У Кубань-реки - Василий Алфёров

Наташка, конечно, великодушно прощает. Здоровенные оболтусы, в раболепном поклоне, прижав ладони к сердцу, пятятся от них задом. А Мишка, презрительно подфутболив Санькин портфель, взяв одной рукою Наташкин и свой, берёт под руку трепещущую, не отрывающую от него благодарного взгляда, Наташку и ведёт её домой…

Но время шло… Хулиганы не нападали. И Наташку в школу и из школы сопровождал по-прежнему не Мишка, а Санька.

И вот Мишка, на удивление всех мальчишек школы, записался в кружок кройки и шитья. Записался, разумеется, не потому, что ему захотелось овладеть всеми тонкостями портняжного искусства, а потому, что в этом кружке занималась Наташка.

Через три недели Мишка появился в спортивном зале в новеньких плавках и спортивных трусиках собственного пошива. В ожидании начала урока, девчонки уселись на скамейках вдоль стены. Посередине зала была дорожка из спортивных матов для кувырков.

– Ну, как формочка? – спросил Мишка своего соседа по парте и по дому Колю Стороженко. – Сам шил!

– Ништяк! – похвалил Коля и предложил: – Давай, кто дальше докувыркается.

– Давай, – согласился Мишка. Но едва он успел сделать несколько кувырков, как девчонки подняли такой визг, что можно было подумать, будто каждой из них сунули за пазуху по живой мышке.

Не понимания причины смеха, Мишка прекратил кувырки, отбежал к противоположной стене зала и смущённо сел на скамейку лицом к девчонкам. Девчонки захохотали и завизжали с удвоенной силой. Коля быстро подбежал к Мишке и, заслонив его собою от девчонок, быстро прошептал:

– Миш, ты больше не кувыркайся и не садись.

– Почему? – недоумевал Мишка.

– Понимаешь, у тебя всё-всё видно.

После такого конфуза Мишка больше не появлялся на занятиях кружка кройки и шитья. Но вскоре у него появилась новая возможность заниматься с Наташкой общим делом.

Классный руководитель четвёртого класса, учитель географии Бекетов Иван Алексеевич, предложил создать в станице краеведческий музей. Сельский Совет выделил под музей старый дом. Совхоз помог отремонтировать его, и работа закипела. Из старшеклассников был создан совет музея во главе с Санькой Мокроусовым. А вообще-то в создании музея принимали участие почти все школьники и жители станицы. Каждый, кто находил что-нибудь имеющее отношение к старине, тащил всё это в музей. Большую помощь в определении и сортировке экспонатов оказывал самый старый житель Прикубанской дедушка Гуреевич.

Мишке страстно хотелось найти что-нибудь такое, чтобы все ахнули от зависти. Он успел обойти уже полстаницы, собрал несколько старинных монет и цеп-комбайн – две палки различной длины, скрепленные между собой куском сыромятной воловьей кожи. Гуреевич похвалил его за «комбайн» и тут же показал, как им в старину обмолачивали снопы хлеба. Но всё это было не то. Когда Мишка учился ещё в первом классе, мама возила его в краевой музей, где больше всего его удивил скелет огромного Южного слона. Эх, найти бы такие костомахи! И тут Мишка вспомнил, как прошлой зимою, катаясь на коньках по Кубани, он увидел торчащие из обрыва какие-то кости. Но чтобы добраться до них, нужно было или сверху отрывать яму глубиною примерно в пять метров, или же, когда замёрзнет Кубань, со льда приставлять к обрыву лестницу высотою в шесть-семь метров. Теперь, поразмыслив, Мишка решил добираться до костей сверху по верёвочной лестнице. Лестницу он сделал из капроновых шнуров и прочных свидиновых прутьев. В субботу после уроков и весь воскресный день Мишка провисел на этой лестнице над пенящимся внизу потоком Кубани. Ему было очень страшно и неудобно в висячем положении долбить плотно слежавшуюся глину.

В понедельник вечером в музее Санька, Наташка и Гуреевич занимались разбором экспонатов. Они находились в дальней комнате, когда в прихожей хлопнула дверь и раздался глухой удар чего-то твёрдого об пол. Санька вышел в прихожую. Там стоял Мишка, вытирая кепкой пот с лица. Перед ним лежали два мешка, связанные между собою завязками. Примерно до одной четверти своего объёма мешки были наполнены какими-то крупными предметами.

– А-а, старый знакомый, – улыбнулся Санька. – С чем пожаловал на сей раз? Наверное, детали самодельного ткацкого станка где-то раздобыл.

– Сейчас увидишь! – загадочно улыбаясь, Мишка быстро развязал мешки и вытряхнул их содержимое на пол. – Вот, смотри.

Увидев пожелтевшие, густо облепленные комьями глины кости, Санька удивлённо посмотрел на Мишку.

