Цветы на снегу - Дмитрий Грунюшкин

В такие дни Анна Петровна, как никогда, радовалась, что за всю жизнь так и не научилась водить машину, несмотря на то, что недостатка в учителях не испытывала. Она считала людей, умеющих одновременно делать несколько дел — смотреть на дорогу, помнить правила, крутить руль и нажимать педали, — шаманами и циркачами. Наличие сразу трех педалей вводило ее в трепет и вечную боязнь их перепутать. Алгоритм же работы с рычагом коробки передач был для нее китайской грамотой и божьим промыслом. Если же водитель при этом еще развлекал пассажира разговорами или травил анекдоты, то Анна Петровна просто закрывала глаза и считала оставшиеся до смерти секунды. В общем, в отношении автомобиля Анна Петровна была классической «блондинкой». Но в отличие от современных «свистушек», прекрасно отдавала себе в этом отчет, и за руль ее можно было посадить только в стоящий автомобиль. И то после долгого сопротивления.

Анна Петровна с трудом перебралась через очередные, заботливо собранные дворником, грязно-снежные Гималаи и едва не упала, поскользнувшись. С бешено колотящимся сердцем она остановилась. Не хватало еще только грохнуться посреди улицы и сломать себе что-нибудь. Вот уж тогда точно устроилась бы так устроилась. В больницу на пару-тройку месяцев. В ее возрасте кости срастаются долго. Да и лежать на мокром асфальте можно было часами. Кто ее подберет? Лежит какая-то бабка, может, пьяная, может, больная, может, вообще померла. Народ сейчас пошел к чужим проблемам не любопытный. «Подвиг» же Фаины Раневской, упавшей на улице и патетически тянувшей руки к прохожим с криком «Смотрите, какие артисты на дороге валяются!», Анне Петровне повторять не хотелось. Несмотря на свою профессию и былую славу, человеком она была очень скромным и лишнего внимания к себе никогда не любила.

Мокрым снегом залепило очки, все расплылось вокруг. Она поискала в карманах платок, но ничего не нашла. Тогда попыталась протереть очки концом шали, но та была тоже вся в снегу, поэтому получилось только хуже. Анна Петровна убрала очки в сумочку и устало прислонилась к стене дома.

— Бабушка, вам плохо?

Перед Анной Петровной остановилась девчушка лет одиннадцати-двенадцати и смотрела на нее с жалостью, смешанной с любопытством. Женщина невольно улыбнулась.

— Нет, доченька, спасибо, все хорошо. Просто устала немного.

— Хотите, я вас до дому провожу?

— Ох, не знаю, куда и идти. Похоже, и дома-то уже нет.

— Тогда, может, в милицию отвести? — участливо поинтересовалась девочка.

— За что в милицию-то? — рассмеялась Анна Петровна.

— Ну-у, — смутилась девочка. — Может, заблудились вы. Или… это… память потеряли? Так бывает, я по телевизору видела!

— Да нет, милая. Спасибо тебе, все хорошо. Это я пошутила так. Просто дома немного… поссорилась с близкими. Это бывает. Пройдет.

Девчушка облегченно улыбнулась:

— Ну, я тогда побежала?

— Беги, милая, беги. Мне тут близко.

Девочка быстро скрылась за стеной валящего снега. От этой встречи душа Анны Петровны немного оттаяла, как всегда бывает, когда встретишь хорошего человека. Пусть даже это совсем маленькая девчонка.

Она немного подумала, куда идти. И толкнула дверь ближайшего магазина — надо было хоть немного согреться.

Ближайший магазин оказался дорогущим модным бутиком. Яркий свет, оформление с претензией на изысканность, одетые в шелка манекены, у которых хотелось что-нибудь спросить — так они похожи были на живых людей. Богатство так и выпирало изо всех деталей. И все, все же…

Анна Петровна усмехнулась с чувством некоторого превосходства. Это все было богатством напоказ, ничего общего не имевшим с истинными ценностями. В ее время желавшие выглядеть красиво люди одевались у модных портных, великолепно знавших свое дело. «Посмотрите на этот мир — и на эти штаны! И вы поймете, почему мир Бог создал всего за семь дней, а эти штаны я шью третью неделю!» — вспомнила Анна Петровна старый анекдот про еврейского портного.

А нынешние хозяева жизни хоть и нагребли кучи денег, но отовариваться предпочитают как в универмаге. Моды «от кутюр» и «прет а порте» — это моды разных слоев общества. Пусть даже готовое платье из магазина будет стоить втрое дороже работы портного — души в нем нет.

Навстречу Анне Петровне вышла продавец-консультант. Совсем молоденькая девушка лет двадцати смотрела на неожиданную посетительницу с иронией. Но что-то в глазах, походке, манерах пожилой женщины не позволяло относиться к ней с пренебрежением. Хотя то, что посетительница совсем не клиент бутика и никакой не потенциальный покупатель, — было видно невооруженным глазом.

— Здравствуйте, рады вас видеть. Что бы вы хотели посмотреть? Вы уверены, что вам подойдут наши модели? — подпустила шпильку продавщица.

— Чтобы на что-то посмотреть, нужно что-то видеть. А у меня очки снегом замело, — ничуть не смутилась посетительница. — У вас нет какой-нибудь тряпочки?

— В этом магазине много тряпочек, — рассмеялась девушка, — но протирать ими ничего не стоит. Давайте ваши очки.

Она быстро протерла стекла, даже подышав на них, и вернула Анне Петровне. Та гордо водрузила их на нос и посмотрела на картонку, пришпиленную к ближайшему платью.

— Это ваш телефон? — поинтересовалась она.

— Нет, это цена, — фыркнула девушка. Поздняя гостья все больше ей нравилась. — Я в нашем магазине ничего не могу себе купить, даже в день зарплаты.

— С моей пенсией тут тоже особо не разгуляешься, — согласилась Анна Петровна.

— Вы, похоже, замерзли. Присядьте, согрейтесь. У меня чай есть горячий. Хотите?

— Спасибо, милая, не откажусь.

Анна Петровна устало опустилась в глубокое уютное кресло и взяла из рук заботливой девушки чашку чая.

— Ну и погодка! — поежилась продавщица, посмотрев на улицу через большую витрину. — Хороший хозяин собаку не выгонит. А вы что в такое время на улице гуляете?

Девушка смутилась, поняв, что выразилась неудачно и двусмысленно.

— Извините, я не то хотела сказать.

— Не обращай внимания, милая, я просто гуляю. Вот такая вот привычка — гулять каждый вечер в любую погоду.

— Вы пока посидите, отдохните. А мне нужно отойти ненадолго. Дела, знаете ли. — Девушке почему-то показалось, что остроумная и уверенная в себе гостья хочет побыть одна.

Через десять минут Анна Петровна поставила чашку и встала. На улицу выходить жутко не хотелось, но сидеть в магазине и распивать чаи, пользуясь гостеприимством молоденькой продавщицы, было глупо и неудобно. Как бы ей за это гостеприимство еще и не попало — Анна Петровна несколько раз поймала на себе изучающий взгляд строгой дамы лет тридцати пяти в деловом костюме. То ли директриса, то ли еще какой начальник.