Не жалею, не зову, не плачу… - Сергей Есенин

«О край дождей и непогоды…»

О край дождей и непогоды,Кочующая тишина,Ковригой хлебною под сводомНадломлена твоя луна.

За перепаханною нивойМалиновая лебеда.На ветке облака, как слива,Златится спелая звезда.

Опять дорогой верстовою,Наперекор твоей беде,Бреду и чую яровоеПо голубеющей воде.

Клубит и пляшет дым болотный…Но и в кошме певучей тьмыНеизреченностью животнойНапоены твои холмы.

1917

«Разбуди меня завтра рано…»

Разбуди меня завтра рано,О моя терпеливая мать!Я пойду за дорожным курганомДорогого гостя встречать.

Я сегодня увидел в пущеСлед широких колес на лугу.Треплет ветер под облачной кущейЗолотую его дугу.

На рассвете он завтра промчится,Шапку-месяц пригнув под кустом,И игриво взмахнет кобылицаНад равниною красным хвостом.

Разбуди меня завтра рано,Засвети в нашей горнице свет.Говорят, что я скоро стануЗнаменитый русский поэт.

Воспою я тебя и гостя,Нашу печь, петуха и кров…И на песни мои прольетсяМолоко твоих рыжих коров.

1917

«Нивы сжаты, рощи голы…»

Нивы сжаты, рощи голы,От воды туман и сырость.Колесом за сини горыСолнце тихое скатилось.

Дремлет взрытая дорога.Ей сегодня примечталось,Что совсем-совсем немногоЖдать зимы седой осталось.

Ах, и сам я в чаще звонкойУвидал вчера в тумане:Рыжий месяц жеребенкомЗапрягался в наши сани.

1917

«Я по первому снегу бреду…»

Я по первому снегу бреду,В сердце ландыши вспыхнувших сил.Вечер синею свечкой звездуНад дорогой моей засветил.

Я не знаю, то свет или мрак?В чаще ветер поет иль петух?Может, вместо зимы на поляхЭто лебеди сели на луг.

Хороша ты, о белая гладь!Греет кровь мою легкий мороз!Так и хочется к телу прижатьОбнаженные груди берез.

О, лесная, дремучая муть!О, веселье оснеженных нив!..Так и хочется руки сомкнутьНад древесными бедрами ив.

1917–1918

«Зеленая прическа…»

Л. И. Кашиной

Зеленая прическа,Девическая грудь,О тонкая березка,Что загляделась в пруд?

Что шепчет тебе ветер?О чем звенит песок?Иль хочешь в косы-ветвиТы лунный гребешок?

Открой, открой мне тайнуТвоих древесных дум,Я полюбил печальныйТвой предосенний шум.

И мне в ответ березка:«О любопытный друг,Сегодня ночью звезднойЗдесь слезы лил пастух.

Луна стелила тени,Сияли зеленя.За голые колениОн обнимал меня.

И так, вдохнувши глубко,Сказал под звон ветвей:«Прощай, моя голубка,До новых журавлей».

1918

«Песни, песни, о чем вы кричите?..»

Песни, песни, о чем вы кричите?Иль вам нечего больше дать?Голубого покоя нитиЯ учусь в мои кудри вплетать.

Я хочу быть тихим и строгим.Я молчанью у звезд учусь.Хорошо ивняком при дорогеСторожить задремавшую Русь.

Хорошо в эту лунную осеньБродить по траве одномуИ сбирать на дороге колосьяВ обнищалую душу-суму.

Но равнинная синь не лечит.Песни, песни, иль вас не стряхнуть?..Золотистой метелкой вечерРасчищает мой ровный путь.

И так радостен мне над пущейЗамирающий в ветре крик:«Будь же холоден ты, живущий,Как осеннее золото лип».

1918

«Вот оно, глупое счастье…»

Вот оно, глупое счастьеС белыми окнами в сад!По пруду лебедем краснымПлавает тихий закат.

Здравствуй, златое затишье,С тенью березы в воде!Галочья стая на крышеСлужит вечерню звезде.

Где-то за садом несмело,Там, где калина цветет,Нежная девушка в беломНежную песню поет.

Стелется синею рясойС поля ночной холодок…Глупое, милое счастье,Свежая розовость щек!

1918

«Я покинул родимый дом…»

Я покинул родимый дом,Голубую оставил Русь.В три звезды березняк над прудомТеплит матери старой грусть.

Золотою лягушкой лунаРаспласталась на тихой воде.Словно яблонный цвет, сединаУ отца пролилась в бороде.

