Скелеты на пороге - Мария Некрасова

Бабушка рассказывала, а я слушал. Пытался понять: это еще сон или я уже проснулся и мучаю почем зря бедную старуху своими глючными страхами? Подобрал человечка, бросил в цветочный горшок на окне. Горшок разбился, окно осталось целым. Влетит мне от матери!

– Ба, все точно в порядке?

– Да отлично все! Заходи перед школой, сам увидишь!

Пожалуй, так я и сделаю. За стеной включился телевизор на полную громкость: отцовский таймер сработал, пора вставать. Я быстро перевернул ковер, так, чтобы дыра в ковре оказалась под шкафом не на видном месте, а дыра в полу была закрыта ковром. Учебники убрал, сгреб в пакет остатки цветочного горшка, цветок воткнул в банку с водой: вечером куплю горшок, если не забуду. Вот только что делать с человечком? Оставлять его дома точно нельзя: мало ли какие разрушения он учинит без присмотра. Упадет случайно или еще что. В карман нельзя – проходили; в рюкзак? Ну, если этим рюкзаком никого не бить, то и нормально.

Я уже собрался уходить, когда мать пришла разбудить меня. Сказал: «Выйду пораньше, хочу к бабушке зайти», – и быстренько сбежал, не дожидаясь, пока мать заметит дыру в ковре или цветок в банке. Я не трус и не предатель, я просто попал в переделку, а в какую – сам еще не понял. Разберусь – все починю, найду способ, честно!

Бабушка и впрямь выглядела отлично: передвигалась по дому без палки, чуть ли не вприпрыжку, и говорила глупости бодрым голосом:

– Твоя глина – просто чудо! Я отлично себя чувствую, может, мне в фитнес-клуб записаться? В соседнем дворе – там, по слухам, есть даже специальная группа для пожилых…

Я не стал говорить, что в эту группу ходит наша математичка, которой нет и сорока, сидел на диване, кивал и рассматривал комнату. Что-то не так… Мебель, стены, пол, потолок – все то же, но что-то не так…

– …Я даже прибралась вчера, оцени!

Вот оно что! Бабушка вообще-то не грязнуля, но возраст дает о себе знать: разглядеть-вытереть каждую пылинку ей нелегко, а уж окна помыть – вообще проблема. С окнами обычно помогаем я или мать, но вот стены и потолок у бабушки последние десять лет были подернуты тонким слоем пыли и паутины. Но только не сегодня! Квартира сияла так, словно по ней электровеник прошелся. Если бабушка сделала это сама…

– Все сама, представляешь?!

…То чувствует она себя действительно очень хорошо. Я почти не помню ее такой – маленький был.

– Все глина! – Она сунула мне под нос раскрытый пакет со «Сдлой землей». Я глянул, и…

На секунду мне показалось, что бабушка просто нацепила этот пакет мне на голову. Но нет: пакет в одночасье стал огромным, как целый туннель. Я вверх ногами падал в этот пакет, как Алиса в колодец, а он все не кончался. По ощущениям – как будто ныряешь в холодную воду. По виду, словно эта холодная вода – в болоте или луже. Но если совсем честно, то болотом и лужей я себя успокаивал, а запах-то был, как из выгребной ямы на даче.

Я вынырнул, не успев испугаться, забарахтался в грязи (засасывало, да еще как!), выбрался на берег, на четвереньках отполз, сел отдышаться.

Место было знакомое: грязь, глина, пустые бутылки стоят рядком, как кочаны на грядке, и маленький покосившийся домик метрах в пятидесяти. Я видел его во сне. Надеюсь, хоть сейчас-то не сплю?

– Витек! – Из грязи показалась рука, слишком знакомая, чтобы можно было спокойно сидеть на бережку и любоваться пейзажем. Я вскочил, плюхнулся на грязь животом, схватил бабушку за руку, потянул… И получил ногой под дых:

– Не трогай, только хуже сделаешь!

Я обернулся: сзади стояли трое парней… Нет, не парней. Но они стояли. Хотя, по совести, им бы надо лежать на руинах сгоревшего дома и позировать журналистам из «Хроники происшествий». Лиц у них просто не было: черные обугленные кости с пустыми глазницами. Кожа на руках-ногах и даже остатки одежды все-таки имелись, но висели лохмотьями. Все, и кожа, и одежда, непонятно, что где. Они стояли на берегу, позади меня. Бабушкина рука окончательно ушла под грязь, и я даже голоса уже не слышал. Так и лежал на брюхе, не мог ни черта понять и ничего сказать.

– Она уже почти наша, – объяснил один, самый обгоревший. – Ты, если будешь вмешиваться, тоже сюда попадешь.

Меньше всего мне хотелось войти в эту дружную компанию живых скелетов, но еще меньше – оставлять здесь бабушку. Я даже выдавил кое-как:

– С чего вдруг?

– Мы вылечили, мы и забираем, – пожал ключицами второй скелет. Судя по голосу – девчонка. – Была бы у тебя бабушка, если бы ты сам о ней заботился. А так – извини.

