Рождественские истории Залесья. Ведьмина месть - Виктор Маликов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тут-то все и случилось…
Из окрест, по наезженной дороге навстречу Тихону мирно тянула за собой нагруженные дровни старая гнедая лошадь. Держась за поводья, и плотно кутаясь в овчинный тулуп, со сказочно седой от налипшего инея бородой и такими же седыми бровями, брел сбоку саней и сам их хозяин.
Вдруг… откуда ни возьмись, выскочил на дорогу большой черный кот, и дико ощетинившись, бросился наперерез лошади.
Такой неожиданностью лошадь испугалась, взбрыкнула и понесла.
Все бы ни чего, да только опрокинув хозяина и рассыпая из саней сушняк, неслась она сломя голову прямо в гурьбу лепивших снежную бабу деревенских ребятишек.
Тихон, не раздумывая, бросился ей на встречу.
Неудачно споткнувшись о невесть откуда взявшееся в снегу полено перекувыркнулся через голову и, не останавливаясь проворно вскочил на ноги как раз перед самой мордой поравнявшейся с ним лошади.
Со всей, что было мочи, рванул Тихон её под уздцы, и та, выбивая копытами снопы снега, тут же остановилась.
Одновременно с этим в груди у Тихона что-то хрустнуло, да так, что хоть волком вой. Охватила все тело невесть откуда взявшаяся нестерпимая боль, в голове закружилось, в глазах потемнело. С тем чтобы не пугать более и без того всполошившийся из-за неожиданного происшествия деревенский люд, Тихон тут же передал лошадь подоспевшему хозяину и быстренько удалился из виду, за соседнюю избу, как раз выходившую задней своей стеной к опушке леса.
Невыносимо ломило кости.
«Что ж это за напасть-то такая?!», корчась от боли, недоумевал Тихон.
Но боль только усиливалась, и какая-то неведомая сила тянула его к лесу.
Влекомый этой неодолимой силой бросился он в его направлении, скидывая с себя на ходу всю стеснявшую тело одежду. И уже у самой опушки леса, если бы обратил на это своё внимание какой-нибудь деревенский зевака, человеческие следы его оборвались, удивительным образом превратившись в следы огромного волка одиночки.
Наблюдавшая с высокой сосны за всем происходящим старуха ведьма, удовлетворенно терла озябшие на морозе ладони то и дело, согревая их своим дыханием.
– Будет тебе впредь наука вовчара!
Только вот о самом главном забыла старая колдунья, а именно о том: что человек хороший, добрый, честный, отзывчивый по природе своей, даже в волчьем обличии таковым навсегда останется.
Вот и Тихон не растерялся. Далеко в лес не побежал. Оборотничество оно оборотничеством, а душа-то и разум прежними остались.
Привыкая к новому обличию, устроился Тихон на мягком лапнике под большой развесистой елью. Слух его обострился так, что слышно как мыши под землей суетятся, а нос… за версту чует, как добрая хозяйка в избе жирного гуся запекает.
В волчьей шкуре Тихону вполне тепло и уютно показалось, вот только большой серый хвостище несколько раздражал своей вихлявой живостью.
Вдруг обострившимся чутьем своим почуял Тихон, что на том самом месте, где он лежит, что-то в земле схоронено. Встал на лапы, и принялся рыть замерзшую землю. Схрон тот не глубоким оказался и в скором времени вытащил он из него зубами на свет божий дерюжный мешок. Сунул в него морду, а там… три небольших берестяных туеса лежат, таких, в каких по обыкновению своему бывалые охотники провизию хранят и мелочь всякую. Да только вот совсем не провизия в тех туесах оказалась. Два из них, под завязку полны пороховниц с порохом, а вот третий… доверху набит золотыми червонцами!
«Вот так находка! Да тут не меньше сотни золотых будет! – подумал Тихон. – Только какой от них прок сейчас?» – и в сердцах отшвырнув в сторону мешок, снова улегся на лапник, погружаясь в раздумья.
Семи пядей во лбу Тихону не понадобилось, чтобы уразуметь, чьих рук колдовство это подлое над ним сотворилось. А вот как дальше быть и что делать? Этого он не ведал, покуда… не заметил бегущего через лес черного кота, того самого, что намедни так неожиданно лошадь напугал.
Принюхался Тихон, а кот-то тот и не кот вовсе! Смердит от него по-черному нежитью.
Тихон зло оскалился, зарычал. Выйдя из своего укрытия, встал против ветра и, следуя волчьим инстинктам, стремительно бросился наперерез коту, ловко скрываясь за лесными деревьями и кустарником.
Ни чего не подозревающий кот, пробежав еще полверсты внезапно, остановился, неожиданно заприметив на торчащем из снега осиновом пне ярко-оранжевый зимний опёнок.
Оборотившись самим собой, фыркая и отряхиваясь от снега, чёрт уже было протянул мохнатую лапу сорвать лакомый грибочек, как вдруг из-за пня, будто из-под земли, выросла перед ним во весь рост, огромная фигура серого волка.
Разъяренный зверь, обнажая острые клыки, одним прыжком преодолел пень и со страшным рыком набросился на застигнутого врасплох чёрта.
Долго потом еще ломали головы местные охотники, тщетно пытаясь определить, от какого зверя такого иссиня-черная шерсть по всему лесу клочьями разбросана.
Желая всем своим существом вырваться из цепких лап волка, постарался, было, чёрт взобраться на ближайшую осину, но Тихон так хватил его зубами за заднюю лапу, что аж кости хрустнули. Повалил чёрта на спину и, вдавливая своим могучими телом глубоко в снег, вознамерился, уже было вцепиться зубами ему в глотку, когда тот, чуя неминуемую погибель, жалобно взмолился.
– Не губи солдат! Пощади! Все что хочешь, для тебя сделаю! Не я это! Не я! Ведьма проклятая все придумала! – визжал перепуганный чёрт.
При этих словах Тихон остановился, не послабляя, тем не менее, давления на поверженную жертву, потому как именно в это самое время созрел у него в голове хитро мудрый план: «Что мне толку от разорванного чёрта? Проклятия этим не снимешь, а вот ежели ведьму через него наказать?.. Для такого дела он мне в самый раз живехоньким пригодится».
– Всё чего захочу? – переспросил Тихон.
– Всё чего пожелаешь! – ответил чёрт, рассуждая про себя так: «Наобещаю дурню с три короба и сбегу к ведьме, она-то уж быстренько найдет способ охотников на него вывести!».
– Как обратно оборотиться знаешь? – продолжал Тихон.
– Не знаю, – соврал чёрт.
– Откупиться можно?
– Точно! Совсем запамятовал! Можно солдатик! Откупиться это всегда можно! Чем расплатиться желаешь?
– Золото сойдет?
– Сойдет! Сойдет, конечно! Только сам понимаешь, тремя монетами не откупишься.
– А тремя сотнями?!
Чёрт от жадности слюной подавился: «Вот удача, так удача! И с солдатом разделаюсь и золотишком разживусь! То-то братья черти обзавидуются!», – Тремя сотнями?! Да за три сотни я с любой ведьмой на раз, о чем хочешь, уговорюсь! Отпусти, а?
– С любой не надо. Та, что околдовала, пусть и
