Хроники Дебила. Свиток 1. Волшебный Меч - Чекрыгин Егор

Я уж было решил, что этот мир вообще не обитаемый и мне суждено сгинуть в одиночестве, как вдруг наткнулся на что-то вроде тропы. Следы каких-то копытных, а за ними несколько параллельных борозд, в которых я опытным взглядом городского жителя XXI века с ходу опознал следы тележных колес. Внимательно приглядевшись, увидел и явно людские следы… Может, конечно, и гоблинские или эльфийские (от этой заразы ни один попаданец не застрахован), но по виду вполне себе человеческие.

Жутко обрадовавшись, я торопливо побрел в том направлении, куда смотрели носки этих человеческих следов. И уже спустя час с очередного холма заметил вдали клубы пыли и смутные фигурки где-то недалеко от линии горизонта. Сам не знаю, откуда у меня взялись силы, но я буквально полетел вслед за этой своей последней надеждой на спасение. К счастью, надежда двигалась весьма неторопливо, явно подстраиваясь под вдумчивое передвижение здоровенных клубков шерсти, с торчащими из них рогами, часть из которых и была запряжена в волокуши, оставляющие те самые параллельные следы…Так что я догнал. Догнал, радостно крича и размахивая руками, страшно опасаясь, что меня не заметят и не подберут. Идиот! Идиот вдвойне. Во-первых, местные засекли меня, наверное, еще раньше, чем я увидел проложенную ими тропу. Неудивительно, для этих ребят бдительность была не лозунгом прошедшей эпохи, а вопросом выживания. Ну а во-вторых, как я уже говорил, пленных тут не брали. А всякий чужак автоматически считался врагом.

Хотя тогда я этого еще не знал. И это, конечно, не извиняет, но хоть отчасти оправдывает мое идиотское поведение. А тогда я просто жутко радовался, что встретил людей, и даже не сразу разглядел, что это были за люди. Эти люди… когда до основной группы, бредущей за стадом, осталось метров сто; они вдруг повыскакивали со всех сторон и окружили меня. В руках у них были предметы, в которых не сложно было опознать оружие… И что характерно, ни разу не огнестрельное и даже сделанное не из железа. Сплошь длинные копья с обожженными наконечниками, каменные топоры и дубины… А выглядели они… Выглядели они как массовка к очередному «Конану-Варвару». Высокие, поджарые, офигительно мускулистые, с шикарными блондинисто-рыжими шевелюрами, коротко, но неряшливо обрезанными бородками и вполне себе кроманьонскими, я бы даже сказал, европейскими лицами. (А не теми страшными рылами, что заполняли учебник «Истории Первобытного Мира».) Правда, глаза у них были слегка раскосые, зато сплошь голубые да зеленые.

Одевались они тоже вполне живописно – короткие, чуть ниже колена просторные штаны из какой-то грубой шерстяной ткани и кожаные жилетки, в данный момент распахнутые на груди, а то и заброшенные на одно плечо на манер гусарского ментика. Но потом я узнал, что полностью запахнутые, эти жилетки превращались во что-то вроде кожаного панциря, который местные копья пробивали с большим трудом. А распахнутые и откинутые в сторону – не мешали теплообмену организма во время продолжительного бега. В довершение образа эти конаны-варвары были увешаны разными фенечками, бусиками, браслетами и прочими хохоряшками. Тоже весьма блестяще и живописно. В общем, сплошь красавчики-фотомодели, играющие в дикарей. Если бы еще в их глазах так откровенно не горела холодно-равнодушная готовность прикончить меня в любой момент, я бы вполне мог подумать, что попал на натурные съемки какого-то журнала для дам или мужиков определенной ориентации. Но от этих глаз на мгновение стало как-то совсем жутко… Словно собирался погладить собачку, а она оказалась волком. И даже появилась шальная мысль: развернуться и бежать назад, в степь. Но как только я подумал, что подохну там в одиночестве, так сразу набрался храбрости и улыбнулся своим новым приятелям, и затараторил что-то радостно-бодрое, сам понимая, насколько глупо и фальшиво выгляжу в данный момент.

Впрочем, наверное, именно это меня и спасло. Радоваться встрече с окружившими его врагами и громко болтать что-то на непонятном языке, идиотски улыбаясь, мог только дебил. А дебилы… их тут не то чтобы почитали на манер юродивых на Руси – просто руки марать о такого, как я, местные считали зазорным. А может, потому, что выглядел я слишком странно и безобидно, одежда там, отсутствие оружия, одни черные волосы чего стоили. Да еще, как я узнала позднее, – вождю племени, Нра’тху, накануне приснился вещий сон… что-то очень мутное про рождение теленка-альбиноса или еще какая-то хрень. Поскольку все местные шишки периодически садились на грибную диету, то вещие сны и глюки посреди бела дня были у них достаточно частым явлением. В общем Нра’тху посчитал меня как-то связанным с этим сном и после консультации с шаманом решил, что такого чудика, как я, надо бы, конечно, убить, однако, следуя возможным указаниям духов, также не помешает для начала принять в племя. Благо – убить дело не долгое. Так я тоже стал местным… Или, точнее сказать, рабом местных.

