Арбузный король - Дэниел Уоллес

Но уж если кто со стороны решит здесь поселиться, это, скажу я вам, великое событие! Представьте, что вы проживали жизнь в кромешной тьме, а потом вдруг появился кто-то — как яркий свет в небе, как хвост кометы, и этот свет все ближе и ближе, и ты понимаешь, что он приближается именно к тебе, — ну и дела, да он сейчас опустится прямо на твой двор! Это чувствует каждый из нас, мы все натурально трясемся от возбуждения. Никто из местных не скажет вам, что его не коснулось такое событие. Никто из местных.

Так что будь уверен: я помню твою мать. Я помню, как она приехала в наш город, — рыжие волосы откинуты назад, ветер дует в открытое окно кабины. Она припарковалась в нескольких шагах отсюда, вылезла из машины и огляделась вокруг. Я помню ее приезд и помню то, что случилось потом.

Я даже помню тебя.

МИССИС ПАРСОНС, ХОЗЯЙКА МЕБЛИРОВАННЫХ КОМНАТ

Еще одна сморщенная старческая физиономия и характерный старческий дух в ее доме. Услышав мои имя и фамилию, она изумленно уставилась на меня широко открытыми глазами, и на миг возникло ощущение, будто она знает, кто я такой, лучше меня самого. В дальнейшем, однако, она было очень мила и приветлива. Когда она говорила, в уголках ее рта появлялись маленькие белые пузырьки слюны. По словам старика, она сдавала проезжим комнаты на втором этаже своего белого кирпичного дома, а мне нужно было где-то остановиться.

Я думала о твоей матери, Люси Райдер, не далее как на прошлой неделе. Ну не то чтобы думала по-настоящему. Просто ее имя вдруг всплыло в моей памяти, хотя прошло уже столько лет. У меня есть черная служанка, которую зовут Люси, и возможно, когда я окликнула ее по имени, в мозгу отдалось: Люси Райдер. Я не сразу вспомнила, что с ней такое случилось, и только потом до меня дошло: ах да, она ведь умерла. Она мертва, но я не удивлюсь, если узнаю, что с ней по-прежнему что-нибудь случается — там, в ином мире. Думаю, твоя мать и там пользуется большим успехом. С ней всегда что-нибудь случалось. Есть такая редкая порода людей-магнитов, которые так сильно к себе притягивают — или отталкивают, в зависимости от ситуации, — что с ними, а также в том месте, где они появляются, происходит гораздо больше событий, чем это бывает с обычными людьми. Это магические люди. Они обладают особой энергией.

Вот такой мне видится твоя мать.

Мой муж — он умер семь лет назад — был человеком совершенно другого сорта. Он был нейтральным: не притягивал и не отталкивал. Так и прошел сквозь жизнь невидимкой. Впрочем, мы с ним прекрасно ладили. Он продавал мелкими партиями канцелярские товары и должен был много ездить по разным местам. Однако с ним никогда ничего не случалось. То есть ничего из ряда вон выходящего, ни разу. В последние годы, когда его бизнес наладился, он открыл счета в солидных банках и уже никуда не ездил, договариваясь о поставках по телефону. Иногда я видела, как он сидит за кухонным столом, составляя списки заказов и прихлебывая чай, но притом в костюме и галстуке, словно собрался куда в офис. У нас две дочери, обе вышли замуж и уехали отсюда, и обе унаследовали отцовский дар невидимости. С ними тоже никогда ничего не случается. Они находятся как бы на обочине жизни или, скажем, на опушке — ни в лесу ни в поле; они даже и не живут по-настоящему, а просто остаются живыми, не удивляясь этому состоянию и не пытаясь его изменить. Возможно, это лучше всего — быть невидимым, когда ничто тебя не касается и ты никому не мешаешь. Много ли хорошего в том, чтобы быть всегда на виду, блистать, привлекая окружающих, как горящая свеча привлекает мотыльков? Именно такой была твоя мать.

Я скучаю по мужу. В этом мире остался участок пустого пространства, которое он некогда заполнял. Я утверждаю это в самом буквальном смысле. Когда я прохожу через такие холодные пустоты, холодящие даже в самый жаркий день, я понимаю, что это те самые места, которые занимал бы в тот момент мой муж, будь он еще жив. Его, кстати, звали Томасом, как и тебя. Я называла его Томом. Старый Том. Хорошее имя.

И вот сейчас я должна спросить себя — и ты должен себя спросить, — почему я подумала о Люси Райдер на прошлой неделе? Совпадение? Повод для смеха, и только? Тот факт, что я не вспоминала о ней вот уже несколько лет, а потом вдруг вспомнила и вскоре появляешься ты, — простое совпадение? Можно смеяться над этим неделю напролет. А может быть, твое намерение приехать сюда каким-то образом повлияло на ход моих мыслей? Может, оно совпало с моими мыслями? Я вообще имею привычку каждый день подолгу копаться в памяти, перебирая ее как пачку старых фотографий, и вот как раз на прошлой неделе я наткнулась на образ твоей матери.

