Рождество на побережье (сборник) (ЛП) - Гаджиала Джессика

Добавьте к этому его байк или то, что он командует своими людьми, и, ах, да… давайте просто скажем, что мы не могли войти в этот клуб без того, чтобы мне не захотелось наброситься на него.

Едва он прекращал обращаться к своим людям, как я наклонялась и просила его отвести меня в постель.

К счастью для меня, Рейн был так же увлечен мной, как и я им.

Я получила только еще одно прикосновение, прежде чем он внезапно вырвался из моей хватки, заставив мои ноги упасть, ступни коснулись земли всего за секунду до того, как он был там, стянул с меня штаны, оставив мои трусики, на которые он посмотрел на секунду, затем поднял глаза на меня, одарил меня благодарной улыбкой, прежде чем двинуться внутрь и начал сосать мой клитор через тонкий слой ткани, заставляя меня держаться рукой за его макушку, чтобы удержаться в вертикальном положении, так как контакт сразу заставил мои ноги чувствовать себя дрожащими и неустойчивыми.

Он обрабатывал меня таким образом в течение долгой минуты, прежде чем, казалось, почувствовал мою потребность в большем или, зная это, просто хотел попробовать меня, утверждая бесчисленное количество раз, что у него никогда не было ничего слаще.

Его рука дернула ткань, прикрывающую меня в сторону, его язык провел по моей скользкой промежности, прежде чем обвести мой клитор мучительно нежными движениями, давая понять, что он просто мучает меня. Он не собирался позволять мне кончать, пока не окажется внутри меня.

— Рейн, пожалуйста, — умоляла я, зарываясь пальцами в его волосы, дергая, пытаясь поднять его на ноги.

— Пожалуйста, что? — прорычал он, прижимаясь ко мне.

— Пожалуйста, трахни меня, — простонала я, заставляя его поднять голову вверх, позволяя мне наблюдать, как его язык двигается, чтобы ласкать меня, когда его пальцы двигались между нами, два толкались глубоко во мне, трахая меня жестко и быстро, и доказывая, что он хотел, чтобы я была гораздо более конкретной.

Но в течение долгого мгновения, пока он смотрел на меня, пока он поглощал меня, пока его пальцы трахали меня, я была не в состоянии думать достаточно ясно, чтобы вспомнить, чего я хотела.

— Мне нужно, чтобы ты был во мне.

Его язык на мгновение вернулся назад, чтобы он мог говорить. — Я внутри тебя, — сказал он, поворачивая пальцы внутри меня, сильно поглаживая по моей точке G. — Чувствуешь? — спросил он, когда я проглатывала рваный, болезненный стон от этого ощущения.

Ах, о, я чувствовала себя хорошо.

Но мне нужно было больше.

— Мне нужен твой член во мне, — потребовала я, наклоняясь, погружая руки в его предплечья, поднимая его, пока он, наконец, снова не встал, протянув руку между нами, чтобы грубо сорвать мои трусики с его пути, когда мои руки неуклюже работали, чтобы освободить его член, на мгновение взяв его в руку, когда он снова схватил меня и я обхватила ногами его талию.

— Глаза, — потребовал он, когда я попыталась уткнуться головой ему в шею. — Мне нужны твои глаза, когда я буду трахать тебя, — добавил он, когда я подняла голову.

Как только мои глаза нашли его, он вошел сильно и глубоко, заставив мою голову откинуться назад к стене, когда я издала почти смущающий стон от полного ощущения, которое он мне дал.

— Чертовски люблю эту киску, — выдавил он, когда мои пятки впились в его поясницу, давая мне небольшой рычаг, чтобы слегка приподнять бедра, получить трение, в котором я так остро нуждалась.

Но мне не нужно было продолжать в том же духе.

Рейн был не в том настроении, чтобы валять дурака.

Его потребность была такой же сильной, как и моя собственная, когда он приподнял мои колени, удерживая меня в воздухе, и вонзился в меня, жестко, быстро, безжалостно, захватывая каждый дюйм меня, не позволяя даже секунды на то, чтобы потребность ослабла, заставляя меня быстро подниматься.

Мне казалось, что я только что впустила его в себя, но мои стенки сжимаются, угрожая полным забвением.

