Царский выбор - Елена Степанян

Всеволожский.И что же он советует?

Андрей.То же, что и ты всегда советуешь — быть как все.

Всеволожский.Я к этому Обручеву на поклон не пойду.

Андрей(просияв).Вот и правильно. Делал бы он добро, мы бы ему первыми поклонились, верно? (Отец морщится.)А при таких делах лучше от него подальше держаться. А то как бы становишься его соучастником и под суд вместе с ним идешь.

Евдокия.Ну под какой еще суд?

Андрей(с лукавой улыбкой).А суд один. Помнишь, матушка, я еще маленьким был, заходил к нам Божий странник. Что он говорил? — что суд есть только один, Божий. А наказание приходит по-разному: когда через людей, когда еще как. Я эти слова хорошо запомнил.

Евдокия.От твоих разговоров, знаешь!.. (Махнув

рукой.)Тебе поповичем надо было родиться, а не дворянским сыном.

Андрей(покачивая головой).Нет, дворянскому сыну все же вольготней. Хотя, кто его знает…

Евдокия(отворачиваясь от него).Иван Родионович, я к тебе говорю. Я этот разговор не зря завела, и отец Никола, дай ему Бог здоровья, не зря беспокоится. Сами же сказали, что сонцевская вотчина совсем к нам близко. А тут бабы поговаривали, что по деревне какие-то чужие шныряют, когда все на работе, и в них сонцевских признают. А староста Митрофаныч сегодня утром Настасье нашей говорил, что тоже кого-то заметил.

Всеволожский.Где, кстати, Митрофаныч?

Евдокия.На пчельник отправился. — Надо что-то делать, Родионыч!

Андрей.Не поверю я никогда, что Господь нас этим разбойникам выдаст.

Евдокия.Тебе, Андрюшенька, хорошо живется. Чуть что — все Господь за тебя сделает. — Если не можешь сам ничего отцу посоветовать, то лучше уговори его сделать, как отец Никола велит. Ты же так его почитаешь.

Андрей.Ну, ежели надо непременно что-то делать, то по моему разумению лучше всего поехать в Москву. У наших Корионовых немалые знакомства, и даже на самом верху. Афанасий Петрович переговорит с кем надо, а потом дадим знать этому Обручеву, что мы тоже не лыком шиты. И вряд ли он захочет нарываться.

Всеволожский(насмешливо).Главное — доехать до Афанасия. (Фима смеется.)

Андрей(невозмутимо).И до тети Груши тоже. У ней княгиня Троекурова дочь крестила, твою, матушка, родную племянницу. А княгиня Троекурова, между прочим, Верховая боярыня. Она мамка царевны Татьяны Михайловны. И наших она не чурается, она у них на всех свадьбах была, мы же сами ее видели.

Евдокия.Отец, а Андрюша не так глупо придумал. — Очень даже хорошо придумал. (Фима улыбается.)

Всеволожский(раздраженно).Не знаю, посмотрим. Они же небось в деревне. И мне сейчас не до этого. У меня хлеб не обмолочен, самые жаркие дни. Там видно будет. (К Андрею)Ступай-ка на пчельник, скажи Митрофанычу, что он мне нужен, и поскорее.

Дорога на пчельник.

Андрей идет, думая о своем. В ушах у него звучит голос странника: «Встретимся у Афанасия Корионова». «Ты же звал меня к себе домой, там и встретимся». Андрей начинает двигаться вприпрыжку, большими шагами, как бы летя по воздуху.

В доме Всеволожских.

Евдокия.Иван Родионыч! Что ты против имеешь, чтобы в Москву поехать?

Всеволожский.Кабы ты знала, Авдотья, какая дурь у твоего сына в башке, тебе бы сделалось!.. О-хо-хо! — А кто его мог этому научить? Только твой зять, великий грамотей Афанасий Корионов.

4. Москва. Ночь

Городская усадьба князей Прозоровских. Домик управляющего. Трофим Игнатьевич, управляющий князя, просыпается в своей постели. Прислушивается. Встает, подходит к окну. Видит мелькающую тень.

Дальний конец усадьбы.

Слуга (Ерошка), забравшись на бревна, собирается перебросить через стену какой-то сверток.

Трофим(подбегает, хватает Ерошку).Стой, подлец! (Ерошка падает на колени пред Трофимом.)Так вот ты чем занимаешься!

Трофим взбирается на бревна, видит убегающего сообщника Ерошки.

Ерошка(на коленях, обнимая ноги Трофима).

Батюшка Трофим Игнатьич! Прости, прости, бес попутал!

Трофим(указывая на сверток).Где взял?

