторое время молчали, потом Кожухова заговорила снова. Именно о том, что и предполагал услышать Валерий.

— Я готова заплатить, но сумма, которую вы назвали, абсолютно нереальна, за столь краткий срок я ее не соберу!

— Соберете! — хмыкнул Степанов уверенно.

— Можете сначала половину суммы наскрести. Ну, на остальное я готов накинуть вам еще недельку. Но не больше!

— Жду вас завтра в полдень! — Женщина бросила трубку, не дожидаясь ответа.

На душе было тускло, погано — как никогда. И вновь в памяти всплыло, Галкино лицо, ее преданный, устремленный на него взгляд. Неужели он и впрямь любит эту женщину? Да нет, какая уж тут любовь? Но вот жалеет — определенно…

И ее, и этого белобрысенького Галкиного пацанчика, чем-то напоминающего его самого, Степанова, в детстве… Что ж, пусть шантаж. Но в первую очередь — для них, Гали и мальчика, а не для собственного обогащения, на которое ему глубоко наплевать.

Посидев еще некоторое время возле телефона, Степанов, сделав над собой усилие, встал и, направившись к письменному столу, извлек бумагу и ручку. Писать он не любил еще с тех времен, когда в период работы в отделении приходилось производить на свет чертову прорву бюрократических бумажек. Но сейчас было другое дело. Совсем другое дело…

…Утром, перед тем как отправиться к Кожуховой за «авансом», Степанов заехал к Галке.

— Вот что… — он рассеянно погладил встрепанные вихры ее белобрысенького мальчонки. Я тебе, Галчонок, сейчас оставлю пакет и один телефончик. Слушай внимательно: если через три часа я за этим пакетом не вернусь, позвонишь и, спросишь полковника Кондратова, ясно? Только, его — и никого другого…

Скажешь: от Валерия Степанова. И не смотри на меня такими глазами, словно я уже покойник. Все будет в порядке, поняла?

Галя, задыхающаяся от едва сдерживаемых рыданий, нашла Кондратьева только в пять часов пополудни. К тому моменту Валерка Степанов, некогда молодой, красивый, удачливый сышик, подавшийся в итоге в шантажисты, был уже часа три как мертв. Судя по итогам экспертизы, проведенной с необычной стремительностью в рекордные сроки и полученными Кондратьевым перед моим появлением на Петровке данными, убили Степанова, едва Валерка переступил порог Кожуховской квартиры, топором. Сзади, из-за двери…

Впрочем, все это уже не имело значения. Жена убиенного Кожухова вместе с ее подельннками была арестована несколько часов назад.

Услышав рассказанное полковником, я ждал того самого продолжения, ради которого полковник вызвал меня сюда. Для того, чтобы поделиться обстоятельствами дела, Кондратов не стал бы отрывать никого от ментовской текучки, прекрасно зная, как быстро эта текучка увеличивается до размеров горы Арарат при малейшем простое. Наконец затянувшаяся пауза была прервана традиционным кондратовским «Вот что, Ильин», и я, успевший внутренне собраться за время совместного молчания, приготовился выслушать его, чтобы затем сказать «да» или «нет». Задание было сложное и — опасное. Из всех, кому Кондратьев мог довериться, только я имел право при желании рисковать своей драгоценной персоной. У Славки Турова на руках были старенькие родители, больная сестра и племянники. Остальные успели обзавестись собственными семьями и детьми. У меня не было никого, кроме бывшей жены, которая давным давно вышла замуж второй раз за какого-то хмыря и забыла свой «ментовский брак», как страшный сон в летнюю ночь…

С приказом на руках о том, что на ближайшие восемь недель я откомандировываюсь в распоряжение МУРа, я возвращался в отделение спустя три часа. Москва таяла и оседала, получив очередной солнечный удар от обезумевшего июльского светила. Духота давила даже в метро

Операция «Медь», связанная с цветными металлами, в последние недели занимала все помыслы Куба. Почти полугодовая подготовка к ней завершилась блестящей сделкой с зарубежными партнерами, сулившей невиданные даже для него прибыли. Именно в этой связи и дергался он более всего, затевая проверку ближайшего окружения.

