Змей Двуликий (СИ) - Нетт Евгений

Наивный.

Проведя ладонью по обложкам выложенных на столе книг и смахнув с них пыль, перерождённый сместился к основному рабочему столу Колдии — самому высокому, за которым положено было стоять, а не сидеть. Девушка ещё в той, первой жизни Элина заботилась о своей фигуре и здоровье, не позволяя необходимым всякому анимусу изысканиям вредить её телу. И плевать, что сидячая работа не особо-то и влияла на действительно сильного человека, повелевающего анимой. Можно сказать, что стол был её маленьким бзиком, одним из многих, составляющих собой личность девушки, которую Элин Нойр знал, наверное, даже лучше, чем её же родители.

— Как же так, Колдия?.. — Издав тяжёлый вздох, парень в мановение ока подавил в себе эмоции, принявшись за работу. Ему предстояло вдоль и поперёк изучить здесь всё, чтобы не упустить ни крупицы информации, оставленной ещё одним достаточно могущественным подлинником. Да, Колдия была не из тех, кто хранит на бумаге подробности своих планов и изысканий, но что-то определённо могло остаться, а Элин был не в том положении, чтобы отказываться от крупиц бесценного знания, оставляя его агентам симбионтов. Культисты были истреблены в Китеже и заметно прорежены в Агартхе, где перерождённый ненадолго объявился полугодом ранее, но тёмного великого города зачистки пока не касались.

Появление же в Авалоне “тени Марагоса” имело все шансы подтолкнуть слуг врага рода человеческого к поиску информации. И пусть напрямую связать исчезновение Колдии из клана Мордакс с появлением Элина было невозможно, всё ещё оставалась вероятность того, что информация каким-то образом попадёт в руки к врагу. И последствия этого, в зависимости от содержимого “крупиц”, могут оказаться ужасающими.

Потому прямо сейчас анимус тщательнейшим образом изучал все книги, рукописные свитки и вполне рядовые тексты, отдавая всё проверенное хищным языкам изумрудного пламени, появляющегося точно там, где требовалось. И до определённого момента поиски проходили безрезультатно, пока Элин не наткнулся взглядом на задвинутую в самый тёмный угол книжку, обложку которой не узнать было невозможно. Чёрная рельефная кожа, скреплённый толстыми железными скобами корешок… разве что страницы были почти белоснежными, и ощущался “гримуар” неотличимо от любой другой рукописной книги, над которой годами заседали алкающие знаний анимусы.

Удостоверившись в отсутствии у копии гримуара серьёзных защит, Элин избавился от оставшихся и погрузился в чтение, выцепляя глазами каждое слово. И первым, что он заметил, стали отличия в почерке — знакомая ему Колдия писала иначе, не так резко и стремительно, не так хищно. Но общая основа легко угадывалась, так что в подлинности авторства девушки не осталось сомнений.

Но чем глубже Элин вчитывался в этот дневник своей почти позабытой любви, тем мрачнее становилось его лицо. В какой-то момент он даже задумался о том, что, возможно, он поторопился с уничтожением её души… но дальнейшее содержимое “гримуара” избавило его от этих сомнений.

Очнувшаяся в этой реальности, одинокая, сломленная и преисполненная желания отомстить, Колдия понимала, что плен у симбионтов привёл к деградации её разума. Ей с куда большим трудом давались привычные, но сложные техники, а в плане характера она стала многократно агрессивнее себя прежней, тоже не страдающей особым хладнокровием. И девушка решила побороть проблему кардинально: воспользоваться своей интерпретацией силы гримуара и вмешаться в душу. Перерождённый уже на этом моменте не мог понять, на что Колдия надеялась, ведь вмешательства в столь тонкие материи силами смертного без помощи кого-то сведущего — верный путь к гибели, и это в самом лучшем случае.

Но Колдию это не остановило, и она провела операцию на самой себе, по итогу посчитав себя абсолютно здоровой и вернувшейся в норму. С тем лишь дополнением, что стрелка склонилась в прямо противоположную сторону, и утонувший в безумии разум оказался просто не в силах продиагностировать сам себя.

