Потрошитель - Гоулмон Дэвид Линн

– Прошу прощения, приятель, лучше двойную порцию скотча!

– Двойной скотч, сэр, – кивая, сказал официант и ушел.

Полицейский скривился, взглянув на горячий пирог с почками, и отодвинул его как можно дальше.

– Инспектор Эбберлайн? – послышалось за его плечом.

Недовольный Эбберлайн возмущенно зажмурился. Он знал, что если откроет глаза и увидит газетчика, которым вход сюда, кстати, был воспрещен, то подвергнется искушению схватить лежавший перед ним столовый нож и вонзить его лезвие этому человеку в сердце.

Вместо того чтобы действовать согласно этому мысленному сценарию, он произнес: «Да?», открыл глаза и увидел стоявшего рядом довольно высокого худощавого человека. Хорошо одетый джентльмен беспокойно мял свою шляпу.

– Сэр, я Роберт Льюис Бальфур Стивенсон. Возможно, вы помните мое имя? Три месяца назад я написал вам письмо.

Эбберлайн оглядел рослого человека с большими усами. Заметил, что вид у того нездоровый. Говорил мужчина с едва заметным шотландским акцентом. В его темных глазах сквозило беспокойство. Эбберлайн указал на стул напротив себя.

– Как не узнать знаменитого мистера Роберта Льюиса Стивенсона? Присаживайтесь, пожалуйста, сэр.

Эбберлайн видел, что человек заколебался. Стивенсон прошел небольшое расстояние до стула, но потом как будто растерялся, не зная, что делать со шляпой.

– Мистер Стивенсон, здесь мы обходимся без церемоний, принятых в более изысканных заведениях. Просто положите шляпу на стол – похоже, отдых ей не повредит.

Взглянув на измятую шляпу, Стивенсон слегка покраснел. Скривился и положил ее на белую скатерть. Слегка улыбнулся, придвинул стул и сел.

– Можно предложить вам что-нибудь для восстановления сил? Знаю, уже поздновато, но я только что заказал себе скотча.

Стивенсон сглотнул, потом ответил легким кивком. Инспектор жестом привлек внимание стоявшего у стойки официанта и показал, чтобы он подал два виски, а не один.

Повернувшись, Эбберлайн взглянул на сидевшего перед ним человека. Инспектор молча ждал, когда знаменитый писатель заговорит.

Стивенсон смотрел на окружающих так, словно оказался в львином логове.

– Если вы заранее назначили мне письмом встречу сегодня, могу сказать, что я не получал никакого письма, – Эбберлайн сурово уставился на него. – А если пропавшее письмо представляло собой попытку получить сведения об… об одном из моих дел, боюсь, об этом не может быть и речи!

– Прошу прощения? – произнес Стивенсон, на миг растерявшись. – О, вы думаете, я здесь для того, чтобы расспросить вас о деле Потрошителя для будущей книги? Я писал вам, инспектор, не с этим намерением. И я не только отправил вам два письма из Америки, где отдыхал, я послал еще три по приезде в Лондон.

– Не для того ли знаменитый писатель вроде вас явился в подобное заведение во втором часу ночи, чтобы услышать интересную историю и потом написать по ней еще один нездоровый сенсационный роман?!

– Нет, инспектор, я здесь по другой причине. Если вы не заметили, я уже написал роман ужасов и не собираюсь больше писать ничего подобного.

При этом заявлении Эбберлайн недоуменно поднял брови. Он знал, что Стивенсон обратился к этому жанру повестью «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда», изданной два года назад и продававшейся огромными тиражами. Ядовитый ответ писателя на упоминание об этой повести удивил его.

– То есть, мистер Стивенсон, ваше письмо не имело никакого отношения к делу Потрошителя? Если вы не искали сведений, то скажите на милость, чем же оно было вызвано?

Роберт Льюис Стивенсон снова обернулся и стал смотреть на лондонских полицейских, громко разговаривающих и смеющихся с еще большим жаром. Наконец как будто убедился, что никто не подслушивает. Когда писатель снова повернулся лицом к инспектору, вернулся официант и поставил на стол два стакана. Стивенсон тут же отпил глоток и состроил гримасу. Поставил стакан и взглянул на Эбберлайна, не прикоснувшегося к своему виски и ждущего, чтобы писатель ответил на его вопрос. Он понимал, что не следует обсуждать дело Потрошителя ни с кем, кроме коллег.

