Цветы на снегу - Дмитрий Грунюшкин

Анна Петровна вспыхнула и потеряла дар речи. Сравнить скорбный день поминовения с праздником! Подобной черствости и цинизма она от своей дочери не ожидала.

— И в следующий раз, уважаемая Анна Петровна, будьте любезны советоваться с нами, прежде чем позвать гостей в наш дом! — назидательно произнес Анатолий.

— К вам в дом?! — задохнулась Анна Петровна. — К вам в дом?! А разве это и не мой дом?!

— Ну, началось! — всплеснул руками зять. — Сейчас нам в очередной раз устроят экскурс в историю! Мы в курсе, Анна Петровна, что в этой квартире уже чуть ли не со времен Октябрьской революции живет род Селивановых и я тут человек пришлый и случайный. Но вы сами нам оставили эту квартиру и переехали в Марьино в мою «однушку». А теперь всю жизнь намерены меня этим попрекать? Так или иначе, мы тут живем уже 10 лет, и квартира и фактически, и юридически наша. И вам придется считаться с нашими интересами! Я категорически против ваших стариковских посиделок!

— Но ведь вы сами уговорили меня продать ту квартиру в Марьино! Жила бы я там себе спокойно и никому из вас не мешала!

— В твоем возрасте уже нельзя жить одной, — возразила Рита. — Случись чего — никто не поможет. Мы пошли на это, чтобы ты всегда была с нами, на глазах.

— А шестьдесят штук баксов просто приятное дополнение к переезду, — вставил словечко Димка.

— А ну помолчи! — прикрикнула на него мать.

— Нельзя жить одной, — горестно проговорила Анна Петровна. — А здесь я разве не одна? Когда ты чувствуешь, что стала только обузой и всем мешаешь, — это хуже, чем быть одной. Кто-нибудь вспомнил, что у меня сегодня день рождения? А ты помнишь, Рита, что вчера был день рождения твоего покойного отца? Ты забыла, в какой каскад праздников у нас всегда превращалась предновогодняя неделя?

— Ну, так в чем проблема? — встрепенулся Анатолий. — Не вижу повода не выпить! Заодно поостынем слегка от этих ссор.

— С вами, Анатолий, я пить не буду, — отрезала Анна Петровна.

— Ой-ой, какое горе! — сокрушенно схватился за голову Анатолий. — И чем же я заслужил такое презрение?

— Вы — недостойный человек!

— Что?! — вскинулась Рита. Она дикой кошкой подскочила к мужу. — Что ты опять натворил, урод?! Снова снюхался с этой рыжей шлюхой?! Мама, с кем ты этого кобеля видела?

Анатолий ошарашенно смотрел на мгновенно превратившуюся в фурию жену и искренне недоумевал, но глазки его тем не менее забегали по сторонам, ясно показывая, что хоть он и невиновен, но рыльце у него все равно в пушку по самый затылок. Именно природная трусоватость вкупе с неумением прятать истинные чувства мешали ему занять в бизнесе положение выше наемного менеджера средней руки.

— Дочка, Диме незачем слушать ваши… — попыталась успокоить разошедшуюся не на шутку Риту мать.

— Я должна знать! Я все должна знать!

— Лучше горькая, но правда, чем приятная, но ложь, — в очередной раз подтвердил свою начитанность вундеркинд из-за своего компьютера.

— Да заткнешься ты сегодня или нет? — закричала Рита. — Отвечай, мама, что и где ты видела?!

— Да плевать мне на его личную жизнь и измены, если они есть. Это не мое дело. Я говорю совсем о другом! Я говорю о том, во что вы превратили этот дом, эту семью! Наш дом превратился в пристанище жлобов! Вы растеряли всех друзей! В этом доме всегда было шумно от веселых компаний, а теперь тут появляются только «нужные люди», перед которыми вы пресмыкаетесь. А старым друзьям, которые не пробились в «звезды», вы не звоните годами!

— Нам тоже старые друзья не звонят, — буркнул Анатолий, обрадовавшись смене темы. — Говорят, если вам давно не звонили друзья — значит, у них все хорошо.

— А кто и зачем будет вам звонить, Анатолий? Позавчера вам звонил ваш старый друг. Он просил вас одолжить ему тысячу долларов на операцию. На операцию! А не на какой-то там бизнес-проект. И вы ему отказали.

— Но у нас у самих нет, — словно оправдываясь, неуверенно сказала Рита.

— Дочка, не нужно меня держать за тупую старуху. Квартира продана меньше года назад. Никаких покупок вы не делали. Да что там говорить — у вас доллары по всей квартире распиханы.

— А вы что-то больно тихо говорите! — Анатолий перешел в наступление, воинственно выставив вперед свою жидкую бородку. — Вы на балкон выйдите да крикните погромче!

— Мама, это деньги на черный день! — заступилась Рита.

— Значит, болезнь друга для вас недостаточно черный день?! Мне стыдно жить с вами под одной крышей!

— А кто вас держит? Ну и не живите! — Анатолий вошел в роль. — Давно надо было вас куда-нибудь устроить!

— Сама устроюсь! — отрезала Анна Петровна и порывисто вышла в коридор.

— А ну заткнись! — рявкнула на мужа Рита. — А ты куда собралась на ночь глядя?

Анна Петровна быстро натянула сапоги — с возрастом она почти не утратила своей гибкости, ее физической форме могли позавидовать многие молодые. Тот же Анатолий, например, чье дряблое брюшко, посаженное на тощие ноги, вызывало какие-то неприличные ассоциации. Она накинула пальто и, схватив шаль и берет, подошла к двери.

— Устраиваться пойду, дочка. В этом доме слишком душно и дурно пахнет.

— Ба, давай я тебя провожу! — выскочил в коридор Димка.

— Не надо, внучек, не беспокойся. Ничего со старухой не случится.

Она вышла на площадку и закрыла за собой дверь.

— Да никуда она не денется, — успокоил жену Анатолий. — Погуляет часок и вернется.

Рита только махнула рукой и пошла на кухню. Плеснула в рюмку коньяку, села за стол. На столе в кастрюле доходило тесто. Рита выпила коньяк и уронила голову на руки. Почему-то сильной женщине очень хотелось плакать.

3

Тынц-тынц, тыдыдынц… Бух-бух… Дзинь-дзинь… А-а-а-а-а!

Кирилл Ильич обессиленно опустился в кресло рядом с детской кроваткой.

Тынц-тынц! — надрывались колонки в соседней комнате.

Бух-бух! — топали по полу отвязные гости.

Дзинь-дзинь — подпрыгивала ложечка в стакане с теплым чаем на столике.

Ааааа! — протестовал против современной музыки годовалый правнук Кирилла Ильича Артемка. Протест его был понятен — около девяти вечера приличные дети должны уже спать. Артемка был вполне приличным ребенком. А вот в приличности его родителей Кирилл Ильич уже давно начал сомневаться. Он тяжело вздохнул, потрепал правнука по белобрысой головке и принялся в очередной раз его убаюкивать, покачивая кроватку и монотонно мурлыча песенку.

Баю-баюшки, баю,Не ложися на краю.Придет серенький ВолчокИ укусит за бочок…

Кирилл Ильич затягивал эту колыбельную уже в пятый раз и как-то неожиданно начал то ли импровизировать, то ли подсознание само выбросило в память где-то слышанные слова.