Вернее… Тут надо понимать, что в глазах местных я был неполноценным существом. И то, что меня взяли в племя, а не убили с ходу, в их глазах уже было аттракционом нереального гуманизма. Ибо я был сплошной обузой. Во-первых, мелким и хилым. Во-вторых, безнадежно глупым, ибо не умел говорить, не знал обычаев и самых простейших вещей. А в-третьих, и главных, был неспособным себя защитить и прокормить.

А раз кто-то неспособен позаботиться о себе сам, значит, позаботиться о нем должны были другие. Нет, не в смысле кормить, поить, оберегать от опасностей и переносить с места на место на мягкой перинке. А пинать, отвешивать подзатыльники и указывать, что делать, заставляя отрабатывать свой кусок мяса и кружку молока. Я был дебилом, умственно отсталым, старым ребенком, о котором надо заботиться, указывая, что делать, и уча жизни. Вот меня и начали учить.

…Конечно, мечтать, что враги оставят мне меч Нра’тху или Аск’ана, было наивно. Это оружие было большой ценностью, и его ни за что бы не оставили на поле боя. Но хотя бы обломок копья или захудалый кистень дали бы мне какое-то ощущение безопасности… и, наверное, куда большее, чем эти «мечи».

Мечами я их звал скорее по аналогии с отношением к подобным предметам Там, у нас. Местные мечи тоже считались сплошь священными и почитаемыми. Про каждую, передаваемую от одного лучшего воина рода к другому, железяку складывали легенды и побасенки. А по сути-то каждый такой меч был обычным ломом. Вот-вот, обычным бронзовым штырем, от метра до полутора длиной и толщиной примерно так с ручку швабры. Более сложного изделия местная металлургия, видать, произвести была не способна, да и эти изделия производили не здесь, а завозили откуда-то издалека. Но надо было быть местным отморозком-атлетом, для того что хотя бы таскать этот лом в руках весь день, не говоря уж о махании им с целью сокрушения вражеских черепов. Нормальному человеку (в смысле – мне) это было явно не под силу.

Еще у них были копья, изготовленные из росших вдоль рек длинных тонких деревьев, с необычно твердой и тяжелой древесиной. Она даже в воде тонула, сам проверял. Древесина была достаточно твердой, чтобы не использовать какие-то дополнительные наконечники. Надо просто было долго и осторожно обжигать ее на костре, придавая одному концу острую форму. В длину эти копья были метра по три, но местные управлялись ими, словно китайцы палочками для еды, в основном, чтобы подгонять и управлять овцебыками. Но ради лихости могли мгновенно воткнуть в зазевавшегося в траве кролика или сурка. Могли одним удачным ударом приколоть к земле тигра или, выскочив из травы во время загонной охоты, вогнать его в грудь лошади или оленя. Да мало ли еще для чего они их использовали – для местных копье было неизменным атрибутом воина. Проще было застать его без штанов, чем без копья. Ну а в довершение комплекта ребята пользовались каменными топориками и кистенями. Для этого, как правило, искали на берегах рек и озер камни с проточенными водой дырками. Те, что покрупнее, насаживали на топорища, а если камень был для этого недостаточно большой, привязывали веревку с петлей для кисти, сплетенную из шерсти овцебыков. Но найти такой камень считалось большой удачей. И если его под рукой не было, то можно было хитро опутать подходящего размера булыжник кожаными ремнями или (что было пределом местных технологий) связать пучок гибких веток, оплести одним концом этого пучка камень и плотно обшить конструкцию мокрой кожей. Когда кожа высыхала, она намертво обжимала и камень, и ветки, превращаясь в какое-то подобие гибкой дубинки. Что вытворяли местные этими дубинками, сойдясь в драке, жутко было даже вспоминать. Вот такую вот дубинку я и нашел. Каким-то чудом заметив торчащую из-под трупа рукоять… Сразу схватился за нее и никакого приступа мужества и спокойствия не почувствовал. Дубинка была мокрая и скользкая от налипшей на нее смеси крови и мозгов тех, кто сегодня не смог увернуться от ее ударов, а также крови и содержимого кишок хозяина этого оружия, схлопотавшего здоровенным колом в брюхо… Жуть! Я как представил, что выхожу с этой дубинкой на поединок с местным отморозком, и весь мой энтузиазм сразу пропал. Мне бы сейчас лучше какой-нибудь завалящий лук, что-то, чем можно убивать на расстоянии.