Вечная принцесса - Филиппа Грегори

— Нет, затеваете!

— Это секрет.

— Я не проболтаюсь!

— Нет, принцесса! Проболтаетесь, непременно! Это очень, очень большой секрет. Слишком большой для маленькой девочки!

— Честное слово, никому не скажу! — И, немного подумав, прибавила: — Клянусь Уэльсом!

— Уэльсом? Вашей страной?

— Всей Англией!

— Всей Англией? Вашим достоянием?

Она кивнула:

— Уэльсом, Англией и Испанией в придачу!

— Ну что ж… Раз уж вы дали такую страшную клятву, я вам скажу. Но вы точно не побежите к матушке?

Она кивнула опять, затаив дыхание, распахнув синие глазки.

— Мы вот что: мы сегодня отправимся в Альгамбру. Я разузнал туда ход, боковую дверцу, которая, сдается мне, не слишком хорошо охраняется, мы сможем пробиться. И вот мы туда войдем, и знаете, что мы сделаем?

Она потрясла головой так, что светлые косички заплясали под покрывалом, как щенячьи хвостики.

— Мы помолимся в их мечети! И еще я оставлю там молитву Святой Деве, пригвоздив кинжалом листок бумаги к двери. Что вы на это скажете?

Она была слишком мала, чтобы понять, что они идут на верную смерть. Откуда ей знать, что стража стоит начеку у каждого хода, что ярость мусульман безгранична. Синие глаза заискрились восторгом.

— А когда вы пойдете туда?

— Сегодня! Этим же вечером!

— Я не засну, пока вы не вернетесь!

— Нет, лучше помолитесь за меня и усните, а утром я сам приду, чтобы рассказать, как все было, вам и вашей матушке-королеве.

Она все-таки решила, что не уснет, и долго лежала, стараясь не спать, в своей кроватке, тогда как нянька металась и ворочалась на ковре у двери. Наконец веки сомкнулись, пухлые ручки разжались, и Каталину сморил сон.

Однако утром Эрнандо не пришел, его коня в конюшне не оказалось, друзей его тоже отыскать не смогли. Понемногу на девочку снизошло осознание того, какой опасности он себя подверг, смертельной опасности, — и все ради славы, ради того, чтобы упомянули его в какой-нибудь из баллад.

— Где же он? — беспокоилась она. — Где Эрнандо?

Нянька Мадилла упорно молчала, и девочка насторожилась.

— Он ведь вернется? — спросила она с внезапно вспыхнувшим сомнением. — Вернется?

Ужасная мысль посещает меня: наверно, больше я его не увижу, в жизни все не так, как в балладах, где надежды всегда оправданны, а юные красавцы неподвластны смерти. Но если он, Эрнандо, мог потерпеть поражение и умереть, значит, и мой отец тоже может? Я глубоко озадачена этим открытием. Если мы правы в своих стремлениях — а я уверена, что мы правы! — если правы эти бравые молодые воины — в это я тоже верю! — если Господь за нас и мы с нашим правым делом под защитой Божьей, то как можно нас победить?

Но вдруг я что-то не понимаю, вдруг что-то не так, и все мы на деле смертны, тогда, пожалуй, нас могут и победить… Даже красавца Эрнандо с его веселыми друзьями, даже моих мать и отца… Если Эрнандо смертен, то смертны и мать с отцом. Если матушка может умереть, словно простой солдат, словно мул, который тянет тележку с припасами, — а я видела, как умирают мулы, — как же этот мир существует? Как может существовать Бог?

А потом пришла пора ее матери принимать просителей и друзей, и вдруг как по волшебству он объявился в толпе придворных — нарядный костюм, бородка аккуратно причесана, глазами играет — и рассказал всю историю: как они обрядились в арабское платье, чтобы в темноте сойти за горожан, как, подкупив продажного горожанина и воспользовавшись тайной калиткой в стене, проникли в город, как прокрались к мечети, где, преклонив колени, вознесли молитву Пресвятой Деве и рукояткой кинжала прибили к воротам дощечку с надписью «AVE MARIA», преобразовав таким образом мечеть в христианский храм и посвятив его Деве Марии, а потом, застигнутые охраной, силой пробили себе дорогу по узкой улочке назад, к калитке, и исчезли в ночи прежде, чем прозвучала тревога, ни одного человека не потеряв. На все дело ушло всего несколько минут. Подлинный триумф христиан и пощечина мусульманам!

Это была отличная шутка, смешней не придумаешь, — оставить христианскую молитву в святая святых арабов! Отличный способ унизить мусульман! Королева была в восторге, и король тоже, а принцессы во все глаза смотрели на дона Эрнандо, словно он — оживший герой старых романсеро. Каталина хлопала в ладоши и требовала, чтобы он пересказывал эту историю снова и снова. Однако же в глубине души никак не таял холодок, охвативший ее, когда она представила, что он не вернется.

Что ж, оставалось ждать, как ответят на этот демарш мавры. В том, что ответят, сомневаться не приходилось. Выходка дона Эрнандо и его друзей не могла не быть воспринята как вызов, и ответ не заставил себя ждать.

Королева с детьми поехала в Субию, деревушку недалеко от Гранады, чтобы самой посмотреть вблизи на неприступные стены Альгамбры. Они отправились в путь под охраной армии гвардейцев. Испанцы уже находились на деревенской площади, когда прискакал командир и закричал, что из ворот Красной крепости выступают конные мавры — их целое войско, и они готовы к атаке. О том, чтобы вернуться в лагерь, не могло быть и речи — в любом случае мавры на их быстрых арабских скакунах догонят королеву с четырьмя принцессами, а спрятаться было решительно негде.

Королева огляделась и, таща за руку маленькую Каталину, по ненадежной, осыпающейся лестнице спешно взобралась на плоскую кровлю ближнего дома. Старшие принцессы бегом поднялись сами.

— Мадре, ты делаешь мне больно!

— Тихо, дитя. Нужно посмотреть, что они намерены делать.

— Это они за нами? — проскулила девочка сквозь ладошку, которой зажимала себе рот.

— Может быть. Сейчас увидим.

Нет, то была не вся армия, а только отряд мусульманской конницы. Прекрасно вооружены, одеты в блестящие одежды, попоны коней украшены золотом и вышивкой. Во главе отряда скакал некто огромный, темнокожий, и был он как ночь на своем черном коне-великане, и конь этот страшно скалил большущие зубы, словно злой сторожевой пес.

— Мадре, кто этот человек? — прошептала принцесса, не сводя с всадника глаз.

— Это мавр по имени Тарфе, дочка, и боюсь, явился он по душу твоего друга Эрнандо.

— Какой страшный у него конь! Вот-вот укусит!

— Ему отрезали губы, этому коню, чтобы на него страшно было смотреть. Но нас так легко не испугаешь, нет. Мы не пугливые дети!

— А может, лучше нам убежать? — пробормотало очень даже испуганное дитя. Однако мать, занятая парадом мавров, не расслышала этих слов. — Ты ведь не позволишь ему навредить Эрнандо, да, мадре?

— Эрнандо сам бросил ему вызов. А Тарфе — человек чести, и он на этот вызов ответил. Придется принять бой! — ровным голосом сказала мать.