Северная королева (СИ) - Верещагина Анна Верещагина

— Я сама, — пискнула, чтобы не позволить кузену сорваться и испортить все, чего мы с таким трудом добились за эти пять лет проживания в Золотом замке.

Сложностей с раздеванием не возникло — всего-то и нужно было, спустить бретели с плеч, а там платье само соскользнуло к ногам. Ганнвер смотрел на дверь за моей спиной и лишь сильнее сжимал зубы, а в его серых глазах все ярче разгорался красный огонек, показывающий, насколько кузен разозлен. Я обеспокоилась — если дать этому огоньку заполнить всю радужку, то Ган потеряет контроль над своей магией. Это чревато тем, что он превратится в чудовище, коих много за Разломом.

Это южане считают, что за огненной рекой Меб нежить существовала во все века, и только мы, северяне, ведаем, как обстоят дела на самом деле! Любой из жителей Ар-де-Мея может превратиться в чудовище, и это значит одно — каждый представитель нежити когда-то был человеком.

Отступила чуть в сторону, чтобы не мозолить глаза брату своей наготой и смело взглянула на Беккит и ее первого любовника.

Солнечные лучи услужливо осветили мое тело, показывая во всей красе синяки и царапины, оставленные на нем ночью эрт Глессом. Да! Я была сильной целительницей, могла изгнать любую тьму, окутавшую человеческое тело хворью, могла спасти от смерти, но только не себя! Саму себя я излечить не могла — такова была плата за дар, ниспосланный Некритой — Хранительницей всех, кто обладает магией.

— Так я и думала! — зловеще процедила королева.

Я безмолвно взирала на стену позади нее, ожидая неминуемого приговора.

— Куда ты спрятала тело? Или это была не ты, а твой сообщник? Скажи нам, кто он! — в речах Беккит сквозила неприкрытая угроза.

Глядя мимо нее, я равнодушно повела оголенными плечами.

— Молчишь? — угрожающих нот в ее голосе стало заметно больше. — Молчи! — а улыбка походила на оскал. — Ган! — последовал окрик, и я вздрогнула.

— Что? — заледеневшим голосом откликнулся брат.

— Целуй ее! — Беккитта опять приказывала, а ослушаться ее никак было нельзя, и мы оба с Ганнвером это знали.

Он снова встал передо мной, и мое беспокойство усилилось в разы — зрачок в серых очах напротив стал огненно-красным.

Глубоко вдохнув, я поймала растерянный взгляд кузена — своей единственной надежды на спасение, своей опоры в этом зыбком болоте. Потому что без его крепкой руки и ободряющего взгляда я бы уже сдалась.

— Ган, поторопись! — королева-змея ожиданий не любила.

— Прости, — шепнул мне Ганнвер, наклоняясь к моим губам и опуская руки на мою талию.

Пальцы его рук были ледяными, не смотря на то, что за окном светило весеннее солнце, и я боялась даже предположить, о чем сейчас думает кузен. Сама вспоминала мгновение, когда первый раз сошла на Золотой берег с корабля, забравшего меня из Ар-де-Мея. Напуганная, одинокая, несчастная, оторванная от дома, тощая девчонка с каштановыми косами двигалась в свите Кровавой королевы, пряча большие голубые глаза, и вздрагивала, когда из толпы доносились угрожающие выкрики:

— Дикарка!

— Северная хмарь!

— Зачем она здесь?

— Сжечь ведьму!

Беккит, ухмыляясь, время от времени выглядывала из паланкина и снисходительно смотрела на то, как я трушу рядом, опасаясь, что если отойду, то меня закидают камнями. И вдруг среди этого кошмара в толпе мелькнул знакомый каштановый, отливающий на солнце рыжим, коротко стриженый затылок. Моргая, чтобы прогнать ненужные слезы, ослепленная слишком ярким солнцем, я до рези в глазах вглядывалась в толпу. Сердце екнуло — Ган! Откуда? Он подмигнул и улыбнулся мне разбитыми губами. Тогда я еще не знала о том, что пережил брат, следуя за мной. Теперь представляла, потому что Ганнвер никогда не рассказывал мне об этом. Я могла только догадываться, что испытывал четырнадцатилетний парнишка, который сначала преследовал отряд, увозивший меня из разрушенного Хрустального города, а затем обманом проник на один из кораблей непобедимой армады под знаменами королевы-змеи. Спустя год Ган очутился в замке — сначала был слугой при кухне, а потом попал в королевскую спальню, в коей пребывал уже два года, нежно нашептывая ночами Беккитте то, что выгодно нам. Осторожно, по мелочам — так, чтобы Кровавая королева считала, будто это она сама принимает решения.

