В водовороте века. Мемуары. Том 1 - Ким Сен

Наша семья, потомственно арендовавшая землю, жила очень бедно. Вдобавок в нашем роду, где был лишь одинединственный сын в течение трех поколений, родились шесть братьев и сестер при дедушке Ким Бо Хене. Семья возросла и насчитывала почти 10 едоков.

Дед трудился не покладая рук, чтобы кормить детей хотя бы жидкой похлебкой. На рассвете, когда другие еще спали, он без отдыха собирал помет, обходя всю деревню. А вечером при свете коптилки вил веревки из соломы, плел лапти и маты.

Бабушка Ли Бо Ик по вечерам пряла на прялке.

Мать Кан Бан Сок вместе с тетей Хен Ян Син и тетками по отцу Ким Куиль Не, Ким Хен Сир и Ким Хен Бок занималась днем прополкой на поле, а вечером ткала бумажные ткани.

Бедность заставила старшего дядю Ким Хен Рока заниматься с детства земледелием, помогая деду. В девять лет он немножко изучил иероглифы, но так и не успел переступить порог школы.

Вся семья работала в поте лица, а даже кашицы не всегда доставало. Варили жидкую похлебку из неочищенного гаоляна. Поныне помню, как тяжело было проглотить эту грубую пищу. Такое это было несъедобное блюдо.

О фруктах и мясе нечего было и думать. Как-то у меня на шее появился нарыв. Бабушка достала где-то кусок свинины. Я поел свининки этой — и нарыв как рукой сняло. После этого случая, когда очень хотелось поесть мясца, мне думалось — вот хоть бы еще возник нарыв, тогда бы и свининки еще дали…

Когда я проводил свои детские годы в Мангендэ, моя бабушка всегда жаловалась на то, что дома у нас не было часов. Она была чужда алчности, но очень завидовала стенным часам в чужом доме. У одного нашего соседа такие часы были.

Говорят, бабушка стала завидовать этим часам с тех пор, как мой отец начал ходить в Сунсильскую среднюю школу. Поскольку дома-то у нас часов не было, она была вынуждена каждый день спать урывками, вставать чуть свет и торопиться с приготовлением завтрака, определяя время наугад. Сунсильская средняя школа находилась в 30 ли (единица измерения расстояния, 0,4 км — ред.) от Мангендэ, и можно было опоздать к началу уроков, если не приготовишь завтрак пораньше.

Бывало, что она готовила завтрак даже в полночь и не спала, ожидая на кухне по нескольку часов рассвета, глядя в окошко, выходящее на восток, когда взойдет заря, ибо не знала, наступила ли пора отправиться сыну в школу. В таком случае бабушка просила мою мать:

— Узнай-ка у соседа, сколько сейчас времени.

Матери неловко было будить соседа так рано, и она, не смея даже войти к нему во двор, сидела на корточках у изгороди и ждала, пока в доме пробьют часы, дав знать, скоро ли утро. И когда раздается в доме звон кудесников-часов, она возвращается домой и сообщает бабушке точное время…

Когда я возвратился в родной край из Бадаогоу, тетя спросила меня, здоров ли мой отец, и рассказала такой эпизод.

— Твой отец испытал немало невзгод, ведь приходилось ходить в такую далекую школу. А тебе. Сон Чжу, повезло, ты будешь жить в родном доме матери, в Чхильгоре, откуда школа-то недалеко, — добавила она.

До освобождения страны наша семья не успела купить стенные часы, каким так завидовала бабушка.

Хотя члены нашей семьи жили бедно, питаясь жидкой кашицею, но с искренней душой поддерживали и помогали друг другу, оказывая сердечную помощь и соседям, не говоря уж о родных.

— Можно жить без денег, но нельзя жить без близких людей, — так постоянно наставлял дед своих детей.

Именно это и было жизненной философией нашей семьи.

Мой отец был чутким к новому и имел горячее стремление к учебе. Овладевая иероглифами в частной школе содан, он неотступно мечтал поступить в школу стационарную.

Летом того года, когда произошло «дело с тайным эмиссаром в Гааге»[3], в селе Сыльмэ состоялись спортивные соревнования учеников Сунхваской, Чхучжаской, Чхильгорской и Синхынской школ. Отец участвовал в этих соревнованиях как спортсмен Сунхваской школы и занял первое место в упражнениях на турнике и в национальной борьбе сирым, в беге и других видах спорта. Но только в прыжке в высоту уступил первенство спортсмену другой школы, — он допустил промах, задев своей косичкою за планку.

После соревнований он поднялся на гору, что за школою, и напрочь отрезал свою косичку. В тогдашних условиях было не простым делом отрезать косу без разрешения родителей, игнорируя старый обычай, бытовавший на протяжении многих столетий.

Дед, конечно же, сердился, говоря, что в его семье случилось необычайное происшествие. И вообще надо сказать, что у членов нашей семьи характер был решительный. Говорят, что в тот день отец не посмел войти в дом, боясь деда, и долго возился у плетня. Прабабушка провела его через задние двери и накормила кашей. Она питала к нему особенную любовь, как к самому старшему своему внуку. И отец не раз говорил, что он смог поступить в Сунсильскую среднюю школу только благодаря ее заботе. Она уговорила деда Бо Хена послать внука в школу нового типа. В те времена, когда еще сильно давали себя знать феодальные обычаи, школа нового типа была не по душе людям поколения моего деда.

Отец поступил в Сунсильскую среднюю школу через год после порабощения страны, весной 1911 года. То был начальный период движения за цивилизацию, и даже среди дворян было мало людей, получавших школьное образование. Было очень трудно послать детей в среднюю школу особенно такой семье, как наша, у которой не всегда хватает даже несчастной похлебки.

Говорят, в ту пору в Сунсильской средней школе месячная плата за обучение составляла две воны. Чтобы заработать эти две воны, мать собирала даже мелкие двустворчатые моллюски на реке Сунхва и продавала их, получая за них гроши. Дед высаживал дыни, бабушка выращивала редьку, даже старший пятнадцатилетний дядя плел лапти, чтобы обеспечить плату за обучение моего отца.

Да и сам отец после уроков до захода солнца занимался тяжелым трудом в опытной мастерской, эксплуатируемой администрацией школы, чтобы подработать денег за свое обучение. Потом по нескольку часов читал книги в школьной библиотеке и возвращался домой уже поздно ночью. Спал урывками часа два-три и снова отправлялся в школу.

Скромной и простой была наша семья, какую в то время можно было часто видеть в любой деревне и в любом городке Кореи. Была бедной и ничем не отличалась от других и не имела никаких особых примет.

Однако каждый в нашей семье не забывал о Родине и отдавал себя всего делу во имя Родины и нации, кто как мог и кто как умел.

Прадед был сторожем чужой могилы, но горячо любил свою страну и родную свою землю.

Когда пиратский корабль американских империалистов «Генерал Шерман»[4] поднялся вверх по течению реки Тэдон и стал на якоре у острова Туру, он вместе с сельчанами собирали канаты у всех домов, а, собрав, перекинули их между островом Конью и сопкой Манген через реку и, сбрасывая сюда камни, преградили путь пиратскому судну.