— Если бы я оказался в таком же состоянии, ты сделала бы со мной то же самое, Колдия. Надеюсь… — Прочитав последние строки, надёжно отпечатавшиеся в идеальной памяти, Элин позволил изумрудному пламени сорваться со своих пальцев и медленно, безо всякой спешки пожрать миниатюрную, карикатурную версию гримуара. Ещё несколько минут позволивший себе проявить сентиментальность анимус простоял вот так, касаясь пальцами пепла, после чего обратил остатки дневника в ничто и вернулся к проверке остальных книг в комнате. Его телу уже давно не требовался сон, а это значит, что работа должна прерваться лишь по причине выполнения всех поставленных задач.

А избавление культистов и симбионтов от всех могущих указать на истинную подоплёку происходящего зацепок Элин считал задачей первоочерёдной.

Глава 2

Помимо выжженных дотла покоев Колдии Элин зачистил ещё с десяток помещений, в части оставив особые следы, как бы выделяющие их среди прочих. Этот простой в общем-то трюк в том или ином виде почти гарантированно пускал ищеек по ложному следу, и причина для провала была лишь одна — ошибка исполнителя.

А ошибаться сейчас было попросту негде, ведь все риски сводились к нулю благодаря одной лишь голой силе. Элин не оставлял после себя следов и не мог попасться кому-то на глаза. Все его взаимодействия с окружением в комнатах происходило исключительно посредством магии, — кроме разве что книг Колдии, — которая в точности контролировалась разумом. Эманации же анимы он за время заигрывания с симбионтами научился контролировать столь искусно, что уже и сам порой терялся, рефлекторно “прибирая” за собой, замечая неладное и осознавая сделанное лишь спустя доли секунды. Вроде бы и очевидная проблема, но с другой стороны — нельзя перестроиться моментально. А вершины в маскировке Элин, как ему самому казалось, достиг лишь пару месяцев тому назад.

Впрочем, это была уже шестая названная вершина с того самого момента, как он покинул Китеж.

Есть, о чём поразмыслить…

Прошествовав мимо активно обсуждающих происходящее за стенами женщин и девушек клана Мордакс, сокрытый под маскирующим покровом Элин спокойно ступил во двор архива — места, которое охранялось не хуже башни главной ветви. Здесь даже сейчас дежурили часовые, среди которых не было ни одного анимуса ниже пика серебра. Тем не менее, проблем они доставили не больше, чем девушки-болтушки, и в итоге Элин всё равно проник в архивы, преодолев все внешние линии защит, отделяющих потенциальных вторженцев от трёх этажей с наименее важными сведениями, учебниками, жизнеописаниями, наставлениями и техниками. Здесь перерождённого интересовали лишь архивариусы, каждый из которых подвергся быстрому и мягкому, но незаметному ментальному допросу, следы от которого должны будут бесследно исчезнуть менее, чем через пару недель. За это время ни симбионты, ни культисты по указке своих хозяев провести проверку едва ли успеют.

Особенно если число последователей врагов рода человеческого резко сократится на две трети…

— Но это — потом. — Произнёс перерождённый, с улыбкой глядя в глаза знакомого ему старца с весьма забавной манерой следить за бородой. Та была заплетена в две жиденькие косички, кончики которых уходили куда-то за уши, к затылку, где крепились к поддерживающему причёску в форме кольцу. — Симбионты. Ментальные техники. Менталы. Колдия. Клан Мордакс. Странности. Изобретения…

Ещё с минуту парень вслух перечислял интересующие его триггеры, выталкивающие на поверхность чужой памяти ассоциирующиеся со словами воспоминания. Элин делал это, чтобы смягчить последствия для очень немолодого человека, запомнившегося анимусу ещё в юности, проведённой в стенах Авалона. Добродушный старик не разделял знатных и ничтожных, влиятельных и незначительных, господ и рабов. Для него главным определяющим фактором был человеческий ум, а уж в этом Элин Нойр уступал лишь немногим. Были у него, конечно, свои заскоки, но в Авалоне таковые имелись, пожалуй, у всех и каждого. Самыми адекватными являлись простые горожане, для которых родной город был оплотом безопасности, стабильности и процветания, но анимусы с “низами” без острой на то необходимости не пересекались, так что окружающих их социум был воистину безумен.