Вещи, которые мы не смогли преодолеть (ЛП) - Скор Люси

«Остановись», — приказал он угрюмо.

«Руки. Прочь». — Я неловко взмахнула рукой, но его хватка только усилилась.

«Тогда перестань уходить от меня».

Я приостановила свое уклончивое размахивание руками. «Я перестану уходить, если ты перестанешь быть мудаком».

Его ноздри раздувались, когда он смотрел в небо, и мне показалось, что я слышу, как он считает.

«Ты серьезно считаешь до десяти?». Это со мной поступили несправедливо. У меня была причина молить небеса о терпении.

Он досчитал до десяти и все еще выглядел раздраженным. «Если я перестану быть мудаком, ты останешься и поговоришь со мной минутку?».

Я сделала еще один глоток кофе и задумалась об этом. «Может быть».

«Я отпускаю тебя», — предупредил он.

«Отлично», — подсказала я.

Мы оба посмотрели вниз на его руку, лежащую на моей. Он медленно ослабил хватку и отпустил меня, но не раньше, чем его кончики пальцев прошлись по чувствительной коже внутри моей руки.

По коже побежали мурашки, и я надеялась, что он этого не заметит. Особенно потому, что в моем теле мурашки по коже и реакции на заострение сосков были тесно связаны.

«Тебе холодно?» Его взгляд определенно был направлен не на мою руку или плечи, а на грудь.

Черт возьми. «Да», — солгала я.

«Сейчас восемьдесят четыре градуса, а ты пьешь горячий кофе».

«Если ты закончил объяснять внутреннюю температуру, я бы хотела пойти поискать свою машину», — сказала я, скрещивая свободную руку на своих предательских сиськах. «Возможно, вы могли бы указать мне направление к ближайшей штрафстоянке или полицейскому участку?».

Он долго смотрел на меня, затем покачал головой. «Тогда пошли».

«Извини?»

«Я подвезу тебя».

«Ха!» Я подавила смешок. Он был в бреду, если думал, что я добровольно сяду с ним в машину.

Я все еще качала головой, когда он заговорил снова. «Пойдем, Дейзи. У меня нет в запасе всего дня».

2

Герой поневоле

Нокс

Женщина уставилась на меня так, словно я только что предложил ей поцеловать гремучую змею по-французски.

Мой день еще даже не должен был начаться, а он уже полетел ко всем чертям. Я винил ее. И ее придурковатую сестру Тину.

Я также возложил вину на Агату, поскольку именно она написала мне, что Тина только что привела свою “проблемную задницу” в кафе.

И вот теперь я был здесь, на рассвете, изображая из себя городского вышибалу, как идиот, и дрался с женщиной, которую никогда не встречал.

Наоми моргнула, глядя на меня, как будто вышла из тумана. «Ты издеваешься надо мной, да?».

Агате нужно было проверить свои гребаные глаза, если она перепутала разъяренную брюнетку с её белокурой, загорелой, татуированной занозой в заднице сестрой.

Различия между ними были чертовски очевидны, даже без моих контактов. Лицо Тины было цвета и фактуры старого кожаного дивана. У нее был жесткий рот, окруженный глубокими морщинами от курения двух пачек в день и чувства, что мир ей чем-то обязан.

Наоми, с другой стороны, была скроена из другой ткани. Более классный вариант. Она была высокой, как и ее сестра. Но вместо хрустящего жареного образа она стала похожа на диснеевскую принцессу с густыми волосами цвета жареных каштанов. Оно и цветы в нем пытались избежать какой-то замысловатой прически. Ее лицо стало мягче, кожа бледнее. Полные розовые губы. Глаза, которые заставили меня подумать о лесных подстилках и открытых полях.

Если Тина была одета как байкерша, прошедшая через измельчитель дров, то Наоми надела спортивные шорты высокого класса и майку в тон на подтянутом теле, что сулило больше, чем просто несколько приятных сюрпризов.

Она была похожа на женщину, которая, бросив на меня один взгляд, тут же бросится спасать первого попавшегося члена правления в рубашке для гольфа.

К счастью для нее, я не снимался в драме. Или высокие эксплуатационные расходы. Я не снимал принцесс с глазами лани, которых нужно спасать. Я не тратил время впустую с женщинами, которым требовалось нечто большее, чем хорошее времяпрепровождение и несколько оргазмов.

Но поскольку я уже сунул свой нос в ситуацию, назвал ее дрянью и накричал на нее, самое меньшее, что я мог сделать, это быстро довести ситуацию до конца. Потом я собирался вернуться в постель.