– Мистер Эбберлайн, я здесь не затем, чтобы задавать вам вопросы, – сказал Стивенсон и снова нервозно огляделся. – За мной следят с тех пор, как три дня назад я сошел на берег в Ист-Хэмптоне. Я подозреваю, что даже в Сан-Франциско следили за каждым моим шагом.

– Загадочная история, достойная романа и интересная сама по себе, вы не находите?

Эбберлайн стал ждать реакции, и она последовала быстро.

– Кажется, я обещал, сэр, что за подобный литературный фарс больше не возьмусь, – сказал Стивенсон, сердито выкатив глаза. – Возможно, доктор Джекил и мистер Хайд причастны к…

Слова застряли в горле у одного из самых красноречивых писателей в истории литературы. После краткой вспышки эмоций Стивенсон закрыл глаза и покачал головой.

– Я знаю, кто ваш Джек-потрошитель.

Эбберлайн оцепенел, уставясь в глаза Стивенсону.

– Полагаю, мистер Стивенсон, вам нужно объяснить столь весомое заявление!

– Я познакомился с ним в Калифорнии, когда собирал материал для «Доктора Джекила и мистера Хайда». Это американец, профессор химии и… и… какое-то отношение имеет к цветам. Мне очень жаль, но мои записи для этой книги потеряны или украдены. Возможно, и то, и другое. Но уверен, что все это как-то связано с цветами: эту часть своей работы он никак не хотел обсуждать.

Эбберлайн смотрел на сидящего перед ним человека и думал, что утеря его записей – наиболее предпочтительный вариант из указанных двух. Он чувствовал настоящую паранойю, исходящую от испуганного писателя.

– Кто этот джентльмен?

Оглядев переполненный ресторан в последний раз, Роберт Льюис Стивенсон рассказал, как познакомился с профессором Лоренсом Амброзом и занимался сбором материала для будущего романа «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда», опираясь на отличную работу профессора в области агрессии и изменений в обмене веществ, которые могут произойти в человеческом организме. Длился рассказ Стивенсона почти час.

Эбберлайн силился не выдать эмоций мимикой или телодвижениями, вежливо слушая в неловком молчании фантастическое повествование одного из самых знаменитых людей империи.

Над столом нависло молчание, две двойных порции шотландского виски оставались нетронутыми.

– Мистер Стивенсон, вы образованный человек, возможно, гораздо более образованный, чем я, поэтому буду сдержан, сказав лишь, что это слишком фантастично, чтобы быть правдой, сэр.

– Что же…

– Все, мистер Стивенсон, начиная с научных исследований человека, о коем вы ведете речь, и кончая правительством ее величества, которое пытается заставить вас замолчать. Смотрите сами, сэр, все это кажется просто невероятным!

Эбберлайн сдерживал гнев – очевидно, это бессмысленная трата времени. Он взял свой стакан, поднял ко рту и, качнув еще раз головой, выпил, не морщась, двойную порцию жидкого огня.

– Инспектор, я лично видел, как этот человек преображался в другого. Не только нравом и мыслями, но и телесно!

Эбберлайн поставил стакан на стол и потянулся к нетронутому стакану Стивенсона. Придвинул его к себе, но заколебался и не стал сразу пить.

– И этот, этот… доктор Джекил и ваш мистер Хайд – как получилось, что вы познакомились с ним в Америке?

Наконец, он поднял второй стакан и осушил его, не сводя глаз со знаменитого писателя.

– Инспектор, эту проблему нужно решать немедленно, не дожидаясь…

Гневный взгляд остановил Стивенсона. Он понял, что полицейские делают дела в своем темпе, и он замедляется при столкновении с очевидной истиной. Роберт Льюис Стивенсон видел по глазам полисмена – тот поверил рассказу.

– Меня познакомил с этим джентльменом в Сан-Франциско три года назад мой друг, работающий в компании «Корвалис Ленз». Он доставил туда самый необычный набор линз, изготовленный этой компанией. Эти линзы были особым образом отшлифованы, скошены, отполированы по заказу этого человека для лабораторной работы. Линзы были так умело выполнены, что Амброз теперь видит те вещи, какие видел раньше только в своем воображении. Этот человек поистине открывает истоки самой мысли, назначение человеческого мозга и силы, скрытые в каждом из нас. Мой друг думал, что мне необходимо встретиться с профессором, потому что тот собирает совершенно уникальную и наиболее мощную систему для созерцания микроскопического мира. Заинтригованный, я решил познакомиться с ним и расширить поле моих поисков.