Курская битва. Огненная дуга - Александр Михайлович Золототрубов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Танки Т-70 просто нельзя стало допускать к танковому бою, так как они более чем легко уничтожаются огнём немецких танков.
Приходится с горечью констатировать, что наша танковая техника, если не считать введение на вооружение самоходных установок С-122 и СУ-152, за годы войны не дала ничего нового, а имевшие место недочёты на танках первого выпуска, как то: несовершенство трансмиссионной группы (главный фрикцион, коробка перемены передач и бортовые фрикционы), крайне медленный и неравномерный поворот башни, исключительно плохая видимость и теснота размещения экипажа — не полностью устранены и на сегодня. Если наша авиация за годы Отечественной войны по своим тактико-техническим данным неуклонно идёт вперёд, давая всё новые и новые более совершенные самолёты, то, к сожалению, этого нельзя сказать про наши танки.
Ныне танки Т-34 и КВ потеряли первое место, которое они по праву имели среди танков воюющих стран в первые дни войны. Ещё в декабре 1941 года мною была захвачена секретная инструкция немецкого командования, которая была написана на основе проведённых немцами полигонных испытаний танков КВ и Т-34. Как результат этих испытаний, в инструкции было написано примерно следующее: немецкие танки вести танкового боя с русскими танками КВ и Т-34 не могут и должны танкового боя избегать. При встрече с русскими танками рекомендовалось прикрываться артиллерией и переносить действия танковых частей на другой участок фронта.
И действительно, если вспомнить наши танковые бои 1941 и 1942 гг., то можно утверждать, что немцы обычно и не вступали с нами в бой без помощи других родов войск, а если и вступали, то при многократном превосходстве в числе своих танков, чего им нетрудно было достичь в 1941 году и в 1942 году.
На базе нашего танка Т-34 — лучшего танка в мире к началу войны — немцы в 1943 году сумели дать ещё более усовершенствованный танк T-V («пантера»), который, по сути дела, является копией нашего танка Т-34, и в особенности по качеству вооружения...»
(Для характеристики и сравнения наших и немецких танков Ротмистров в своём письме приводит таблицу. — А. 3.).
«Я как ярый патриот танковых войск, — пишет далее генерал Ротмистров, — прошу Вас, товарищ Маршал Советского Союза, сломать консерватизм и зазнайство наших танковых конструкторов и производственников и со всей остротой поставить вопрос о массовом выпуске уже к зиме 1943 года новых танков, превосходящих по своим боевым качествам и конструктивному оформлению ныне существующие типы немецких танков. Кроме того, прошу резко улучшить оснащение танковых частей эвакуационными средствами.
Противник все свои подбитые танки, как правило, эвакуирует, а наши танкисты этой возможности зачастую бывают лишены, в результате чего мы много теряем на этом в сроках восстановления танков. Одновременно в тех случаях, когда поле танковых боёв на некоторый период остаётся за противником, наши ремонтники взамен своих подбитых танков находят бесформенные груды металла, так как в этом году противник, оставляя поле боя, все наши подбитые танки взрывает.
Командующий войсками 5-й гвардейской танковой армии гвардии генерал-лейтенант танковых войск Ротмистров. 20 августа 1943 г., действующая армия».
— Что скажете вы? — Сталин свернул рапорт Ротмистрова и пристально посмотрел на маршала Жукова.
То, о чём он прочёл в рапорте, вызвало в его душе двоякое чувство. С одной стороны, он был весьма доволен тем, как сражаются наши танкисты, с другой — его разочаровало то, что наши танки показали себя хуже немецких. Как это могло случиться и кто тут повинен в первую очередь?! У него даже появилась мысль сейчас же, немедленно поручить Лаврентию Берии разобраться во всем и принять должные меры.
Но тут Верховный увидел, что Жуков отчего-то хитровато улыбнулся, и уже готов был его одёрнуть, как не раз бывало в пылу гнева или спора, но вдруг лицо маршала стало каким-то суровым, от него повеяло холодом. Он передёрнул плечами, но его губы всё ещё были плотно сжаты. Наконец он разжал их и обронил:
— Я благодарен Павлу Алексеевичу Ротмистрову, что он, не боясь упрёков с вашей стороны, товарищ Сталин, честно высказал то, что его волнует.
«Я так и знал, что он бросит камешек в мой огород», — про себя усмехнулся Верховный, но произнёс совсем другое:
— Кто виноват в том, что наши танки оказались вооружёнными хуже немецких? — На его лице появилась улыбка, но тут же исчезла.
— В рапорте указаны виновники, товарищ Сталин, — твёрдо ответил Жуков. — Но мы с вами тоже виноваты, ибо проглядели.
— Что же теперь делать? — сорвалось с губ Верховного.
Этот вопрос не вывел маршала из себя, он сразу, не раздумывая, заявил:
— Надо сделать то, о чём просит Павел Алексеевич: «сломать консерватизм и зазнайство наших танковых конструкторов и производственников» и к зиме 1943 года или, возможно, раньше начать выпуск танков, устранив недостатки в их конструкции. Наш танк Т-34, товарищ Сталин, прекрасная машина, — продолжал он, — калибр пушки 76 миллиметров, но беда в том, что ствол этой пушки в полтора раза короче ствола пушки «пантеры». Поэтому снаряд на немецкой «пантере» обладает большей начальной скоростью, что позволяет вести огонь по нашим танкам с большей дистанции. — Жуков вытер платком вспотевший лоб. — Я беседовал на фронте с бывалыми танкистами, и они всё это подтверждают на личном опыте в прошедших боях под Курском. Ясно одно: этот вопрос нужно решать без промедления, и решать его вам как Верховному главнокомандующему.
Сталин озабоченно прошёлся вдоль стола, хмуро сдвинув брови. Кажется, он принял решение, потому что Жуков краем глаза заметил, как в глазах Верховного появился блеск, а лицо вмиг посветлело, словно на него упал солнечный луч.
— Давайте сделаем так, — заговорил он, устремив взгляд на Жукова. — Рапорт товарища Ротмистрова оставьте мне, а я проведу совещание с теми, кто создаёт танки. Сейчас у нас есть все возможности делать их такими, чтобы они по всем параметрам
