Ясеневое поле - Игорь Носовский

В кресле подле стола графа восседал настоятель Лионест Готтон, глава Тиринборской церкви, личный исповедник Эстора Эмельгема, а также один из его первых советников. Толстощекий священник с рыжей бородкой на лице, белоснежной кожей и пухлыми пятнистыми руками лишь одним взглядом своих маленьких карих глаз поприветствовал вошедшего барона. Ему было пятьдесят три года, сорок пять из которых Лионест Готтон отдал церкви. Белая роба настоятеля, увешанная всевозможными серебряными символами, бросалась в глаза в этом мрачном месте.

Барон Турин Эмельгем, сделав три широких шага, приблизился к брату и попытался обнять его, однако граф пренебрежительно отвернулся и приказал усаживаться. Он был скуп до эмоций и слишком стар для своих лет. Тем, кто знал графа всю жизнь, всегда казалось, что он стал стариком, будучи еще мальчишкой.

— Вина, — усаживаясь в кресло, проговорил Турин Эмельгем и виночерпий, который все это время тихо прятался в темном углу, поднес графин и наполнил кубок барона до верха. Барон отпил до половины, утер усы тыльной стороной ладони и обратился к графу. — Ваш побочный сын разлагает дисциплину среди порядочной молодежи. Не успел я вернуться в Еловый Бор, а Арвин уже умудрился поколотить Гидена Тандерби и моего пажа — Брюна Эрнитора. Вы ведь знаете, что внук барона Тандерби находится здесь под вашим личным покровительством…

— Знаю, брат, — устало произнес Эстор Эмельгем и вздохнул, поглядывая на настоятеля Готтона. — Но если мой сын смог с одной палкой побить двух вооруженных дворян, кто из них будет лучшим защитником наших земель?

Священник медленно засмеялся, издавая урчащие звуки, подобно квакающей жабе.

— Он — бастард, — метнув на настоятеля грозный взгляд, проговорил Бык. — Если чернь смеет поднять руку на дворянина, эту руку следует отсечь.

— В этом бастарде течет моя кровь, — глядя на брата исподлобья, ответил граф. — И он находится под моей протекцией, ничуть не уступая в этом Гидену Тандерби или любому другому дворянском отпрыску. Если закон не позволяет давать титул побочным отпрыскам, пускай все знают, что я отношусь к нему также как и к родному сыну.

— В таком случае следует заняться его воспитанием, — настаивал Турин Эмельгем. — Негоже колотить своих сверстников почем зря.

— Тебе не кажется, что этот бастард — единственное светлое пятно в нашем мрачном уголке? — щурясь, спросил Эстор Эмельгем.

— Забудем о нем, — махнув рукой, проговорил барон и допил вино одним глотком. Он знал, что спорить с братом насчет Арвина было бесполезно. Старик был слишком привязан к своей любовнице, от которой родился ублюдок. — У нас есть куда более важные дела. Однако я рекомендую тебе отдать этого хулигана на воспитание псарям, пока не стало слишком поздно.

Эстор Эмельгем немного подумал, но отвечать не решился.

— Поведай о своем визите в Ясеневый Город, — сложив руки у подбородка, сказал граф.

— Как поживает столица нашего княжества? — вставил настоятель Готтон, однако его слова Турин Эмельгем пропустил мимо ушей.

— Жители Ясеневого Города тяжело переживают потерю князя Брустора Легилля, — начал говорить барон. — Много незавершенных дел он оставил, отдав душу Единому раньше срока. Теперь Эшторном правит его старший сын — Онор. Это неуклюжий повеса, который тратит по стоуну золота в день, пьет ночами с дураками и шлюхами, а до дел княжества и вовсе не касается. Вокруг него уже начали собираться сомнительные личности, доверять управление нашими землями которым ни в коем случае нельзя. Герцог Филтон Легилль, младший брат Онора, возглавляющий регулярную армию Эшторна, наша единственная надежда.

— Филтон Легилль лишь герцог и командующий регулярной армией, — перебил барона Эстор Эмельгем. — Он не имеет ни малейшего права на владение Эшторном. Каким бы ни был Онор Легилль, нам следует принимать его таким какой он есть. Мы все знали, что после смерти Брустора будет именно так и теперь нам остается только присягнуть новому князю и жить под его защитой и властью.

— Послушай брат, — кашлянув, проговорил Бык, боясь, как будто его могут услышать посторонние. Лионест Готтон навострил уши, но граф остался все также равнодушен с виду. — В Ясеневый Город прибыли все три графа Эшторна, не считая тебя. Бротт Бертиран, Виллиан Дортур и Лори Таэрон были весьма раздосадованы, что владетель самого большого графства в Эшторне не сумел явиться в столицу, чтобы выказать свое почтение новому князю.

— И ты…

— И я, конечно же, битый час рассказывал им про ту мигрень, что одолевает тебя вот уже вторую неделю, — развел руками Турин Эмельгем. — Каждый из трех графов успел пообщаться с Филтоном Легиллем, однако ни одному так и не довелось повидаться с князем. Он даже не почтил их визитом! Какой позор!

— Как же он мог почтить их визитом, если ты сам говорил мне, что князь Онор все время пьет с дураками и шлюхами? — пожал плечами граф Тиринборский. — К кому из них ты относишь графов?

Бык скрипнул зубами, но пропустил колкость мимо ушей.

— Не стоит относиться к делам княжества слишком легкомысленно, — укоризненно пробурчал барон. — Даже самым далеким крестьянам понятно, что князь Онор Легилль приведет Эшторн к упадку.

— На все воля Единого, — равнодушно пропел Эстор Эмельгем.

— Графы ждут только команды, — тихо проговорил Бык. — Они ждут только знака от нас и армии двинутся на Ясеневый Город. Мы свергнем жирного князя и поставим на его место Филтона Легилля — единственного достойного владетеля Эшторна.

— Попахивает мятежом, братец, — покачал головой Эстор Эмельгем. — Если графам не терпится обнажить мечи, пускай они идут хоть на Новый Дунгмар. Я — живу в соответствии с законами Единого и законами нашего княжества. Идти на открытый мятеж — не лучшая политика. Поверь моему опыту и знаниям.

— Твой опыт — это книжки и светские беседы с церковниками, — сжав кулаки, проговорил Турин Эмельгем. — Жизнь проходит, но она здесь, а не на страницах твоих книг. Ты совсем потерял связь с реальностью, Эстор, и я уже не знаю, что сможет вернуть тебя.

Граф Тиринбора медленно поднялся со своего места, оказавшись довольно высоким. Он тяжело, по-старчески вздохнул, как бы сбрасывая с плеч всю тяжесть своего бремени и неспешно подошел к окну, раздвинув бархатные пыльные шторы. Кабинет наполнился светом и настоятелю Готтону, сидевшему напротив окна, пришлось зажмуриться.

— Посмотри в окно, брат, — спокойно сказал граф. — Что ты видишь?

Турин Эмельгем скривился и нехотя ответил:

— Дети играют во дворе, конюх чистит лошадь, псарь кормит собак, кухарки готовят жаркое. Все как обычно, брат. К чему эти отвлеченные беседы?