Бегство колдуна - Андрей Снекиров

В ту жаркую летнюю ночь Розалинда проснулась от криков. За окном пылал, разгораясь соседний дом, окрашивая комнату во все оттенки красного и оранжевого. Было светло как днем, хотя до рассвета было еще далеко. Вопли людей мешались с лязгом оружия.

Дверь в дом с силой распахнулась, и в проеме, на фоне алого зарева возник высокий мужской силуэт.

— Розалинда! — он вбежал внутрь, торопливо закрыв за собой дверь, и девочка узнала в нем отца, — Слава Богам с тобой все в порядке! — отец всунул в ее хлипкие руки деревяшку с изогнутым лезвием, напоминающим уменьшенную косу, — держи, используй для защиты.

— Что..? — дрогнула девочка, но каму приняла.

Совсем рядом за окном один за другим промелькнули силуэты.

— Убейте всех до единого! Не оставлять свидетелей! — прозвучал мужской хорошо поставленный голос.

Створки двери задрожали, кто-то отчаянно пытался вломиться внутрь.

Отец резко повернулся к дочери.

— Полезай в погреб и ни в коем случае… Ни в коем случае не вылезай оттуда! — он встряхнул ребенка за плечи, и когда ее круглые, полные звериного страха глаза, встретились с его, он спросил, — поняла?!

Она слабо кивнула.

Отец погладил ее мокрую щеку, мягко улыбнулся и, убрав со лба челку, поцеловал в лоб.

В его серых, как у Розалинды, глазах блестели слезы.

Но тут же его взгляд переменился — в дверь ломились. Судя по силе ударов, тараном.

Отец откинул ковер, открыл люк в полу. Поднял Розалинду за ее тоненькие плечики и опустил ее в прохладный мрак.

Едва он закрыл за ней погреб, как в дом ворвались люди.

Розалинда уже не вздрагивала — ее колотило от страха и озноба. Папа не успел прикрыть люк ковром, поэтому ей удавалось разглядеть что происходит в доме сквозь щели в полу.

Ворвавшихся было трое: два широкоплечих мордоворота, стояли по две стороны от третьего, ниже их, но все равно немаленького роста мужчины.

Отец Розы вытащил из ножен бастард. Человек, стоящий посередине, видимо, командир, судя по тому как он держался, сделал движение рукой и мордовороты удалились. Затем он достал изогнутый клинок (как потом узнает Роза, ятаган) и выставил его перед собой, встав в защитную позу. Они не обменивались ни приветствиями, ни оскорблениями, ни боевыми кличами — в этом не было необходимости. Они оба знали зачем они здесь и что произойдет дальше.

И они кинулись друг на друга, вызвав отвратительнейший лязг и сноп искр. Отец нанес удар сверху, командир парировал и сразу нанес удар сбоку. Папа блокировал, вывернув запястье и перехватив клинок на манеру кинжала.

Дальше Розалинда не могла ничего рассмотреть: сражающиеся вышли из поля ее зрения. Но по шагам она могла понять, что папа притесняет варвара к стене.

Если бы Роза только могла преодолеть эту дрожь, этот всепоглощающий ужас, возможно, она смогла бы помочь отцу…

Только бы преодолеть эту дрожь в теле…

Розалинда зажмурилась, мысленно сжимаясь внутри, чтобы страху больше не осталось в ней места, чтобы раздавить его своими органами, измельчить его в порошок, а затем выплюнуть как мокроту в горле.

Розалинда вздохнула, расслабляя тело. Дрожь прошла и не собиралась возвращаться. Она перехватила покрепче рукоять камы и аккуратно приподняла дверцу над головой.

Командир разбойников был повернут к ней спиной, а отец был слишком занят боем, чтобы заметить ее.

Она медленно выбралась наружу, стараясь двигаться как можно более тише. Она бесшумно прикрыла за собой люк как раз в тот момент, когда варвар использовал свой Дар.

Прежде Роза никогда не видела магию и любое ее проявление — в их маленькой деревне еще не появлялись люди, которых прокляли Боги. И поэтому сейчас она замерла в полудвижении, наблюдая, как из руки командира высыпаются маленькие стеклянные звездочки, кроваво-красные в луче света из маленького окошка, и расползаются, охватывая фигуру ее отца.

Он закашлялся, его движения замедлились. Один удар разбойника, и меч дрогнул в его руке, второй, и он полетел в угол комнаты, третий, и…

«Нет!»— хотела закричать Розалинда, но крик застрял у нее в горле от ужаса и отчаяния, заполнивших все ее нутро.

Меч варвара вошел в грудь отца, с хрустом, словно сломали пару сухих веток, пробил три ребра, прошел насквозь и вышел наружу с другой стороны. Папа Розалинды, еще не веря в свое поражение, схватился маслянистыми от крови ладонями в руки разбойника, медленно осел на колени, и уставился угасающими глазами в лицо своего убийцы.

Тот вытащил из трупа клинок, сильно и резко взмахнул в воздухе, так, чтобы кровь слетела с лезвия. И вложил ятаган обратно в кожаный чехол

«Сейчас» — подумала девочка — «сейчас или никогда»

И кинулась, выставив перед собой холодное изогнутое лезвие. Шесть шагов… Четыре… Два… Один… И!..

Розалинда пересекла комнату едва ли за несколько секунд, и двигалась она почти бесшумно. Как ей казалось.

Мужчина резко развернулся и ударил ладонью наотмашь, попав девочке по щеке. Она отлетела, прокатившись кубарем пару метров и врезалась в стену. Резко вскочила, тяжело дыша, и направила кончик камы в сторону убийцы. Но он даже не собирался доставать меч и вступать в бой.

Волосы девочки разметались во все стороны и теперь неудобно падали на лицо, закрывая добрую половину обзора. Ей хотелось убрать их, откинуть назад, но она не хотела сводить с него глаз ни на секунду. Она смотрела на него исподлобья, гневные слезы катились по ее щекам, костяшки пальцев побелели на рукоятке.

Несколько секунд они сверлили друг друга взглядами. Розалинда — яростным и жарким, как пылающий пожар за окном, убийца — равнодушным и холодным.

Он склонил голову набок, словно кот, думающий оставить лакомство на потом или съесть сейчас.

— Хороший взгляд, — протянул он своим голосом, — не хочешь пойти с нами? Идти тебе все равно некуда.

Девочка лишь гневно сжала пальцы.

Он был отчасти прав. Никого, кроме отца у Розы не было.

Не дождавшись ответа, или прочитав все по ее глазам, он пожал плечами:

— Мое дело предложить.

Он уже был в дверях, когда обернулся и бросил через плечо:

— Не советую попадаться на глазам другим. Они не будут милосердны как я.

***

Утро следующего дня вышло промозглым и хмурым. Небо затопило грязными тучами, моросил мелкий неприятный дождь, барабаня по единственному окошку и крыше. Соседний дом, точнее обугленная конструкция, которая осталась от него после пожара, потухла, и теперь от нее поднимался тонкий сизый дымок.

У