На то и волки - Александр Бушков

Звонок надрывался — это и была привидевшаяся во сне очередь. Ольга безмятежно посапывала, уткнув лицо в подушку, ее такие мелочи не будили до срока, бесполезно, в чем ей Данил по-черному завидовал.

Звонили так старательно и настырно, что стало ясно — не уйдут.

— Даже интересно. Кто ходит в гости по утрам?.. — сказал он сам себе, опуская босые ноги на пол и натягивая пестрополосные адидасовские портки. — Кому это мы понадобились в… — покосился на «Ориент» с зеленым циферблатом, неуловимо намекавшим колерами на нечто армейское, оттого-то часы и были куплены, — в восьмом часу утра, понимаете ли?..

Звонок надрывался. Данил вышел в прихожую и прильнул к панорамному глазку. Глазок был устроен на манер перископа, так что, вздумай кто снаружи приставить к нему дуло и выпалить, ничего бы не достиг — не та была дверь.

Правой рукой, не глядя, сбил щелчком со столика газету и мимолетно пробежался кончиками пальцев по рукояткам газового «Браунинга» и боевого ПСМ. И убрал руку.

Похоже, в гости пожаловали власти. По-американски говоря, Law and order.[1]

Тот, что звонил не отнимая пальца, был в рыжеватой кожанке, определенно гонконгской, застегнутой не доверху, так что виднелась милицейская рубашка с темно-сизым галстуком. А за спиной у него, рассредоточившись, стояли трое в серых бушлатах, двое с автоматами, один просто так, с пустыми руками и бравым видом.

— Замели менты нашу черешню… — проворчал Данил, спокойно протянул руку, сграбастал, не глядя, черный пенальчик рации с толстой кольчатой антенной, нажал кнопки.

Секунд через десять откликнулись:

— Пятый. Дежурный пост.

— Барс, — сказал Данил. — Звонят в дверь. Милиция. Четверо. Я открываю.

— Высылать ребят?

— Я бы так и сказал… Обойдусь.

Конечно, они могли оказаться переодетыми мочилами. Такую форму, с какими угодно погонами, понимающий человек при наличии энной суммы раздобудет быстро. Вплоть до полковничьей, с генеральской, понятно, похуже, тут придется подсуетиться.

И все же — если в каждом прохожем видеть врага, а в каждом мундирном переодетого, проживешь, быть может, и долго, но цены тебе как спецу не будет никакой…

Однако дверной цепочки он не снял, понятно. Береженого Бог бережет. Чуть приоткрыл дверь, выглянул и сделал удивленно-вопрошающее лицо. В конце концов он был честным и законопослушным гражданином. Почти.

К самому его лицу вспорхнула и распахнулась красная книжечка:

— Старший лейтенант Клебанов. Управление по борьбе с организованной преступностью.

— Ох, давно я не грабил банков… — сказал Данил, ненаигранно зевая. — Чем обязан, чем могу? Ну не было меня там, кого хошь спросите…

— Войти можно?

— А зачем?

— Узнаете.

— Гражданин начальник, — сказал Данил проникновенно, — а не найдется ли у вас листочка бумаги по кличке «ордер» с корявой росписью прокурора? Согласен на районного.

— Мне просто нужно с вами поговорить.

— Тогда извините, — сказал Данил не то чтобы злясь, но испытывая некоторое раздражение. — Тогда уж придется все сделать именно так, как вы честным гражданам и советуете через органы печати… — он взял с холодильника радиотелефон, набрал один из знакомых номеров. — С кем я говорю? Очень приятно, майор Первухин. Я тоже майор, но в отставке, знаете ли. Беспокоит вас гражданин Черский, проживающий на Малиновского, сорок пять, двадцать два. Ко мне позвонили в дверь милые молодые люди с автоматами и удостоверениями. Трезвый, клянусь как майор майору, вот только зол спросонья… Есть ли у вас в УОП старший лейтенант Клебанов в рыжеватой кожанке, и где он в данный момент находится? Видите ли, они хотят войти, а я запуган криминогенной обстановкой. Да не умничаю я, запуган. Может, мне тогда Ладыженскому позвонить? Есть? Камень с души…

Вообще-то преспокойно можно было и не пускать. Перебьются. Но когда имеешь дело с неким неизвестным уравнением, проще и выгоднее сразу его расшифровать, не добавляя иксов с прочими игреками…

— Вы — есть, — сказал Данил, снимая цепочку. — И поскольку люди мы законопослушные в любое время суток — прошу. Только не стреляйте в потолок, это лишнее.