Ерошка(всхлипывая).В том сарае. Там рухлядь всякая давно лежит. Я думал, не нужно никому.

Трофим.В том сарае что лежит — для раздачи

бедным. Бедных грабить легче, чем богатых. Ладно, что бы ни пропало, вина на мне. Я же видел, когда брал тебя, что ты лжец. Да вот понадеялся на авось. (-) Сейчас же убирайся вон.

Ерошка(плача).У меня дети малые!..

Трофим.Да ты в своем уме? Ради твоих детей я

и отпускаю тебя. А то кликнул бы сейчас стражу. Хорошо бы тебе пришлось.

Ерошка за воротами.

Ерошка(злобно глядя на усадьбу).Ну хорошо,

Трофим Игнатьич, погоди, еще посмотрим, чье воровство старше.

Рассвет. Василий Матвеевич входит в Москву. Идет по улицам.

Усадьба Прозоровских.

Трофим и его помощник Поликарп.

Трофим.Ну что, много он успел стащить?

Поликарп.Осталось больше, но и украдено порядком.

Трофим.Черт бы побрал этого Ерошку! Но и я хорош, старый осел.

Поликарп.Не пойму я, Трофим Игнатьич, почему ты должен за это платить? Зря ты его отпустил, его и сейчас разыскать не поздно.

Трофим(понижая голос).Ты что, вчера родился? Отдать человека под суд — все равно что жизни его лишить, даже если он на копейку украл. А у него дети мал мала меньше. (-) А если мне самому с ним разбираться, то еще неизвестно, кому больше сраму будет. Придется за свою глупость расплачиваться. Ведь видел же, видел, когда брал.

Поликарп.Так зачем же ты его взял?

Трофим(морщась).Тот прислал, да этот попросил. Ведь не на облаке живем. Приходится порой угождать, кому не хочешь. (Вздыхает.)Я вот тебя тоже с неохотой брал, потому что тебя от Одоевских прислали, а я князей этих терпеть не могу, и челядь их вся такая же. Я даже удивился тогда, что это они заботиться о нас вздумали. А посмотрел на тебя — и взял. И не ошибся.

Поликарп.Спаси Господи, Трофим Игнатьич. Верно говоришь, не ошибся.

В комнату заглядывает слуга.

Слуга.Поликарп Самсоныч, там Божий странник у ворот. Будешь с ним беседовать, или дать хлеба — отпустить?

Поликарп(встрепенувшись).Иду-иду!

Поликарп быстрым шагом идет к воротам. У ворот стоит Василий. Они обмениваются многозначительными взглядами.

Поликарп ведет Василия под локоть к дому Трофима.

Поликарп.Мы Божьим людям всегда рады. Накормим, напоим, премудрости поучимся. (На ухо ему)Далеко ходил, Василий Матвеевич?

Василий.Дальше Тобольска побывал.

Поликарп.Сколько же времени прошло? (Считает про себя, загибая пальцы.)Быстро же ты стал ходить.

Василий хитро усмехается. Поликарп вталкивает его в комнату Трофима, сам располагается в соседней на страже. Заодно сверяет какие-то бумаги, расписки и прочее.

Трофим и Василий обнимаются, целуются.

Трофим.Василий Матвеевич!

Василий(усаживаясь).Ну что братья-лебеди?

Трофим.Как весной разлетелись, с тех пор никого не было.

Василий.Стало быть, я первый. Скоро и остальные слетаться начнут. Жди.

Трофим.Остановишься у нас?

Василий.Нет, я к другу твоему отправлюсь. Я ему давно обещал, и дело одно у меня с ним есть.

Трофим.Вот праздник будет Афанасию Петровичу!

Василий(тихо и сердито).Трофим! Сколько раз тебе было говорено, не называй зазря никаких имен.

За дверью улыбающийся Поликарп прикладывает ухо к щели.

Василий.Мы же оба знаем, о ком речь, и довольно. В Притчах сказано — «остерегайся даже во внутреннем покое твоем». Это что — не к тебе относится, а к кому-то там?

Трофим.Ну прости, прости, Васенька. Это я от радости.

Василий.Как твой сынок, Игнаша, что пишет?

Трофим.Жизнью своей доволен, Господу благодарен. А все не так гладко. Городок-то у них Архангельский, а власть у нас всюду (шепотом)не бесовская, так московская. Всё, что можно сделать, чтоб людям не жилось-не работалось, всё сделают, ничего не забудут. Пишет Игнатка, что всякий раз, как снарядит корабль в Норвегу или в Свевию, не один, так двое с него сбегут и там останутся. Аж до слез обидно. Совсем оскудеет Русская земля.