Химера светского видения (Мата Хари, Голландия) - Елена Арсеньева

Маргарет не поверила, что Рудольф мог поступить с ней так подло. Она ринулась в его кабинет (МакЛеода не было дома) и переворошила письменный стол. А надо сказать, у супруга ее была некая особенность, свойственная обычно графоманам, – он не просто писал весьма многословные послания, но еще и снимал с них копии. Видимо, для истории. Ну, для того хрониста, который когда-нибудь, очень может быть, создаст историю жизни господина Рудольфа МакЛеода.

С личным хронистом Рудольфу МакЛеоду не слишком повезло, однако некоторые из его писем заинтересовали тех, кто спустя много лет собирал материалы о Маргарет МакЛеод, более известной как Мата Хари... Так что не зря трудился наш графоман!

Впрочем, не станем забегать вперед. Итак, Маргарет открыла бювар и, так сказать, перлюстрировала переписку супруга. Она узнала о себе так много нового и интересного, что какое-то время читала письма, как авантюрный роман, периодически разражаясь слезами ярости и обиды. Впервые она столкнулась с откровенным предательством, да еще с чьим – самого близкого человека!

Впрочем, чтение пошло и на пользу: Маргарет словно бы взглянула на себя со стороны. Описывая – с осуждением и даже отвращением – кошачью грацию движений супруги, ее музыкальность («Если она слышит отвратительные местные песнопения, непроизвольно начинает двигаться в их ритме, словно одурманенная»), ее способность принять на себя любой образ («Она лжива, словно колдуньи местных легенд, которые каждую минуту способны прикинуться другим существом и именно этим, а также своими вкрадчивыми телодвижениями и низкими, хрипловатыми нотками голоса прельщают мужчин»), МакЛеод, сам того не понимая, рассыпался перед ней в комплиментах.

Маргрит задумалась...

Ее словно осенило в то мгновение. Она и прежде задумывалась о том, что ее жизнь с МакЛеодом не удалась. Но страшно было представить, как это – остаться без мужа. Что она будет делать, как и чем жить? Она ведь может только одно – и тут Рудольф прав – кружить мужчинам головы! Кружить... кружиться... в танце...

Будущее забрезжило перед ней в новом свете.

Но пока оно казалось слишком нереальным.

Шло время. Муж и жена продолжали ссориться. Их не примирила ни отставка МакЛеода, ни возвращение в Гаагу. Они поселились у сестры Рудольфа, которая не выносила сноху, из чего не делала секрета. Результатом стало то, что Рудольф и Маргарет расстались. Дочь сначала жила с матерью, но потом Рудольф просто забрал ее. Не верил, что Маргарет будет образцовой матерью для девочки, а может быть, просто не захотел платить деньги на содержание ее – а соответственно, и бывшей жены.

Не то чтобы Маргарет обрадовалась... Нет, конечно! Она любила дочь (и потом не раз будет пытаться встретиться с нею, но Рудольф никогда ей не позволит), однако понимала: жить жизнью матери-одиночки – значит поставить на себе крест. Да и дочку довести до нищенского существования...

Теперь Маргарет могла исполнить свою давнюю мечту. А мечта была – поехать в Париж. Бог ее знает, отчего она была убеждена, что все женщины, которые расстались с мужьями, должны непременно ехать в Париж...

Поехала.

Однако спустя месяц вернулась в Гаагу в полном отчаянии. Маргарет решила стать натурщицей, но ни один парижский художник не счел ее подходящей моделью для своих шедевров. В те времена в моде были полногрудые красотки, а у Маргарет мало того, что грудь оказалась невелика, она еще и скрывала ее от мужских взоров, стеснялась шрамов от укусов МакЛеода, а мэтры кисти принимали это за глупое жеманство. Ну кому, скажите ради Бога, нужна жеманная натурщица? Да такое вообще нонсенс!

Впрочем, в Гааге она тоже не зажилась. Нечего ей было там делать! И жить не на что. Маргарет решила сделать вторую попытку.

Потом, спустя много лет, она скажет репортерам: «У меня было всего полфранка, но я сразу пошла в Гранд-отель». Это фигуральное выражение, которое станет понятно чуть погодя.

Итак, что делать в Париже? Попробовать снова ремесло натурщицы? Ну нет... Ночные клубы? Театр «Фоли Бержер», где всегда требовались красивые девочки? Но она не умела танцевать канкан...

На время Маргарет устроилась наездницей в знаменитую школу верховой езды на рю Бенувилль. Обращаться с лошадьми она научилась еще в Восточной Индии. Хозяин, месье Молье, оказывал ей неослабные знаки внимания. Он несколько раз, визуально и на ощупь, обследовал тело Маргарет и сообщил, что, по его мнению, в танцах она будет иметь больше успеха, чем в работе с лошадьми.

И Маргарет вспомнила свои полубредовые видения около письменного стола мужа...

Но что ей танцевать?

Да разве это важно? Важно – как!

Из атрибутов у нее были только красота и очарование. Немалый капитал! Она довольно хорошо говорила на малайском языке и видела на Яве и Суматре танцы аборигенов, вот и все ее способности. Ну и ладно... Маргарет пошла ва-банк: сунулась в Гранд-отель со своей полуфранковой монетой – и выиграла!

«Я никогда не умела хорошо танцевать. Люди приходили посмотреть на мои выступления только потому, что я осмелилась показать себя на публике без одежды», – признается Маргарет позднее.

Честно говоря, время благоприятствовало рисковым и раскованным красавицам. Шел 1905 год, начало нового века получило название «прекрасной эпохи». Париж жаждал необузданных удовольствий, легкомыслия и очарования. На такой благодатной почве пышно и расцвел цветок по имени леди МакЛеод. Еще не Мата Хари...

Первое появление «восточной танцовщицы» состоялось в салоне мадам Киреевской, русской певицы, занимавшейся организацией благотворительных вечеров. Маргарет сразу же имела успех. Уже 4 февраля 1905 года английский еженедельник «Кинг» опубликовал восторженную статью «о женщине с Дальнего Востока, приехавшей в драгоценностях и духах в Европу, чтобы внести струю богатства восточных красок и восточной жизни в пресыщенное общество европейских городов». Газеты сообщали о сценических представлениях, на которых «покрывала поднимаются и падают».

Покрывала падают? Обнаженное тело?!

Париж с ума сходил только от намека на непристойность, а уж здесь-то...

«Эта неизвестная танцовщица из далеких стран – необычная личность. Когда она не движется, она завораживает, а когда танцует – ее обволакивает еще большая таинственность». Ну и все прочее в таком же роде писали журналисты.

На представлении у мадам Киреевской оказался некий вальяжный господин, который глаз не сводил с Маргарет. Его звали Эмиль Гиме, он был промышленником и знаменитым коллекционером. Чтобы разместить свою частную коллекцию, он построил Музей восточного искусства в Париже. Однако посетители не ломились туда. В танцах Маргарет месье Гиме увидел возможность сделать отличную рекламу своему детищу, а заодно заполучить в свою постель по-настоящему экзотическую игрушку.