Победа от Виктории - Татьяна Кручина

Вика попросила мальчика раздеться. Он испугано переглянулся с мамой.

— Мне нужно его осмотреть. Послушать, — объяснила Вика.

Она подошла к раковине и демонстративно долго и тщательно мыла руки, наверное, сотый раз за день. Потом обработала их антисептиком. Мальчик представлял из себя ходячий скелет. Позвонки и ребра топорщились наружу. Вика поинтересовалась, почему он такой худой, как он ест и нет ли у него каких-нибудь заболеваний желудка.

— Мы сейчас уже лучше питаемся. Я чаще хожу в магазин, — ответила мама мальчика.

Из-за этого нового вируса мир сошел с ума. Для Вики это стало давно очевидно. Это доказывал истощенный испуганный мальчик, мать которого боялась ходить за продуктами. Она измучила его постоянным контролем, не давала спать по ночам, измеряя пульс и боясь, что он перестанет дышать. Хорошо, что она его совсем не угробила. У Вики заныло сердце. Это что еще такое? Раньше душа давала знать о себе по утрам. Потом целый день молчала.

Внутри покололо и успокоилось. Но, после того как она отпустила пациента, вновь сдавило. Казалось, что там раздулся пузырь, который сейчас лопнет и разворотит всю грудь. Такого раньше не было. Она с силой прижала ладонь к грудине. Может, это вовсе не душа, а стенокардия? Она подошла к койке, прицепила себе электроды. На экране монитора вырисовывались кривые совершенно нормальной ЭКГ. Ритм немного частит, но никакой ишемии. Вика подумала, что что-то случится. Душа ныла. Хотелось плакать, то ли от усталости, то ли от страха.

Уже вечером, около девяти, она дошла до общей реанимации проведать Тавренкову. Рядом с ней на койке лежала новорожденная девочка от мамаши, съевшей плаценту. Ребенку стало хуже, и вечером его перевели из отделения патологии новорожденных в реанимацию. Сморщенный, совершенно желтый пупс грелся под ультрафиолетовой лампой и морщил нос, куда были вставлены кислородные канюли. Девочку звали Летиция Иванова. Подобные родители простых имен своим детям не дают.

Когда Вика стояла у стойки и листала историю болезни, она внезапно потеряла сознание, ничком грохнувшись на кафельный пол. Электронные часы на стене показывали 21 час 12 минут.

Глава 2. Привязанная к кровати

Вика с трудом разлепила веки. Перед глазами заметались сизые ленты. Нестерпимо болели голова и грудь. Безумно хотелось пить. Она дотронулась кончиком языка до высохших губ. Они напоминали наждачную бумагу. С чуть слышным стоном повернула голову. Сизо-черный калейдоскоп заколыхался и просветлел. Кто это?

На рядом стоящей кровати лежал мужчина с багровым лицом и интубационной трубкой во рту. Что с ней случилось? Она заболела? Виктория попыталась поднять руку и не смогла. У нее инсульт! О господи! Нет, не похоже. Мозг ведь работает. Это авария! Травма. Виктория стала двигать пальцами ног и рук. Шевелятся. Она их чувствует. Ее не парализовало. И то хорошо. Где она? Как же хочется пить!

Она попыталась закричать, позвать на помощь, но пересохшая глотка издала лишь невнятное хрипение. Превозмогая боль, она повернула голову в другую сторону. По прикроватному монитору бежало несколько разноцветных кривых. Рот ее скривился, так как она улыбнулась. У нее отличный синусовый ритм. Что же с руками? Она опять попыталась их поднять. Ясно, они привязаны. Она что, буянила?

Подошла медсестра. Виктория подергала руками и прошипела:

— Развяжи.

Сестра молча удалилась. Через несколько минут подошел врач. Вика его хорошо знала. Это был Илья Игоревич, заведующий взрослой реанимацией. Все ясно, она в своей больнице, только во взрослом крыле.

— Викуша! Пришла в себя. Умница! — улыбнулся он.

Его взгляд и фальшивая улыбка ей не понравились. Так смотрят на больного с опухолью головного мозга, когда говорят, что у него все будет хорошо. Вдруг так и есть? У нее ужасно болит голова. Она вновь потрясла руками.

— Развяжи. Пить.

Илья разрезал ножницами фиксирующие бинты на запястьях. Освобожденной рукой Вика потрогала затылок. Волосы слиплись, возможно, от крови. Но раз ее не побрили, значит, никаких операций не делали. До груди было больно дотрагиваться. На руках она заметила синяки. Вот оно что. Ее побили. Какие-нибудь бандиты, грабители. Нашли, на кого нападать. У нее две сотни рублей в кошельке.

Илья все так же с сожалением смотрел на пациентку, подняв брови домиком. Вике стало страшно. Господи, она совсем голая. Он видел ее голой! Это ужасно. Она спустила руку ниже. И в памперсе!

Было время, когда Илья Игоревич ухаживал за ней. Их свел ребенок его знакомых. Вика была лечащим врачом того мальчика. Илья заскочил узнать о здоровье пациента и прилип. Потом при первой возможности заходил чайку попить, комплименты отвешивал, намеки делал, в симпатии признавался, подарки на праздники дарил. Подружился с педиатрами, консультировал их родственников. Хороший кардиолог всегда нарасхват. Все считали его милейшим человеком и ждали развития романа. Вике было приятно внимание мужчины, но она оставалась верной женой. Так что даже до поцелуев не дошло. А после ее развода с мужем Илья пропал. Одно дело симпатичная замужняя любовница, а другое — одинокая мать троих детей. Теперь он еще и ее врач. Козел.

После стакана воды, которую она жадно высосала через трубочку, к Вике вернулся голос.

— Что со мной?

— Ты что-нибудь помнишь? — в свою очередь осведомился Илья.

— Не знаю. У меня все болит.

— Сейчас сделают обезболивающее, — сказал он и ушел.

После укола Вика заснула. Ей приснился сон. Она шла по еловому лесу, неслышно ступая по подушке из сухих веток. Высокие кроны не пропускали свет. Голые сучья цеплялись за одежду. Когда-то она с бабушкой собирала в таком лесу черные грузди. Вика внимательно смотрела, но вокруг не росло даже поганок. Стволы елей покрывала плесень, а воздух был тяжелый, затхлый. Неожиданно она вышла на полянку и зажмурилась от яркого света. Когда открыла глаза, поразилась сказочной красоте. В синем небе сияло солнце, в изумрудной траве белели ромашки, весь пригорок покрывали кустики спелой земляники. Вика наклонилась и набрала горсть шероховатых, безумно ароматных ягод. Они пачкали пальцы и таяли во рту. По краю полянки рядом с деревьями росла малина, усыпанная темно-красными плодами. Вика очень любила ее. На даче она часами пропадала в малиннике, пока набирала маленький кузовок, большая часть урожая туда не попадала. Вика стала отрывать по ягодке, закидывать в рот и с блаженством давить языком. Малина была крупная, мягкая, совсем не похожая на лесную. Вика положила в рот очередную красивую ягодку, поморщилась и выплюнула из-за мерзкого вкуса. На стебле увидела виновника этой гадости — маленького жучка с зеленым щитком на