Дом над прудом - Брайан Ламли

— Генеалогическое древо? — удивился я. — Дядя изучал биографии членов какой-то семьи? Но какой семьи?.. — Я осекся и недоговорил.

Асквит улыбнулся.

— Вы все верно угадали, — произнес он. — Да, он задумал написать книгу о роде Мак-Гилкристов, причем особое место в ней отводилось семейному проклятию…

От его улыбки тотчас не осталось и следа.

Мне показалось, будто моей щеки коснулось холодное дуновение сквозняка.

— Проклятию? Вы хотите сказать, на нашей семье лежит проклятие?

Адвокат кивнул:

— О да! Разумеется, не в классическом смысле, нет-нет. Тем не менее ваш дядюшка считал именно так. Возможно, что вначале он не думал об этом серьезно, но ближе к концу…

— Полагаю, мне понятно, к чему вы клоните, — проговорил я. — Теперь я припоминаю: смерть от удара, утопления, тромбоза… Моя мать перечисляла эти напасти, когда сама была на смертном одре. «Проклятие Мак-Гилкристов, — сказала она, — проклятие старого дома».

И снова кивок.

— В общем, ваш дядюшка был занят поисками свидетельств уже много лет — смею полагать, что с момента смерти вашего отца. Он искал их, где только мог, — в архивах, исторических анналах, разного рода хрониках, церковных записях, военных музеях и так далее. Чтобы найти тот или иной документ, он даже обращался за помощью к нам. Наша контора была основана сто шестьдесят лет тому назад, и представители вашего семейства не раз оказывались нашими клиентами.

Как я уже сказал, еще примерно год назад ваш дядюшка был жив и здоров; таких здоровяков, как он, встретишь нечасто. Затем он отправился в странствия по разным странам — по Венгрии, Румынии, туда, где испокон веков водилось немало преданий и легенд. Оттуда он привез множество книг. Увы, по возвращении его трудно было узнать, он вернулся совершенно другим человеком. Буквально за считанные недели он превратился в бледную тень самого себя. Наконец, девять недель назад, 22 марта, он передал нам текст этого завещания и дополнительный набор инструкций и распоряжений на тот случай, если мы не сумеем вас разыскать, а также запечатанный конверт, о котором вы только что прочитали. Подождите немного, и я отдам его вам. Спустя два дня, когда его слуга вернулся в Темпл-Хаус после короткого отпуска…

— …он нашел моего дядюшку мертвым, — закончил я. — Понятно. А что за странные обстоятельства?

— Человеку его лет умереть от сердечного приступа? — Асквит покачал головой. — Ведь он был далеко не старик, к тому же любил проводить время на свежем воздухе. А что вы скажете про ружье, полностью разряженное, про отстрелянные гильзы, что валялись на крыльце прямо у его ног? В кого он стрелял — в глухой полночный час? А выражение его лица — оно было просто кошмарным!

— Вы его видели?

— О да, так предписывали приложенные к завещанию инструкции. Я должен был его увидеть, причем обязательно с мистером Ли. И, разумеется, врачом, который пришел к выводу, что это мог быть только сердечный приступ и ничто другое. За этим последовало вскрытие. Как опять-таки велели вышеупомянутые инструкции.

— И что оно показало?

— Думаю, ваш дядя требовал вскрытия, чтобы мы все убедились — он находился в добром здравии.

— Значит, никакого сердечного приступа не было?

— Нет, — покачал головой адвокат, — никакого. И тем не менее он умер. А еще это жуткое выражение его лица, мистер Мак-Гилкрист, — испуганные, широко открытые глаза, словно он умолял о пощаде…

III. Дом

Спустя полчаса я вышел от мистера Асквита, проследовал через вестибюль и вышел на раскаленную солнцем мостовую, что вела к огромному серому замку. По дороге я вскрыл конверт, оставленный для меня дядюшкой, и быстро пробежал глазами его содержимое. Однако в мои планы входило при первой же удобной возможности основательно его проштудировать.

Я предложил и мистеру Асквиту ознакомиться с бумагами в конверте, однако адвокат даже слушать меня не стал. Какой выразился, это было дело приватное, предназначенное исключительно для моих глаз. Затем он поинтересовался, каковы мои дальнейшие планы. Я ответил, что намерен отправиться в Темпл-Хаус и на время поселиться под его сводами. Тогда Асквит вынул ключи и, заверив меня, что интерес их фирмы к моей судьбе неподделен и я могу рассчитывать на полную конфиденциальность, а при необходимости — и на помощь с их стороны, распрощался со мной.

Когда я разыскал Карла Эрдмана, он стоял, опершись на парапет эспланады, и любовался городом. Прямо под ним резко вниз на добрую сотню футов уходила скала, на которой возвышался замок, а где-то внизу извивалась дорога, постепенно переходившая в лабиринт городских улочек. Я дотронулся до плеча художника, и он вздрогнул.

— Ах, это ты, Джон! Я тут слегка замечтался. Просто потрясающий вид! У меня в голове родилась не одна дюжина набросков. Просто великолепно! — воскликнул он, но, заметив выражение моего лица, нахмурился. — Что-то не так? У тебя очень озабоченный вид.

Мы зашагали вниз по эспланаде, и по пути я рассказал другу о визите в адвокатскую контору, разговоре с Асквитом и его странных откровениях. Когда мы поймали такси и поехали к пункту проката автомобилей, я сумел до известной степени ввести его в курс дела. Оставалось только взять напрокат машину и отправиться в Темпл-Хаус.

Мы не спеша покатили на нашем «рейнджровере» в юго-западном направлении от Эдинбурга и примерно через три четверти часа свернули с главной дороги на узкую полоску дорожного полотна, которая ровной стрелой уходила к высящимся на горизонте горам. Голые и величественные, их серые вершины вздымались над поросшими чахлым кустарником сланцевыми осыпями, отбрасывая темные тени на более низкие холмы, поля и речушки. Как, впрочем, и на наш автомобиль, который по мере приближения к горам словно уменьшатся в размерах.

Я отслеживай маршрут по карте, которую купил на заправке, поскольку местность эта была для меня совершенно неизведанной. Из Шотландии я уехал пятилетним ребенком, а до того меня отгородили от мира преувеличенные страхи моей матери, практически не выпускавшей меня из-под надзора. Мне с самого начала внушили, что уходить далеко от дома строжайше запрещено.

Темпл-Хаус… И вновь это имя пробудило в моем сознании странные фантомы, разворошило смутные воспоминания, которые, как мне казалось, давно уже сгинули.

Тем временем дорога стала еще уже и, сделав резкий поворот вправо, обогнула скалистый выступ. За ним местность уходила вверх, образуя невысокую гряду, и карта подсказала мне, что ущелье, которое охраняло подъезд к старому дому, располагалось на дальнем конце этого возвышения. Теперь я точно знал: стоит нам выехать на вершину гряды, как моему взгляду предстанет Темпл-Хаус. Колеса «рейнджровера» впились в щебенку дороги, и у меня перехватило дыхание.