Прекрасно понимавший это Визирь, вызванный к хозяину сразу после вечерних новостей, гвоздем которых стал арест Кожуховой, шел к Кубу, как на расстрел, полностью деморализованный новой неудачей: «кто знал, что на сей раз ментам удастся так быстро раскрыть вроде бы полноценный висяк?!»

Но Куб на сей раз проявил не свойственное ему понимание:

— Что ж, не повезло. С кем не бывает? Хотя план твой был неплох…

Однако — к делу. Нашему помощничку в мен-товке удалось вновь подтвердить наши подозрения и выяснить кликуху этой суки — Лакмус. Ни в компьютере, ни в бумажках более ни слова: сечешь, что это значит?

Обрадованный тем, что гроза прошла стороной, Визирь взволнованно кивнул:

— Менты его берегут пуще глаза, по высшей категории… Получается, что, скорее всего, сучонок крутится среди авторитетов — не меньше…

Куб задумчиво кивнул:

— То-то и оно… Короче, у нас с тобой на подозрении остаются все те же четверо: Гонг, Ласт, Пульт и Бакс… Про Бакса забудь: с ним разберусь сам. Остальные — твои.

Визирь пожал плечами и промолчал. Неприкасаемость Бакса, ближайшего дружка хозяина, уходила корнями в те далекие времена, когда оба авторитета росли-подрастали для будущих свершений в одном детдоме. Что ж, хозяин — барин…

— Теперь дальше. Твой гениальный планчик я малость обмозговал и подправил: никакой дезы больше не будет — фуфло, оно и есть фуфло, опытным ментам горбатого не слепишь, вмиг учуют! Однако и своих подставлять тоже в лом!

— Значит под топор пойдут конкуренты… — догадливый Визирь кивнул головой.

— Оно самое. И по крупной! Пульту подкинешь дело с антиквариатом: эти суки, если не забыл, увели у меня клиента из-под носа, а там было аж пять раритетов, будь спок — менты не удержатся, возьмут их на таможне: а как же, национальное достояние! Вывозить собрались на следующей неделе… С этим все. Ласту подсунешь сведения о сделке Фирмача с цветными металлами… Чего ухмыляешься? Фирмачу будет наука, чтобы впредь не путался под ногами. Ну а что касается Гонга, то пусть узнает о пехоте Мухи. Конечно после её ликвидации.

Визирь нахмурился. Так он и знал, что Куб, помимо прочего, заготовил на его долю грязную работу! Вера по кличке Муха была диспетчером по мокрым делам, обеспечившим Кубу уже три заказа. Визирь был полностью согласен с хозяином, что это уже многовато… И от неё пора было избавляться. Муха угрюмая, замкнутая девка, жила, вдвоем с братом — уволенным из армии прапором. Прапор и еще трое его дружков, бывших армейцев, собственно, и были исполнителями. Их-то и собирался Куб сдать ментам через проверенного Гонга. Разумеется, все заботы по ликвидации, которая должна была убедительно тянуть на несчастный случай, доставались, как обычно, Визирю.

В тот момент, когда сподручник Визиря Слесарь справился с замком прапор валялся на так и не застеленной с утра кровати, тупо уставившись в телевизор в ожидании сестры. Их распорядок дня был неизменным из месяца в месяц, и примерно через час Муха должна была прийти домой на обед. Ее брат надеялся, что помимо обычного, довольно скудного набора жратвы сестра, как и обещала, прикупит бутылку: в последние месяцы оба они незаметно для себя, а уж тем более для подельников, отчетливо пристрастились к «горькой»…

Визирь знал об этом прекрасно и отлично понимал, что диспетчершу с братцем действительно пора убирать, пока не засыпались…

Застигнутый врасплох прапорщик все же почти мгновенно среагировал на непрошеных гостей, вскочив с постели и успев выдвинуть ящик обшарпанной прикроватной тумбочки. Выхватить пистолет он, однако, не сумел: Визирь оказался проворнее и сбил его с ног…

— Не суетись! Ничего страшного просто заказ сегодня срочный, так что турусы на колесах разводить некогда, вот и объявились самолично…

— Сеструха — то где?