Артемис Фаул - 7. Атлантический комплекс [Перевод любительский] - Йон Колфер

На мгновение показалось, что Артемис Фаул готов был повернуться и убежать от участников совещания, которых он сам же позвал. Сухожилие потянуло его за шею, указательный палец постучал по деревянному подголовник кресла. Тогда Артемис сглотнул и кивнул с нервозностью, что вырывалась из него, как канарейка изо рта у кошки. — Очень хорошо. Четырнадцать. Пожалуйста, Элфи, сядь. Позволь мне рассказать вам о плане.

Элфи медленно отошла в поисках на лице Артемиса дерзости, которая обычно присутствовала в его ухмылке. Ее не было. «Какой бы ни был его план», — подумала она, — «это серьезно». Артемис положил кейс на стол, открыл и развернул крышку, выявив экран внутри. На мгновение восторг снова проявился, и он даже успел слабо усмехнуться в направлении Жеребкинса. Улыбка растянула его губы не болеечем на один сантиметр. — Смотрите. Вам понравится этот маленький ящик. Жеребкинс усмехнулся.

— Ох, звезды! Это не… Возможно ли что это… ноутбук?! Ты затмил нас всех своим блеском, Арти!..Сарказм кентавра вызвал всеобщие стоны.

— Что? — протестовал он, — Это ноутбук. Даже люди не могут рассчитывать на то, чтобы кто-нибудь был под впечатлением от ноутбука. — Насколько я знаю Артемиса, — сказала Элфи, — что-то впечатляющее, не за горами. Правильно я говорю? — Вы можете судить сами, — сказал Артемис, нажимая пальцем на сканер в кейсе. Сканер мерцал, рассматривая предложенный палец, а затем блеснул зеленый, решив принять его. Ничего не случилось за секунду или две и тогда двигатель внутри корпуса заурчал, будто маленький довольный кот сидел внутри кейса.

— Мотор, — сказал Жеребкинс, — большое дело…

Укрепленные углы металлической крышки вдруг отделились. Одновременно экран разворачивался, пока не стал более одного квадратного метра с решетками громкоговорителя вдоль каждого края.

— Так это большой экран, — сказал Жеребкинс, — Просто трибуна. И все что нам нужно — V-очки.

Артемис нажал на другую кнопку на корпусе кейса, и металлические углы попались на потолок и раскрыли проекторы, выбрасывая из себя вперед потоки Digi-данных которые сливались в центре комнаты, образуя модель вращающейся планеты Земли. Экран отображал логотип компании «Фаул Индастрис», окруженный номерами файлов. — Это голографический кейс, — сказал Жеребкинс, радуясь, что остался не впечатленным, — И у нас такое было. — Это не голографический кейс. Кейс вполне реальный, — исправил Артемис, — Но изображения что вы видите, голографические. Я сделал несколько обновлений для системы ЛеППРКОН. Кейс синхронизируется с несколькими спутниками и бортовыми компьютерами, может построить в режиме реального времени изображения объектов не внутри диапазона датчиков. — У меня есть один такой дома, — пробормотал кентавр, — Для игры консоль моих детей. — И система смарт-интерактивной разведки, чтобы я мог строить или изменять модели вручную, до тех пор, пока на мне V-перчатки, — продолжил Артемис.

Жеребкинс нахмурился.

— О'кей, вершок. Хорошо, — но он не смог не добавить постскриптум, — для человека. Зрачки Винийи уменьшились в свете прожекторов.

— Все это очень мило Фаул, но мы до сих пор не знаем цели этого заседания.

Артемис ступил в голограмму, а на руки надел V-перчатки.

Перчатки были полупрозрачными, с толстыми цилиндрическими пальцами и визуально выглядели как простой полистирол.

В кейсе снова задумчиво замерцали датчики, прежде чем принять руки Артемиса.

Перчатки подали негромкий телеметрический сигнал и сжались до формы второй кожи вокруг пальцев, подчеркивая ДиДжи-маркером каждый сустав.

— Земля, — начал Артемис игнорируя порыв открыть свои записки и расчеты. Он знал эту лекцию наизусть, — наш дом. Она кормит нас, мы живем на ней. Ее вес мешает нам улететь в космос и замёрзнуть, а потом оттаять и поджариться на Солнце… Все это было бы лишено смысла если бы мы скончались от асфиксии.

Артемис сделал паузу для смеха и удивился, что его не последовало.

— Это была маленькая шутка. Я читал в руководстве, что на презентации шутки часто служат, чтобы смягчить атмосферу.

— Это была шутка? — спросила Винийа. — У меня были офицеры, осуждённые военно-полевым судом за меньшее…

— Если у меня есть гнилые фрукты, я выбрасываю их, — добавил Жеребкинс, — Почему бы тебе не заниматься наукой и не оставить шуточки для тех, кто в них разбирается?