Ребята были ученые, Данил оценил — не ломанулись в прихожую, как быки, но как-то исключительно ловко, грациозно даже, не мешая друг другу, просочились, окружили, один моментально прибрал со столика стволы, автоматчик прянул в угол, чтобы при нужде прошить оттуда все пространство парой-тройкой точных очередей, второй, сделав два изящных пируэта, оказался в комнате. И все равно Данил успел бы хорошо и качественно сыграть с ними в грубую игру «То не досточки, а косточки хрустят»…

Клебанов остановился перед ним. Молодой, не дотянул еще до тридцатника, узколицый, губы сжаты. Поморить голодом недельку, надеть буденовку — получится вылитый Мальчиш-Кибальчиш со всей своей юношеской преданностью идее. Не сказать, что неприятен на вид, но такие лица чаще всего бывают у идеалистов и фанатиков, а эта публика, несмотря на все свои положительные стороны, обладает и массой отрицательных. И когда ты им попадаешься на зубок, освободиться от них даже труднее, чем от откровенной сволочи, от идеалистов-то…

— Вы пистолетики-то назад положите, — сказал Данил, шумно почесав под мышкой. — У меня на них все документы выправлены, скажу по секрету.

— А взглянуть можно?

Все было сложено в черном кожаном футляре типа бумажника, лежал он тут же, на столике, оставалось только протянуть руку. Что Данил и сделал.

Мальчиш-Кибальчиш, что интересно, прежде всего схватился за паспорт. Беглым опытным взглядом сравнил фото со взлохмаченным оригиналом:

— Данила Петрович Черский…

— Ага. Но улица, на которой стоит ваше областное управление, названа, увы, не в мою честь. Географ Черский — однофамилец, хотя я не исключаю, что может оказаться седьмой водой на киселе. Некоторые источники гласят, что они с моим прадедом происходят из одних и тех же мест, а это позволяет надеяться…

— Чем трудитесь?

— Головой, — сказал Данил. — Вон там написано. Черное удостовереньице с красивой эмблемкой.

— А все же?

— Начальник службы безопасности АО «Интеркрайт».

— «Интеркрайт»… За бугор — лес с никелем, а оттуда — печеночки с колготками?

«Да ты, милый, с какого дерева слез?» — чуть не спросил Данил прямо, но промолчал. Хотя Мальчиш-Кибальчиш, бросивший свою реплику вполне серьезно, так и просился в анекдот из «ментовской» серии. Возможно ли, чтобы шантарский мент, офицер к тому же, путал фирму «Интеркрайт» с каким-нибудь коммерческим ларьком «Васька энд компани»? Или он так шутит?

— Это вы нас с кем-то путаете, — сказал Данил безмятежно. — Мы немножко посерьезнее будем…

— А до того где трудились?

Тот, что был без автомата, заинтересованно таращился на украшавшую стену увеличенную фотографию. Данил из любезности зажег свет и показал пальцем:

— Вот это — Брежнев. Это — Джимми Картер. Полковник Медведев. А вон тот, скромненький, — я в молодости.

Мент без автомата прямо-таки на него вылупился:

— А правда, что у Брежнева было три «роллс-ройса»?

— Происки буржуазной пропаганды, — сказал Данил. — Один-единственный. Подарили, что делать. Вот если бы вам подарили, вы так и отказались бы?

Клебанов мотнул головой — и троица его верных сподвижников улетучилась на лестницу, слышно было, как они спускаются, оживленно обсуждая, поддельная фотка или нет.

— Когда ушли?

— В девяносто третьем, — сказал Данил.

— А почему?

— Тут плотют больше, — ответил Данил с видом самым простецким. — А забот поменьше.

— То-то и оно.

— Послушайте, хороший мой, — сказал Данил. — Нету у меня ни трупа в шифоньере, ни героина в чайнике. Ну нету, что поделать. Я на вас не наезжаю, но и вы уж на меня не наезжайте ранней порой… Что стряслось? Макашов сделал переворот, решено насчет сэров и пэров, и нас всех незамедлительно искореняют как класс?

— Ох, я б вас искоренил… — сказал Клебанов.

«Точно, идеалист», — подумал Данил.

— Кто там спит? Жена?

— Можно сказать, что почти, но я бы так говорить не торопился… А вы как провели сегодняшнюю ночь — с женщиной или со служебным рвением?

Клебанов, пропустив это мимо ушей, сказал бесстрастно:

— Я бы хотел задать вам несколько вопросов.

— После столь классической фразы я не в силах вам сопротивляться, противный… — сказал Данил, откровенно скалясь. — Пройдем в кухню?

— Пройдем, — Клебанов спокойно двинулся за ним.

В кухне Данил набулькал себе полную чашку вчерашнего стылого кофе и выцедил сквозь зубы не спеша. Вежливости ради поинтересовался:

— Хотите? Попросту, без церемоний.

Старлей мотнул головой.

«А кофейку-то хочется, — подумал Данил, — вон кадычок непроизвольно дернулся, а баночка прямо перед тобой стоит, и сразу видно, что не ширпотреб, каким забиты комки… Ну, держи фасон, коли охота. Я бы на твоем месте тоже держал, стоял бы этак вот гордо и несгибаемо…»