Семенной фонд - Фрэнк Херберт

Подождав, когда последний рыбак отправится в путь, он проверил замки сараев и лишь потом поспешил догнать их. Шедший по тропе перед ним рыбак нес факел из местного дерева, пропитанный жиром троди. Факел трещал, вонял и чадил ядовитым дымком, но в его свете можно было разобрать фигуру мужчины, похожего на пещерного человека и одетого в грязную парусину. Тело его было слишком худым, мышцы еле-еле сокращались: еще немного - и он рухнет без сил.

Краудар вздохнул.

Он понимал, что это совсем не Матерь-Земля. Это там, на том берегу, их, возвращающихся с моря, ждали жены. Галькой играли дети. Трудолюбивые руки помогали им на берегу расправлять сети, нести улов, вытаскивать лодки на песок.

Но не здесь.

И местные напасти не были опасностями их родного мира. Краудар во время лова никогда не упускал из виду эти утесы. На одной лодке всегда находился техник с радио, чтобы поддерживать связь с берегом. Перед заключительным спуском на планету корабль колонии засеял орбиты многочисленными устройствами - следящими, предохраняющими их от всяких причуд погоды. С таким огромным трудом созданный рыбацкий флот всегда заранее предупреждался о надвигающемся шторме. Да еще морские чудища могли скрываться в глубинах океана, хотя пока их не замечали.

В "этом месте" отсутствовали жестокость и разнообразие моря, знакомого Краудару, но океан и без них таил в себе множество смертельных опасностей. Он знал это.

"Женщины должны ждать нас на берегу", - считал он.

Однако Совет Колонии решил по-другому: женщины - и даже кое-кто из детей - нужны для выполнения других важных и многочисленных работ. Отдельные растения, привезенные с Земли, требовали специального ухода. Редкие стебли пшеницы нужно было убирать особо тщательно и осторожно. За каждой орхидеей присматривала одна женщина - дриада-охранительница.

Достигнув верха утеса, рыбаки увидели ангары - так называли дома из металла корабля, напоминание о теперь таком далеком времени и месте, где обитают другие люди. Поодаль друг от друга кольцом городок окружали электрические фонари. Многие из немощеных и неасфальтированных улочек вообще не освещались. Раздавались только звуки механизмов и бормотание людей.

Рыбаки разбрелись по своим делам, их группа распалась. Краудар направился вниз по улице к открытому костру, где готовилась пища, - на центральную площадь. Костер жгли, чтобы сберечь для колонии остатки драгоценной электроэнергии. Кое-кто видел в этом признание поражения. Краудар же видел в них победу - ведь горело местное дерево!

А дальше, за этими холмами и городом, он знал, находились остатки построенных ими ветряных машин. Шторм, разрушивший их, был предсказан, но не утратил от этого своей разрушительной силы.

Ученые постепенно теряли в глазах Краудара свое величие. Когда местный химизм и водная флора уничтожили водяные турбины, авторитет ученых еще больше упал в его глазах. И именно тогда Краудар начал собственные поиски местной пищи.

А теперь, как он слышал, местная флора угрожала системе охлаждения атомных генераторов, сопротивляясь радиации так, как не должна была сопротивляться никакая форма жизни. Кое-кто из техников уже проектировал паровые машины из материала, который никоим образом не предназначался для этой цели. Впрочем, скоро у них будет и местный металл - они нашли материалы, устойчивые к коррозии "этого места".

Возможно, они добьются успеха - при условии, что прогрессирующая болезнь не покончит с ними раньше.

Если они выживут.

Мило улыбаясь, Хонида встретила его у порога. Ее темные волосы были уложены кольцами вокруг лба. Карие глаза ласково сияли. Огонь костров бросал на ее кожу привычные отблески. Все: высокие скулы ее американских предков, полные губы и гордо вздернутый кривой нос - вызывали в нем восхищение.

Краудар спросил себя, знают ли члены Совета об одной ее особенности (которая так ободряла его) - ее силе и плодовитости. Она выбрала его и сейчас носила в себе его детей - снова близнецов.

- А-а, вот и рыбак мой вернулся, - сказала она и обняла его прямо на пороге, чтобы все это видели.

Потом они вошли в дом, закрыли дверь, и она с еще большей страстью прижалась к нему, посмотрела в его лицо, которое, отражаясь в ее глазах, теряло что-то из своей уродливости.

- Хонида... - вот и все, что сумел он произнести в этот момент.

Потом он спросил о мальчиках.

- Они спят, - ответила она и провела к грубо сколоченному приземистому столу, который он сделал для кухни.

Краудар кивнул. Вскоре он пойдет и взглянет на своих сыновей. Его не беспокоило, что они сейчас спят. Он понимал: что-то тому было причиной.

На столе его уже ждал суп из троди, приготовленный Хонидой. Он был приправлен помидорами и горохом, выращенными в гидропонных баках, также здесь были и некоторые добавки из местных растений, которые, как он знал, она собирала тайком от всех.

Что бы жена ни ставила перед ним, Краудар съедал все. Хлеб со странным мускусным привкусом, но довольно приятным. В смутном свете единственной лампы, которой им разрешили пользоваться в этой комнате, он внимательно рассмотрел этот кусок хлеба. Он был темного, почти фиолетового цвета - как у моря. Краудар пожевал его и проглотил.

Хонида, покончив со своим хлебом и супом, внимательно посмотрела на него:

- Тебе понравился этот хлеб?

- Да.

- Я сама пекла его на углях, - сказала она.

Краудар кивнул и взял второй кусок.

Хонида снова наполнила его миску.

А они пользуются привилегией, вдруг понял Краудар: им разрешено в уединении кушать. Многие питались в коммунальной столовой, где еда готовилась для всех - даже техники и высокопоставленные лица, которые обладали большей, чем у простых рабочих, свободой выбора. Да, Хонида что-то значила в этом месте, если ей позволили уединиться и иметь личную свободу.

Закончив обедать, Краудар снова стал любоваться женой. Он любил ее с преданностью, которая была глубже, чем просто восхищение ее телом. Он не смог бы объяснить, кто же она такая, но он понимал это чувствами. Если у них и будет будущее здесь, то это будущее заключалось в Хониде и тех вещах, которые он сможет узнать, придумать и создать своими руками и головой.

Под невысказанной просьбой в его глазах Хонида встала, обошла вокруг стола и начала массировать его спину - на ней он перетаскивал снасти.

- Ты устал, - сказала она. - Что, сегодня был трудный день?

- Тяжелая работа, - ответил Краудар.

Он восхищался ее манерой говорить. В ее распоряжении был богатый набор слов. Некоторые из них он слышал на собраниях и во время обсуждения ее выбора своего мужа. У нее были слова для вещей, которых он не знал, но она также знала и то, когда лучше говорить телом, а не при помощи голосовых связок. И она знала о мышцах его спины.