«Нет. Я, блядь, не издеваюсь над тобой», — заявил я.

«Я никуда с тобой не пойду».

«У тебя нет машины», — заметил я.

«Спасибо, капитан Очевидность. Я знаю, что у меня нет машины».

«Позволь мне прояснить ситуацию. Ты чужак в новом городе. Твоя машина исчезает. И ты отказываешься от предложения подвезти, потому что…»

«Потому что ты ворвался в кафе и накричал на меня! Потом ты погнался за мной и все еще кричишь. Я сажусь с тобой в машину, и у меня больше шансов быть разрубленным на куски и разбросанным по пустыне, чем добраться до места назначения».

«Здесь нет пустынь. Хотя есть и горы».

Выражение ее лица говорило о том, что она не нашла меня полезным или забавным.

Я выдохнул сквозь зубы. «Смотри. Я устал. Я получил предупреждение о том, что Тина снова устраивает беспорядки в кафе, и я подумал, что наткнулся именно на это».

Она сделала большой глоток кофе, оглядывая улицу по сторонам, как будто раздумывала о побеге.

«Даже не думай об этом», — сказал я ей. «Ты бы пролила свой кофе».

Когда эти красивые карие глаза широко раскрылись, я понял, что попал в точку.

«Отлично. Но только потому, что это лучший латте, который я пробовала за всю свою жизнь. И это твое представление об извинениях? Потому что точно так же, как ты спрашиваешь людей, не случилось ли что-то не так, это отстой».

«Это было объяснение. Прими это или оставь». Я не тратил время впустую, занимаясь вещами, которые не имели значения. Например, вести светскую беседу или извиняться.

По улице с ревом пронесся мотоцикл, из динамиков которого доносился рев Роба Зомби, несмотря на то, что еще не было семи утра. Парень посмотрел на нас и завел двигатель. Рейту перевалило за семьдесят, но он все еще умудрялся отрастить астрономическое количество хвостов со всей этой своей затеей с татуировками чернобурки.

Заинтригованная, Наоми наблюдала за ним с открытым ртом.

Сегодня был не тот день, когда маленькая мисс с маргаритками в волосах отправилась бы на прогулку по дикой стороне.

Я кивнул Рейту, чтобы он отваливал, выхватил драгоценный кофе Наоми из ее рук и направился вниз по тротуару.

«Эй!».

Она бросилась в погоню, как я и предполагал. Я мог бы взять ее за руку, но мне не очень понравилась реакция, которую я испытал, когда прикоснулся к ней. Это казалось сложным. «Надо было остаться в гребаной постели», — пробормотал я.

«Что с тобой не так?»” — потребовала Наоми, трусцой догоняя его. Она потянулась за своей чашкой, но я держал ее вне пределов досягаемости и продолжал идти.

«Если ты не хочешь закончить тем, что будешь привязана к мотоциклу Рейта, тогда я предлагаю тебе залезть в мой грузовик».

Растрепанное дитя цветов пробормотало несколько нелестно звучащих вещей о моей личности и анатомии.

«Смотри. Если ты сможешь перестать быть занозой в моей заднице целых пять минут, я отвезу тебя в участок. Ты можешь забрать свою чертову машину, а потом убираться из моей жизни».

«Тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил, что у тебя характер разъяренного дикобраза?».

Я проигнорировал ее и продолжал идти.

«Откуда мне знать, что ты сам не попытаешься связать меня по рукам и ногам?» — потребовала она.

Я остановился и лениво оглядел ее. «Детка, ты не в моем вкусе».

Она так сильно закатила глаза, что было чудом, что они не выскочили и не упали на тротуар. «Извините, я пойду, выплачусь рекой».

Я сошел с тротуара и открыл пассажирскую дверцу своего пикапа. «Залезай».

«Твое рыцарство — отстой», — пожаловалась она.

«Рыцарство?».

«Это значит…»

«Господи. Я знаю, что это значит».

И я знал, что означало то, что она использовала это слово в разговоре. У нее в волосах были гребаные цветы. Эта женщина была романтиком. Еще один выпад против нее в моей книге. От романтичных женщин труднее всего было избавиться. Те, что липкие. Те, кто притворялся, что они могут справиться со всей этой сделкой «без всяких обязательств». Тем временем они замышляли стать «единственными», пытаясь обманом заставить мужчин встречаться с их родителями и тайно разглядывать свадебные платья.