— Золотце! — Ганнвер оторвался от моих губ, огонь в его глазах почти угас. — Не мучай меня, а? Это же Ледышка! — сплюнул мне под ноги, продолжая играть свою роль. — Она и целоваться толком не умеет!

— Так давай научим! — рассмеялся Фрон, и зрачок в очах Гана разгорелся с новой силой.

Я снова поймала взгляд брата, мысленно умоляя взять себя в руки, молчаливо напоминая о том, что может случиться, если он сейчас не сумеет сдержать рвущийся наружу гнев. Вампир, оборотень или кто похуже — вот в кого превратиться Ганнвер, и его убьют, потому что от брата останется лишь оболочка.

— Этой никакая наука не поможет! — презрительно высказался он, усмиряя свое бешенство, отворачиваясь от меня и садясь к столу.

Здесь кузен схватил кинжал, вонзил его в кусок едва прожаренного мяса и откусил.

— Куда ты спрятала тело? — Беккит смотрела только на меня.

Вдохновившись примером Ганнвера, я довольно-таки равнодушно ответила:

— Разрубила и скинула по частям в туалетное отверстие.

— Вот как? — королева-змея подозрительно прищурилась. — А скажи мне, где же ты ночью отыскала топор?

— Все знают, где садовники хранят свои инструменты! А меня гнала нужда, как вы понимаете! — ложь легко сорвалась с моего языка, заставляя Беккитту скрипнуть зубами от злости.

Ган продолжал увлеченно вкушать мясо, Фрон широко ухмылялся, Беккит яростно посматривала в мою сторону. Мои слова проверить было невозможно — все стоки ведут в одно место, так что не понять, откуда именно упал искомый предмет.

— Ну и что мне с тобой делать? — наконец, спросила Кровавая королева незнамо у кого: то ли у самой себя, то ли у любовников. — Просто казнить? Отдать наемникам — пусть потешатся? — смакуя каждое слово, рассуждала она.

— Выдать замуж! — послышался нежданно-негаданно низкий голос.

Дверь позади меня хлопнула, пропуская в трапезную залу высокого блондина. Ослепительно красивого, словно солнце! Таковым был первый советник Беккит Эрей эрт Дорн.

Эрея я презирала, хотя он был единственным мужчиной в Золотом замке, кроме Гана, разумеется, кто не интересовался моим телом, не лапал в темных углах и даже не смотрел с вожделением. Зато с вожделением Эрей смотрел на Ганнвера. Вот и сейчас он облизнул губы, глядя на моего кузена. Ган красноречиво подбросил кинжал в воздух, а затем с силой воткнул его в столешницу.

— Объяснись! — их безмолвный диалог прервал окрик Беккит.

Вместо ответа советник подал своей госпоже и подруге свиток:

— Вот! Сегодня из Каменего доставили! — повернулся ко мне и приказал. — Оденься! Меня тошнит от твоего вымени, ну просто корова деревенская, а не благородная эрра!

Я с покорным видом подняла с пола платье и натянула его на тело. Первый советник был не тот человек, приказы которого стоило игнорировать. Беккитта прощала ему многое, даже откровенное хамство по отношению к себе самой. За какие заслуги это делалось, мне доподлинно было неизвестно! Слышала, что Беккит и Эрей росли вместе, а еще поговаривали, что это именно он спас будущую королеву, когда толпа мятежников напала на замок и убила всех, кто имел отношение к правящей династии. Виновники потом жестоко поплатились за свою дерзость, а еще за то, что не разыскали и не прикончили вместе с остальными младшую дочь короля.

Погрузившись в чтение, Беккитта мрачнела все больше и больше, на висках проступила змеиная чешуя — признак того, что королева впала в ярость.

— Да как он смеет?! — выкрикнула она, неистово сверкая ядовитой зеленью глаз и отшвыривая прочь клочок тонкой бумаги.

— Смеет, моя дорогая, да еще как! — процедил Эрей. — И как думаешь, на кого он направит свои войска?

— Тварь! — в запале высказалась Беккит, вынуждая меня серьезно задуматься, а Гана податься вперед.