Артемис нахмурился, расстроенный своим экспромтом, и тем, что теперь он не был уверен, сколько слов в его выступлении.

Если он закончил на кратное четырем, которое также не кратно пяти, то все может быть очень плохо. Возможно, ему следует начать сначала? Но это был бы обман, и бог чисел просто добавит два выступления вместе, и лучше не станет. «Сложно. Трудно следить, даже для меня». Но он будет продолжать, потому что крайне важно, чтобы проект был представлен сегодня, сейчас, с тем, чтобы ТОВАР пошел в производство сразу. Так Артемис сдержал неопределенность в душе и начал презентацию с удовольствием, едва останавливаясь, чтобы перевести дух, если смелость покидала его. — Человек является самой большой угрозой для Земли. Мы потрошим планету ради ископаемого топлива, а затем используем то же самое топливо против планеты посредством глобального потепления.

Артемис указал пальцем на расширенном экран, открывая один видео файл за другим, каждый из которых иллюстрировал то, что он рассказывал.

— Ледники в мире теряют до двух метров ледяного покрова в год, то есть полмиллиона квадратных километров только в Северном Ледовитом океане за последние 30 лет.

Позади него видео файлы демонстрировали некоторые из последствий глобального потепления. — Надо спасти мир, — сказал Артемис, — Я понимаю теперь, наконец, что я тот, кто должен спасти его. Вот почему я гений. Это смысл моей жизни.

Винийа постучал по столу указательным пальцем. — В Гавани есть предложение переждать глобальное потепление. Его поддерживают довольно многие. Люди уничтожат себя, и тогда мы вернём себе планету. Артемис был готов к этому.

— Очевидный аргумент, командир, но это не только люди, разве не так?

Он открыл несколько окон видео, и волшебный народец наблюдал сцены тощих белых медведей, оказавшихся на льдине, лосей в Мичигане, съеденных заживо из-за увеличения численности клещей и белену коралловых рифов, лишенных всякой жизни.

— Это все, кто живёт на поверхности этой планеты или под ней.

Жеребкинс был весьма раздражен презентацией.

— Ты считаешь, что мы даже не думали об этом, вершок? Ты считаешь, что эта конкретная проблема не была изучена каждым ученым Гавани и Атлантиды? Честно говоря, я нахожу эту лекцию высокомерной.

Артемис пожал плечами.

— Что ты чувствуешь, не имеет значения. Что я чувствую, не имеет значения. Надо спасти Землю.

Элфи выпрямилась.

— Не говори мне, что ты нашел решение.

— Мне кажется, что это так.

Жеребкинс фыркнул.

— В самом деле? Дай угадаю: может обернуть айсберги во что-нибудь?.. Или запустить преломляющие линзы в атмосферу? Как насчет настройки облачного покрова? Теплее?..

— Нам всем теплее, — сказал Артемис. — В этом проблема.

Он взял голограмму Земли с одной стороны и прокрутил как баскетбольный мяч.

— Все эти решения могут работать только с некоторого рода, изменениями. И они потребуют слишком много межгосударственного сотрудничества и, как мы все знаем, человеческие правительства не очень любят делиться своими игрушками. Возможно, через пятидесятилетия всё изменится, но к тому времени будет слишком поздно. Командир Винийа всегда гордилась своим умением анализировать ситуацию, и ее инстинкты гремели в ушах как шум прибоя Тихого океана.

Это был исторический момент. Даже воздух сейчас казался наэлектризованным.

— Ну, человек, — сказала она тихо, ее слова подстегивались властью, — расскажи нам.

Артемис использовал V-перчатки, чтобы выделить область оледенения Земли и переставлять ледовые массы по периметру.

— Обертывание ледников это блестящая идея. Но даже если бы рельеф местности был простой — плоский квадрат — для этого понадобилось бы несколько армий и полвека.

— Ох, я не знаю, — сказал Жеребкинс, — человеческие лесорубы вырубают тропические леса намного быстрее.

— На грани закона двигаться быстрее чем следуя ему, как я и делаю.

Жеребкинс скрестил передние ноги, что было нелегко для кентавра в кресле.

— Говори. Я весь во внимании.

— Скажу, — произнес Артемис, — но я был бы признателен, если вы сдержите обычное выражение ужаса и недоверия пока я не закончу.

Ваши вскрики изумления каждый раз, когда я представляю идею, очень утомительны и усложняют мне подсчет слов.

— О боги! — воскликнул Жеребкинс, — Невероятно!

Винийа Рейн бросила кентавру предупреждающий взгляд.