– Ничего себе! А кто за глиной ездил, кто…

– Съездить – не великий труд, – поддержал ее третий скелет, самый маленький. – Ты вылечить попробовал бы! Знаешь, Любке какого труда это стоило!

– Любке?

– Мне, – объяснила девчонка, и вот тут я испугался.

Не знаю я, какого труда ей это стоило. И думать боюсь. Если спину моей бабушке вылечили три обгоревших трупа и теперь они хотят ее забрать… А я своими руками этому поспособствовал: сам съездил, сам привез глину…

– У родника надо было брать! И не выпендриваться! – резюмировал самый маленький и запустил в меня комком грязи.

Так это, значит, их глина? А бабушка в недобрый час решила ею намазаться…

– Так, а этот глиняный человечек, что я слепил?

– Оставь его себе, если молотка в доме нет.

– Молотка?

– Ну да! Лепил неандертальца, вот его и получил. – Младший скелет хихикнул: – «Неандерталец» – универсальный бытовой инструмент: молоток, пила и перфоратор в одном флаконе. Все раздолбает и порвет, что попадется под руку. Чего ты хотел-то?

Это он меня спрашивает, чего я хотел? Я хотел, чтобы бабушке стало легче, а этого придурка просто так слепил, на свою голову. А вышло вот что…

– Бабушка-то при чем?

– При том, что мы ее забираем. У тебя еще есть пара дней, а потом – все, – безапелляционно выдал мелкий и швырнул в меня еще комок глины.

Комок угодил метко: прямо в висок. Я клюнул носом в грязь, в которой лежал, вдохнул и провалился в глубину.

Дальше все было, как пять минут назад, только наоборот: я падал в другую сторону. Уже не сомневался, что сейчас окажусь у бабушки на диване, с мешком глины перед носом.

Так и вышло. Я потряс головой: стол, стул, диван, пакет с глиной, бабушка:

– Хорошая глина, спасибо, Витек! – Словно она и не заметила моего отсутствия!

А может, я и не отсутствовал вовсе? Показалось? Приснилось? Сколько раз за сегодняшнее утро я уже думал, что проснулся? Неужели ни один из них не оказался правдой? В смысле: неужели я до сих пор сплю?

Ущипнул себя – нет, я в здравом уме и твердой памяти. Бабушка со мной. Пока со мной. Мелкий сказал: «У тебя еще есть пара дней». Интересно, на что? Наверняка можно как-то помешать им забрать бабушку, а если есть время – это и вообще замечательно. Знать бы, как…

– Я пойду, ба. В школу надо.

Ну, это я соврал. У меня бабушку могут забрать через пару дней, а я, как дурак, пойду в школу? Нет уж. Я не знал, что мне делать, но точно знал, куда ехать и кого расспрашивать.

Глава IV

Телефоны бомжей

Электричка ползла вдоль домов и деревьев, ловя на стекла капельки дождя. Я успел заскочить домой (родители уже ушли на работу) и выгрести из ящика стола всю свою заначенную мелочь: разговор с бомжами требует мелких купюр. Кино смотрел, знаю. Глиняного человечка я вертел в руках. Неандерталец, значит? Не, неандерталец мне не нужен, мне бы что-нибудь позитивное. Человечка я смял в комок – вот и нету разрушителя. Для начала слепил яблоко. Кругленькое, глянцевое, чем оно может навредить? Я уже продавливал ногтем жилки на листке, когда заметил, что по рукам пошла мелкая сыпь. Правильно, у меня на яблоки аллергия. Хорошо, не будет яблока, будет теннисный мячик. Раз-два, и комок глины отскакивает от пола, так что любо-дорого. Можно чеканить на глазах у изумленной публики.

Вылепить что-нибудь более полезное я не успел: электричка подъехала к моей станции. Что ж, будем надеяться, что бомжи никуда не ушли, по-прежнему распивают на своем боевом посту.

Я вышел на пустую платформу (куда подевались все дачники?), огляделся: пусто. На лавочке отдыхала одинокая бабулька, торгующая газетами. Спросить, что ли, у нее?

– Простите, вы не видели здесь бомжей? – Я сперва спросил, а потом подумал: что ответит нормальный человек на такой вопрос? «Нет, всю жизнь в Подомосковье живу, ни одного бомжа не встречала. Бомжей не существует, это все происки СМИ». Но бабулька ответила нечто более интересное:

– Что, мобильник стащили?

– Нет, я к ним посоветоваться…

– Как мобильники воровать?

– Они глиной торгуют…

– Чтобы скупать по дешевке ворованные мобильники?

Во заклинило-то человека!

– Видели или нет?

– Нет. С утра здесь двое распивали, а потом пошли домой. На Злой земле, за оврагом, знаешь?

– Нет.

– И я не знаю. По дорожке иди, как в овраг свалишься, так и чеши через него, на Злую землю и попадешь. Там единственный дом, это их.