— Черт возьми, да, детка, сожми мой член, — прорычал Рейн, когда он, хотя я не понимала, как это возможно, трахал меня сильнее, быстрее, мое тело напряглось, когда его подтолкнули к краю.

Его член снова глубоко вошел, его дыхание с шипением вырывалось, когда волны одновременно накатили и на меня.

Одновременные оргазмы.

Я не была уверена, что есть что-то более приятное, чем кончать в одно и то же время, каждый с именем другого на устах.

Он закинул мои ноги себе за спину, всем своим весом наваливаясь на меня, прижимая меня к стене и пытаясь отдышаться.

И я, ну, я прижалась к нему, достаточно довольная тем, кем мы были, где мы были, где мы собирались позволить себе проявить такую большую уязвимость, такую большую нужду.

Потому что, ну, он мне действительно был нужен.

Это звучало слабо и противоречило всему, чему меня учили думать, всему, во что я превратила свою жизнь. Я всегда заботилась о себе, стояла на собственных ногах, хотела мужчин, но никогда в них не нуждалась.

Но мне нужен был Рейн.

Я нуждалась в нем, как в том, чтобы продолжать дышать, как в пище, воде и крове.

И, более того, мне даже было все равно, как это звучит.

Он был моим миром.

Я даже не хотела думать о жизни без него.

Любой, кто этого не понимал, просто не знал, как глубоко может проникнуть любовь, как она проникла в твой мозг, в саму твою ДНК, пока не стало невозможно отделить тебя от нее.

Некоторое время спустя тело Рейна сдвинулось, его руки скользнули по моим бокам, затем по шее, наконец остановились, чтобы обрамить мое лицо, откинув его назад.

— Чертовски люблю тебя, Саммер. Ты ведь это знаешь, верно? — спросил он голосом более серьезным, чем я слышала за долгое время.

— Я люблю тебя, — сказала я ему, слова были тяжелы от глубины чувств.

— Ты собираешься ненадолго вернуться в постель? Ты весь день будешь валиться с ног от усталости.

Он не ошибся.

Пока я была в эйфории, я была слишком отвлечена, чтобы чувствовать усталость. Теперь, после перерыва, и давайте не будем забывать об умопомрачительном оргазме, да, я это чувствовала. Такая усталость, которая заставила бы меня быть лишь наполовину работоспособной остаток дня, не позволяя сделать то, что я действительно хотела сделать потрясающим.

— У меня так много дел, — подумала я вслух.

— Я уберу беспорядок. Тесто можно положить в морозилку. Ты можешь сделать еще несколько партий после того, как мы отправимся в комплекс позже, — его подбородок опустился, светлые глаза стали серьезными. — Детка, тебе нужно вернуться в постель. У тебя уставшие глаза.

— Пойдем со мной, — сказала я, на самом деле не заботясь ни о чем, кроме того факта, что засыпание с ним действительно превзошло чистую кухню. — Только пока я не засну. Я знаю, что ты уже встал.

Он был ранней пташкой.

Чудак.

К тому времени, когда я обычно вставала утром, он уже тренировался, принимал душ, ходил в клуб и возвращался домой, чтобы принести мне кофе или рогалики, или что-нибудь еще, что он прихватывал по пути.

Я бы отключилась на несколько часов и, скорее всего, проснулась бы не только на чистой кухне, но и обнаружила бы, что печенье уже испечено для меня. Потому что он был именно таким парнем. Он всегда был рядом. Без необходимости спрашивать, не говоря уже о том, чтобы просить. Возможно, это было одно из его лучших качеств.

И я действительно была бы намного полезнее после нескольких часов сна.

— Да, детка. Я поваляюсь с тобой на несколько минут.

С этими словами он отнес меня в ванную, где оставил умываться. Когда я вернулась, он был в постели, постукивая себя по груди, чтобы я прижалась к ней.

Что я и сделала.

С радостью.

И, осмелюсь сказать, торжествующе.

Потому что все то ужасное, через что я прошла, вся боль и пренебрежение, смущение, страх, отчаяние… все это привело меня прямо сюда, прямо туда, где я должна была быть. В объятиях мужчины, которого я никогда не могла себе представить. Рождественским утром. В доме, который мы делили. Где мы оба хотели создать семью.