Пять минут до расплаты - Николай Леонов

– Следы-то не сильно затоптали? Собачник, что нашел убитого, тушинские оперативники – народу до вашего приезда прошло много, – поинтересовался Гуров, читая протокол осмотра места происшествия.

– Следы есть и довольно четкие. Отпечатки сняли, фотографии через полчасика обещали изготовить. Обувь на гладкой подошве, каблук сильно сточен, размер ноги – сорок два с половиной, – доложил Веселов. – Кинолог с собакой дошел до асфальта, и далее след пропал.

– Знаю, слышал… – кивнул рассеянно Гуров. – Преступник, вероятно, уехал на машине. Кстати, а на чем туда приехал сам Зеленский? Его туда привез убийца, или же он своим ходом добирался? И вообще, за каким лешим Зеленский, собираясь к родителям на Фрунзенскую набережную, вдруг оказался в противоположном конце Москвы? «Он шел на Одессу, а вышел к Херсону…»

– По машине Зеленского данные есть. Темно-синяя «Ауди», номер я записал. Сейчас уточняют ее местонахождение. Гаража и стоянки у погибшего не было, он обычно оставлял ее у подъезда. Я распорядился это проверить. Если сейчас «Ауди» у дома отсутствует, будем объявлять машину в розыск, – доложил Веселов.

– Логично, – утвердительно кивнул головой Гуров и протянул листы протокола Крячко. – Почитай внимательно, Стас, может, что-то интересное найдешь. Похоже, по горячим следам нам прошагать не удастся…

– Следы только холодные, это я на своей шкуре испытал, – отставив пустой бокал, подтвердил отогревшийся Гойда. – Ну, вроде бы чуть-чуть отогрелся. И от лампас отошел. Видел бы ты, Лев Иванович, сколько генералов и ответработников за нашими с Александром спинами стояло. Прямо загрядотряд, только без пулеметов. Следы убийцы не от тушинских оперов беречь пришлось, а от начальников всех видов и мастей. Перед старшим Зеленским оный генералитет клялся и божился, что не пожалеет сил и самой жизни для раскрытия преступления. Потом разъехались восвояси с чувством выполненного долга. Знакомая картина? Ну да ладно, не в первый раз такое видим. Какие планы на ближайшее будущее, господа полковники? Подумайте, с ответом не тороплю.

– Ключи? – неожиданно спросил Гуров, вполуха прослушавший жалобы замерзшего прокурорского работника.

– Какие ключи? – не понял его Гойда.

– У убитого Зеленского не нашли ни документов, ни денег. А ключи были? От квартиры, от машины… – нетерпеливо спросил Гуров. – Мобильник, часы?..

– Не было ключей. Деньги, мелкие купюры, около пятидесяти рублей, в карманах остались. Часы золотые швейцарские «Тиссо» и заколку на галстуке, тоже золотую, не сняли. Мобильный телефон валялся втоптанным в грязь, – доложил Веселов. – В протоколе все указано…

– Деньги, деньги, деньги… – забарабанил пальцами по столу Гуров. – Надо немедленно проверить счета Зеленского. Естественно, если они у него есть… И блокировать.

– Кредитные карточки? – догадался Крячко.

– Да, возможно, вместе с документами и наличными деньгами похищены и кредитки. Картина преступления какая-то странная – нелогичная, неправильная, – покачал головой Гуров. – Если заказное – непрофессионально. Если это банальное убийство с целью ограбления, то почему оставили на трупе дорогие часы, золотую заколку, а к ним еще – брошенное оружие. А еще и «наган» этот дурацкий… И зачем Зеленского занесло в Тушино? Дурь какая-то из всех щелей лезет… Как у меня сегодня день тоскливо начался, так дальше валиком бестолково и покатился!

– Надо поднимать знакомства и связи Зеленского, – подал голос Крячко. – Он, кстати, был женат? Дети, внуки, теща, золовка, шурин, любовница имеются? Где он проживал?

– Ну когда же можно было все успеть? Только же приехали, – развел руками Веселов. – Домашний адрес Зеленского в протоколе указан – улица Сущевский вал. Номер дома и квартиры не помню, но там все записано со слов его отца. Он же сообщил, что Тим был холост…

– Срочно произвести осмотр квартиры Зеленского… – задумчиво, но не терпящим возражений тоном сказал Гуров.