– На какой свалке ты откопал этот махан и зачем притащил его сюда?

– Не на свалке, а в обрыве Кубани.

– Какая разница, где выкопал, – прервал его Санька.

– А такая разница, – повысил голос Мишка. – Ты видел в Ставрополе в музее скелет Южного слона?

– Ах, извините, Михаил Батькович, – с иронией воскликнул Санька, хлопнув пред собою ладонями, – я и не догадался, что это кости Южного слона. Только они что-то слишком мелковаты.

– Нет, – ответил Мишка, не замечая иронии, жил он тогда, когда и слоны здесь жили.

– А черепа там не видел? – уже серьёзно спросил Санька.

– Конечно будет и череп, – уверенно заявил Мишка, – там, знаешь, сколько много костей, только их трудно одному выкапывать.

– Интересно, интересно, – Санька достал из кармана складной пластмассовый метр и стал раскладывать кости по полу, примеряя их друг к дружке. – Кажется, ради этого стоит потрудиться.

– Дедушка, а это что такое, – послышался из соседней комнаты голос Наташки, – как его подписать?

Мишка быстро шмыгнул в ту комнату и остановился у порога, любуясь Наташкой.

– О-о, внучка, это такая старина, что и я её чуть-чуть помню, – сказал Гуреевич, беря из рук Наташки какую-то железную деталь, похожую на наконечник гигантского копья.

– Пиши так: «Наральник – металлический наконечник деревянной сохи». В те времена всякий хозяин, у кого соха была с наральником, считался богачом.

Быстро вошёл Санька и, потрясая перед собою длинной костью, радостно сообщил:

– Вы понимаете, какую находку сделал наш Михаил! Это кость из задней части скелета какого-то, может быть еще неизвестного науке доисторического животного. По моим подсчетам, в задней части оно имело высоту около полутора метра.

– В таких делах я вам не советчик, – улыбнулся Гуреевич, – тут надо обращаться к археологам.

– Завтра же организую старшеклассников, – продолжал Санька, – откопаем остальные кости, восстановим скелет и, по праву первооткрывателей, по месту находки, назовем его Кубанозавром. Представляете: наш маленький еще не открывшийся музей, станет хранителем, может быть, единственного в мире скелета.

Наташка поцеловала Мишку в лоб, затем, прижимая одной рукой его голову к своей груди, а другою взлохмачивая рыжую Мишкину шевелюру, прошептала:

– Какой ты молодец, Мишулька! Истинный первооткрыватель он, – продолжала Наташка, обращаясь к Саньке. – Ему и принадлежит право, как назвать это животное.

Мишка чувствовал себя на седьмом небе от счастья! Он тут же подумал, что если и вправду ему предложат назвать это животное, он обязательно назовет его в честь Наташки Натозавром.

Но недолго продолжалось Мишкино счастье. И разрушил его Гуреевич.

– Так где ты, говоришь, выкопал эти кости? – спросил он Мишку.

– А там, в обрыве Кубани, – сказал Мишка, указывая рукою направление.

– Как же ты туда добрался, – продолжал допытываться Гуреевич. – На лодке или вплавь?

– Нет, я не плавал. Это на нашей стороне.

– Позволь, – удивился Гуреевич, – на нашем правом берегу Кубани до самой станицы Григорополисской не встретишь ни одного обрыва.

– Нет, есть, – настаивал Мишка. – Вот здесь сразу за Бешеной протокой. Только он не длинный, но зато высо-окий!

– Хоперский курган! – вспомнил Гуреевич. – неужели уже до него Кубань добралась? Там, конечно, можно набрать костей целый вагон.

– А почему вы знаете, что там много костей, – спросил Мишка, предчувствуя что-то недоброе.

– Знаю потому, что мы сами их там зарывали. Понимаете, в первые годы коллективизации на лошадей напал Африканский сап. Это такая болезнь, которая не поддается никакому лечению. Единственное средство борьбы с нею заключалось тогда в том, что заболевших лошадей пристреливали и поглубже закапывали. А на Хоперском кургане до этого была вырыта глубокая яма для закладки силоса. Вот в эту яму и решили закопать всех заболевших лошадей. Кое-кто тогда возражал, мол, нельзя зарывать близко к Кубани: подмоет курган и разнесет заразу вниз по течению. И вот выходит, что зря не послушались тогда их совета.

И тут Санька, который всего минуту назад восхищался Мишкиной находкой, как хирург перед операцией, держа перед собою руки, попросил Наташку:

– Сбегай, пожалуйста, в ветлечебницу попроси креалину. Мне надо продезинфицировать руки да и пол тоже. А ты, археолог, – сказал он с ненавистью глядя на Мишку, – собери все свои экспонаты, отнеси в баню, сожги их вместе с мешком в котельной и приходи сюда драить пол.