Между прочим, она была очень фотогеничной.

Не буду утверждать, что я хорошо ее знала. Мы общались несколько раз, но не сблизились — хотя уж кого-кого, а ее никак нельзя было назвать необщительной. Это была очень активная, энергичная девушка, которая принимала самое деятельное участие во многих сферах жизни — и смерти — нашего города. Это по ее милости у нас больше не проводятся Арбузные фестивали. А какой это был праздник! — не хуже Рождества, но Рождества не для всех, а только для нас, эшлендцев. Представь себе, каково людям лишиться рождественских праздников, и ты нас поймешь. И все из-за нее! С другой стороны, это было ужасно — то, что с ней случилось. Ужасно. Я вспоминаю о тех днях с грустью и сожалением. Мне следовало что-то сделать, как-то повлиять на события. Но в те времена я старалась не иметь дел с подобными женщинами. Я чувствовала себя вполне комфортно в обществе моих «невидимых» мужа и детей. Но если бы она появилась в Эшленде сейчас, я бы первой постучала в ее дверь. Я стала бы ее лучшим другом. С той поры я изменила взгляд на многие вещи. Этому учит одиночество.

ТЕРРИ СМИТ, РИЕЛТОР

Мой дед тоже занимался торговлей недвижимостью, так что, когда я увидел эту вывеску, меня так и потянуло войти. Терри Смит занимала небольшой офис на углу Четвертой и Главной улиц. Ее рабочий стол был уставлен фотографиями в золоченых рамках с изображениями членов ее семьи, и я невольно позавидовал хозяйке кабинета — как бы я хотел иметь снимки моих собственных родственников. Одеяние и манеры Терри Смит были скорее под стать местечковой королеве красоты, нежели деловой женщине за пятьдесят с изрядным хвостиком. Ее пронзительно-оранжевый брючный костюм в обтяжку привел меня в некоторое замешательство; волосы ее были коротко подстрижены по молодежной моде и выкрашены в красно-коричневый цвет. Болтливость ее доходила до самозабвения. Думаю, если бы я потихоньку удалился посреди ее монолога, она еще долго и с тем же апломбом разглагольствовала бы перед опустевшим креслом.

У меня феноменальная память. Никакого хвастовства, это чистой воды факт. Еще девочкой я заучила наизусть почти всю Книгу рекордов Гиннесса. Кто самый высокий человек в мире? Роберт Уодлоу, восемь футов одиннадцать дюймов. А самый низкий? Гуль Мухаммед, двадцать два дюйма, то есть меньше двух футов. Он родом из Индии. Убедились? А каково максимальное число семечек, обнаруженных в одном арбузе? Тысяча сто двадцать два. Я могу продолжать и продолжать. Муж называет меня «дефективной эрудиткой», но я на него не обижаюсь. Мужчины любят высмеивать одаренных женщин, скажете нет? Это их способ самоутверждения.

Само собой, у меня найдется что рассказать о Люсиль Райдер. Я обращалась к ней именно так: Люсиль. Очень милое имя. Помнится, было это в тысяча девятьсот… девятьсот восемьдесят втором. Весной. Она сидела в том самом кресле, где сейчас сидите вы (эта мебель сработана на века), и мы болтали о том о сем. Ее юбка была коротковата по меркам Эшленда, а может, это ее ноги были длинноваты, и я подумала: «Дорогуша, прикрылась бы ты чуть побольше, пусть у них будет что домысливать». Вслух я этого не сказала. Не судите, да не судимы будете; тем более что и меня не обошли стороной скудоумное злословие и мелочные придирки, на которых специализируется местная публика. В школе я была капитаном болельщиков и однажды, когда наша группа поддержки выступала в перерыве между таймами, свалилась с самого верха акробатической пирамиды. Физически я не пострадала — Тодд Икинз перехватил меня на лету и смягчил падение, но по сей день, когда я прохожу по улице, кто-нибудь обязательно скажет: «Вон ковыляет наша падучая». А если и не скажет, то обязательно так подумает. Что может быть приятнее для людей, чем зрелище павшего ближнего? В тот день, когда рассыпалась пирамида, люди собрались вокруг меня с выражениями сочувствия, но я видела во всех глазах одну и ту же мысль: «Теперь тебе будет непросто смотреть на других свысока, мисс Капитанша». Думаю, точно такие же взгляды в последнее время сопровождали и вашу маму. И это после всего, что она для них сделала! Тут мы с ней были схожи. Выше заберешься — больнее будет падать. И она в конце концов упала. Но я не об этом хотела вам рассказать.