– Ну, я вижу, что следствие идет верным путем, – подытожил реплики полковников Гойда. – Только, зная вас, как работник прокуратуры прошу и требую соблюдать законность. И насчет осмотра квартиры тоже. Без решения суда…

– А если родственники попросят посмотреть, – усмехнулся Гуров. – Пригласят…

– Тогда можно, – великодушно согласился Гойда. – Я вас предупредил. В общем, я поехал к себе. Будут трудности, сделаем все возможное, а может быть, и невозможное для их разрешения. А сам я попробую поднять биографию Зеленского. Посмотрим, какие следы на планете Земля Тимофей Олегович оставил за прошедшие с его рождения двадцать девять лет.

Телефонный звонок Зеленскому-старшему был сделан Гуровым после некоторых колебаний. Тревожить отца спустя несколько часов, как он узнал о смерти сына и увидел его мертвым, было жестоко, но ничего другого не оставалось. Набрав номер, подчеркнутый в визитке, Гуров выслушал несколько длинных гудков и хотел уже положить трубку. Однако в этот момент телефонная диафрагма тихо щелкнула и глухой мужской голос произнес:

– Я вас слушаю.

Тембр говорившего совсем не был схож с громогласным басом трибуна, который доводилось выслушивать Гурову едва ли не ежедневно в теленовостях. Редкое заседание Государственной думы обходилось без яркого и энергичного выступления Олега Эдуардовича Зеленского, без пощады громившего всех и вся, полемизировавшего с депутатами по любому обсуждавшемуся вопросу. Сейчас Лев Иванович услышал голос пожилого и очень усталого человека. Он даже на секунду усомнился, сам ли Зеленский откликнулся на его звонок.

– Добрый день. С вами говорит полковник Гуров. Я веду дело… – представился Лев Иванович.

– Я знаю. Что вы хотите? – прервал его Зеленский.

– Мне надо срочно осмотреть квартиру, где жил ваш сын. Не могли бы вы распорядиться, чтобы кто-то из родственников мог ее открыть и показать? Видите ли, у пострадавшего пропали ключи…

– Не надо ничего объяснять. Раз это необходимо, значит, так и будет. Из близких людей у Тима остались я и его мать. Мы приехать, естественно, не сможем. В семнадцать часов у его дома на Сущевском валу вас будут ждать домработница Тимофея и мой помощник. Они откроют квартиру и все покажут. Еще что-то у вас есть ко мне?

– Спасибо, больше ничего. Единственная просьба, чтобы без нас в квартиру никто не заходил, – попросил Гуров.

– Я передам… – глухо и безразлично произнес Зеленский, заканчивая разговор.

Дело было сделано. Гуров ждал худшего – отказа или переноса времени на понедельник, однако все прошло как нельзя лучше, если так можно охарактеризовать разговор с отцом, потерявшим сына. До семнадцати оставалось два с половиной часа. Лев Иванович решил лично посетить место убийства Зеленского. Протоколы протоколами, фотографии – фотографиями, но он привык топтать тропинки своими ногами. Тем более что другого занятия Гуров себе пока не находил.

Подчиненные были заняты делом и пахали, как пчелки. Стас висел на телефоне, пытаясь выяснить наличие банковских счетов у Тима Зеленского и пользовался ли он кредитными карточками. И в случае подтверждения о наличии таковых – а они, вероятнее всего, существовали – необходимо было счета заблокировать. Эта задача для воскресного дня представлялась теоретически нерешаемой, однако практически возможной. Веселов пробивал работу Зеленского на телевидении и его знакомых, что также было делом весьма и весьма нелегким и кропотливым.

Вторая половина воскресного дня не самое лучшее время для активного ведения следствия. Это Гуров усвоил давно. Граждане отдыхают, готовясь к напряженной трудовой неделе. На присутственных местах висят амбарные замки и таблички «Закрыто». Любое вторжение в личную жизнь в этот период воспринимается с глубокой обидой и может спровоцировать серьезный нервный срыв. Можно тревожить человека в субботу, в крайнем случае, в воскресенье с утра, но послеобеденный предпонедельничный отдых – дело более чем святое.

Этот постулат, правда, не касается милиционеров и военных. Для них календарные выходные и праздники чаще всего оборачиваются трудовыми буднями, а нередко – периодами повышенной бдительности при полном параде. Есть даже общая для людей в погонах пословица: «Для военного (милиционера) праздник, как для лошади свадьба: голова в цветах, а филейная часть в мыле».

Однако там, где жизнь на уик-энд не умерла, можно поработать с пользой. Подсознательно, привлеченные к работе в выходной, люди несколько расслабляются в отсутствие начальства и считают себя несправедливо обиженными. Пусть даже за день воскресной работы им причитается два дня отдыха, или их график вообще: сутки дежурства – и трое – отдыха. Однако обида и раздражение на несправедливость судьбы и начальства остаются. И поэтому, хотя и сквозит в их речи некоторое недовольство, бывают они разговорчивыми и откровенными в словах и оценках.