Я не скоро, не скоро вернусь!Долго петь и звенеть пурге.Стережет голубую РусьСтарый клен на одной ноге.

И я знаю, есть радость в немТем, кто листьев целует дождь,Оттого что тот старый кленГоловой на меня похож.

1918

«Закружилась листва золотая…»

Закружилась листва золотаяВ розоватой воде на пруду,Словно бабочек легкая стаяС замираньем летит на звезду.

Я сегодня влюблен в этот вечер,Близок сердцу желтеющий дол.Отрок-ветер по самые плечиЗаголил на березке подол.

И в душе и в долине прохлада,Синий сумрак как стадо овец,За калиткою смолкшего садаПрозвенит и замрет бубенец.

Я еще никогда бережливоТак не слушал разумную плоть,Хорошо бы, как ветками ива,Опрокинуться в розовость вод.

Хорошо бы, на стог улыбаясь,Мордой месяца сено жевать…Где ты, где, моя тихая радость, —Все любя, ничего не желать?

1918

«Хорошо под осеннюю свежесть…»

Хорошо под осеннюю свежестьДушу-яблоню ветром стряхатьИ смотреть, как над речкою режетВоду синюю солнца соха.

Хорошо выбивать из телаНакаляющий песни гвоздь.И в одежде празднично белойЖдать, когда постучится гость.

Я учусь, я учусь моим сердцемЦвет черемух в глазах беречь,Только в скупости чувства греются,Когда ребра ломает течь.

Молча ухает звездная звонница,Что ни лист, то свеча заре.Никого не впущу я в горницу,Никому не открою дверь.

1918–1919

«Я последний поэт деревни…»

Мариенгофу

Я последний поэт деревни,Скромен в песнях дощатый мост.За прощальной стою обеднейКадящих листвой берез.

Догорит золотистым пламенемИз телесного воска свеча,И луны часы деревянныеПрохрипят мой двенадцатый час.

На тропу голубого поляСкоро выйдет железный гость.Злак овсяный, зарею пролитый,Соберет его черная горсть.

Не живые, чужие ладони,Этим песням при вас не жить!Только будут колосья-кониО хозяине старом тужить.

Будет ветер сосать их ржанье,Панихидный справляя пляс.Скоро, скоро часы деревянныеПрохрипят мой двенадцатый час!

1920

Хулиган

Дождик мокрыми метлами чиститИвняковый помет по лугам.Плюйся, ветер, охапками листьев, —Я такой же, как ты, хулиган.

Я люблю, когда синие чащи,Как с тяжелой походкой волы,Животами, листвой хрипящими,По коленкам марают стволы.

Вот оно, мое стадо рыжее!Кто ж воспеть его лучше мог?Вижу, вижу, как сумерки лижутСледы человечьих ног.

Русь моя, деревянная Русь!Я один твой певец и глашатай.Звериных стихов моих грустьЯ кормил резедой и мятой.

Взбрезжи, полночь, луны кувшинЗачерпнуть молока берез!Словно хочет кого придушитьРуками крестов погост!

Бродит черная жуть по холмам,Злобу вора струит в наш сад,Только сам я разбойник и хамИ по крови степной конокрад.

Кто видал, как в ночи кипитКипяченых черемух рать?Мне бы в ночь в голубой степиГде-нибудь с кистенем стоять.

Ах, увял головы моей куст,Засосал меня песенный плен.Осужден я на каторге чувствВертеть жернова поэм.

Но не бойся, безумный ветр,Плюй спокойно листвой по лугам.Не сотрет меня кличка «поэт»,Я и в песнях, как ты, хулиган.

1920

«Все живое особой метой…»

Все живое особой метойОтмечается с ранних пор.Если не был бы я поэтом,То, наверно, был мошенник и вор.

Худощавый и низкорослый,Средь мальчишек всегда герой,Часто, часто с разбитым носомПриходил я к себе домой.

И навстречу испуганной мамеЯ цедил сквозь кровавый рот:«Ничего! Я споткнулся о камень,Это к завтраму все заживет».

И теперь вот, когда простылаЭтих дней кипятковая вязь,Беспокойная, дерзкая силаНа поэмы мои пролилась.

Золотая словесная груда,И над каждой строкой без концаОтражается прежняя удальЗабияки и сорванца.

Как тогда, я отважный и гордый,Только новью мой брызжет шаг…Если раньше мне били в морду,То теперь вся в крови душа.

И уже говорю я не маме,А в чужой и хохочущий сброд:«Ничего! Я споткнулся о камень,Это к завтраму все заживет!»

1922